Честь и меч (СИ) - Леконцев Олег - Страница 43

— Со мной пойдут только добровольцы, — предупредил Игорь.

Он запряг Вергуна. Жеребец, знавший хозяина получше себя, успел торопливо перекусить. Ровно настолько, чтобы и голода не испытывать, и чересчур не объестся.

Игорь почувствовал себя виноватым.

— Извини, друг, тревожу тебя. — совестился он, запрягая, — надо бы тебе денек передохнуть, да нечисти слишком много кругом, а местные совсем обленились.

Услышав про нечисть, Вергун храпнул. Тварей он не любил и был готов с ними драться в любой момент.

— Вот и хорошо, — успокоился Игорь. Жеребец здоров, не изранен, в боевом духе — что еще ему надо?

Он рассчитывал, в добровольцы пойдет молодежь. Так ему было бы легче вести в бой местных, которые его не знали. Но среди выехавших за ворота больше половины оказалось в расцвете сил и нашлись даже старые.

— Напоследок пойду схожу с сыном Гроссмейстера. А там и умирать можно, — пояснил один старик на немой вопрос Игоря. Вот тебе и молодежь!

Цепи загремели о барабан, мост опустился. Уральские умельцы так сковали воротный механизм, что он работал уже полсотни лет и не думал ломаться.

Игорь выехал первый, проехал сотню метров и остановился на придорожном холме, с которого можно разглядеть хотя бы часть округи.

Оп, а это кто там? Старые знакомые, кентавры крадутся среди деревьев. Не видят, что за Игорем еще едут люди, думают подойти поближе и атаковать одиночку. Нет, ну совсем обнаглели твари.

— Хей-о, — издал Игорь клич и сжал бока жеребца, посылая вперед. Кентавров было три, но Игоря это не пугало. Подумаешь, больше мяса. Тузмецы обнищали, надо помочь ребятам.

Кентавры привыкли на здешнем севере — люди, завидев их, начинают отходить. Тем более один на троих. Поэтому они даже копья в него не кинули, чего он опасался в душе. Пожалели. А потом им стало не до копий. Выехавшие на холм всадники только успели увидеть, как их предводитель алым мечом, как огненным жезлом, срубил всех трех кентавров. Твари не успели ни поддеть копьем, ни схватить крепкими, как кузнечные клещи руками. Медлительные, не ожидавшие стремительной атаки, они едва успели повернуться. Последний обиженно замычал, жалуясь на бой не по правилам, после чего Игорь разворотил ему грудь.

Вергун едва отскочил от потока синей крови.

— Молодец, парень, — похвалил Игорь. — Я вижу, господа, вы дворяне, голубая кровь, как говорится, — сказал он. Молодежь заулыбалась, предполагая, что их хвалят, но дворяне постарше улыбки сдержали. И правильно сделали. Игорь добавил: — тормознутые, как твари. Видите, я один с тремя дерусь, нет бы помочь.

— Да мы…, - сгоряча начал один молодец, обиженный сравнением. Но его одернули. Сын Гроссмейстера заслужил право ругать — один против трех и так легко с ними разделался.

Вергун фыркнул.

— Сам вижу, — откликнулся Игорь, — впереди нас орки. Никому не отставать, вперед не вырываться. Атака!

Зря он предупредил никому вперед не выскакивать. Воргун сделал такой огромный прыжок и так полетел, что обогнал остальных на насколько корпусов.

Орки суетились на опушке леса — десятка три, без огра, они являлись легкой добычей. Огры отпустили их без поддержки, учитывая осторожность людей, почти не выходящих из крепости. Понадеялись, нечисти около Высокого много, к штурму же готовятся, и отпустили. А Игорь с местными тут как тут.

Одним ударом они отсекли их от леса, а потом началась потеха. Пешие орки отбивались от людей дубинами. Но всадники рубили их сверху, сбивали конями, топтали копытами. Спаслись только те твари, которые успели укрыться в лесу. А среди людей даже раненых не оказалось. Только один конь захромал, неловко наступив на грудь орка.

— Проголодался я, пора возвращаться, — капризно сказал Игорь — опять же о повозках кто позаботился? Не позаботились, — вздохнул он тяжело, — тогда тащите орков на веревках волоком. Не оставлять же здесь добычу.

За час с небольшим они уничтожили две группы нечисти. Пусть группы были незначительными, но так легко и непринужденно с ними не разделывались уже давно. На Игоря смотрели теперь, как на его меч — благоговейно и восторженно. Его капризы воспринимались как естественное поведение предводителя. Поэтому никто и не думал послать юнца подальше. Наоборот, сгорали со стыда за его замечания.

Они возвращались. Вергун гордо нес своего хозяина, а за ним ехали всадники с грузом. Один из ветеранов, повидавший много за немалую жизнь, подсказал сделать дровни-волокуши. Игорь похвалил его, честно признав, что ему бы это и в голову не пришло. Но все равно, некоторых орков пришлось взвалить на крупы лошадей — не хватило места.

Староста выехал, когда до ворот осталась сотня метров.

— Кто погиб, все из нашего селения? — спросил он скорбно, видимо предполагая, что они напоролись на место побоища, в которое попал отряд людей накануне.

Игорю надоело похоронное настроение. Он решил пошутить над старостой и грустно сказал:

— Мне очень жаль, — Игорь скорчил горестное лицо: — погибло много.

Лицо старосты стало еще скорбнее, рельефно вырисовались все морщины. Он перекрестился.

— Посмотрю, кто погиб.

Горестный, медленно двигающийся, как на кладбище, он стал смотреть на тела тварей, лежащих на крупах лошадей, на дровнях, принимая их поначалу за тела людей.

Чем дальше, тем больше, староста чего-то не понимал. Все-таки путать тварей и людей можно было до поры до времени.

— А где же наши погибшие? — не выдержал он, видя, что односельчане с трудом сдерживают смех.

— Вы уж извините, господин староста, так получилось, — развел руками Игорь, — наших погибших нет ни одного.

Староста разинул рот. Он пытался еще рассуждать, потребовать разъяснений, откуда они взяли убитых тварей, но общий хохот сначала заглушал его слова, а потом он сам, зараженный общим смехом, начал смеяться.

Так они и въехали в крепость — кони неторопливо ступали, нагруженные грузом, а люди веселились. Со стороны казалось, что они заражены особой формой безумия или глотнули перекиси азота, заставляющего людей без причины веселиться.

Игорь оказался прав, закапризничав и потребовав возвращения. Пока они расседлали коней, пока сходили в баню, праздничный обед во всем многообразии был готов.

Летний день позволил расставить столы на улице, на центральной площади. Игорь посмотрел, как женщины суетятся, вспомнил, что и на его шее имеется одна. Надо бы навестить раненую даму, которая невесть зачем в мужском обличии отправилась в северные крепости. Он матерился про себя, впрочем не самыми тяжелыми выражениями — не приучен был еще выражать чувства таким образом.

Скрипучая дверь обозначила его приход в больничную палату, располагавшейся в крепкой, как и другие, избе.

Анастасий уже пришел в себя, окреп и лежал в одной ночной рубашке, читал книгу. Кроме него никого не было. Увидев Игоря, он немедленно натянул одеяло на плечи, отложил книгу, понимая, что сейчас будет разговор и даже, может быть, разговор с пристрастием.

Игорь взял табуретку, поставил рядом с кроватью, посмотрел на нее. Теперь, когда ясно, какого она пола, без мужской одежды, было сразу понятно, что она девчонка. Игорь проклинал себя, что не пригляделся. Ведь видно же, кто она! Как ему глаза застило. Знал бы раньше, ни за что бы не взял. Теперь всегда будет приглядываться к спутникам, а в случае необходимости, пусть раздеваются и показывают свое мужское естество. Лучше уж так, чем с девчонками путешествовать. И он спал с ней несколько ночей!

Девичье лицо засмущалось от пристального разглядывания.

— Нехорошо так разглядывать не свою невесту, — жалобно сказала она. — Да еще находится в одной комнате, когда она, раздетая, лежит.

На жалость давит, — догадался Игорь. Но устоять перед хорошеньким личиком, жалобно — просяще глядящего на него, он был не в силах. Ну как на нее будешь ругаться, если из-под одеяла на тебя испуганно смотрит большими глазами милое существо.