Крабоид - Никитин Юрий - Страница 2

– Все, вызываю «Скорую»!

– Нет, – сказал толстяк и выхватил у нее из ладони коробочку. – Нас всех посадят. Давай сделаем умнее… Мы уже возле твоего дома, давай отведем или отнесем к тебе, напоим виски, отойдет, придет в себя! Это любой психотерапевт скажет. Кощей, ты как?

Второй, которого назвал Кощеем, худой и костлявый, без всякой охоты подхватил меня с другой стороны под руку.

Я услышал над ушной раковиной скрипучий голос:

– Мужик, ты в самом деле… цел?.. Блин, как ты оказался под колесами?!!

Женщина прокричала тонким голосом:

– Господи, это ужасно!.. Отдай мобилу! Надо срочно вызвать «Скорую»!

Она ловко выхватила у самца свое устройство, здесь называемое смартфоном, но пока быстро-быстро водила там пальцем, толстяк сказал запрещающим тоном:

– Не надо!.. Чувак цел, крови нет…

Она вскрикнула:

– У него точно сотрясение!

За моей спиной Кощей сказал хмуро:

– Погоди с вызовом. Тюпа прав, «Скорая» вызовет полицию. Мне тюрьма светит, ты понимаешь?

Девушка заколебалась, взглянула на меня. Я медленно водил головой из стороны в сторону, так полагается делать, видел.

Первый самец, что вдвое толще второго, ухватил меня за плечо крепко и, подперев собой, удержал на месте.

– Ксюха, – сказал он быстро, – я дело говорю. Занесем чувака, может быть, оклемается, на этом все и закончится?

Женщина ответила плаксивым тоном:

– Хорошо, но, если что, сразу «Скорую». А будет полиция или не будет, неважно, мы чуть не убили человека!

Человека, мелькнуло у меня. Полагают, что я человек, потому и такая забота. Знай, кто я… хотя этого пока не знаю я сам, сразу убили бы сами.

Кощей забежал с другой стороны, ухватили покрепче, я не противился, повели к ближайшему дому.

Женщина, которую именуют Ксюхой, забежала вперед, я видел, как вскочила на высокое крыльцо и распахнула обе створки дверей.

Наконец, меня довели до квартиры, ввели в комнату и сразу же бережно уложили на диван. Ксюха с вытаращенными глазами хотела снять с меня рубашку, но толстяк поспешно остановил, сказал, что меня нельзя сейчас шевелить, а то вдруг плечо выбито или еще где-то не так, а если дать отдохнуть, то само начнет восстанавливаться, это называется регенерацией.

Я остался лежать неподвижно и с закрытыми глазами. Они ушли на кухню, плотно закрыв за собой дверь, я продолжал наблюдать за ними и сквозь стены, для меня это не препятствие, и, как понимаю, первый контакт с высшей формой биологической жизни прошел успешно. Маленькая девочка, что прятала меня и выхаживала в темном заброшенном сарае, важная ступень, но она ребенок, а это взрослые, именно те, из-за которых я здесь и возник.

Мысли спутались, я попытался вспомнить, зачем я здесь, но вместо ответа только отчетливая картинка, как возник и застыл без движения в странном удивительном мире, который называется, как потом узнал, биологической жизнью.

И как потом старался понять в том лесу, почему в этой точке пространства именно так, почему атомы сложились в такие причудливейшие структуры, почему и здесь легко могу превратиться в любой камень и даже в воду, могу раствориться в воздухе и собраться вновь, но не удается стать ни шмыгающими рядом зверьками, ни даже деревом?

Не сразу понял, что это и есть то, из-за чего я в этой точке пространства: невероятная сложная структура, просто уникальная, которой нет нигде во вселенной, называемая здесь биологической жизнью.

Да-да, это и есть то, из-за чего я здесь с важной, но пока непонятной целью.

«Целью», – повторил я еще раз. Почему это кажется таким важным?.. Видимо, у меня в самом деле некая важная цель, некое предназначение, почему я здесь и сейчас…

Но что за странный мир, и почему я именно среди этих существ, невероятно хрупких, что существуют в предельно узком диапазоне температур, излучения, давления, и вообще их существование постоянно на волоске?

Почему так долго пытаюсь понять, но почти так же далек, как и в тот момент, когда сложился из частиц окружающего мира в изолированный ком материи, хотя вообще-то ничего в мире нет изолированного, и долго старался понять, что же меня окружает… Даже не знаю, сколько прошло времени, деревья поднимались из земли, становились огромными, дряхлели и рушились, однажды их сжег быстрый лесной пожар, после чего я все-таки решился передвинуться дальше и вышел на опушку этого удивительного места, которое называется, как потом узнал, лесом…

Трое на кухне советуются, сдвинув головы и почти сталкиваясь лбами, что не мешает мне слышать их каждое слово, но все равно ничего не понимаю.

Толстяк, наконец, поднялся, отодвинул стул и решительными шагами направился к двери комнаты, где я лежу в прежней позе.

Я открыл глаза, вроде бы пора, он остановился на пороге, но закрыл за собой и подошел уже медленно и осторожно.

– Меня зовут Шурик, – сказал он, – Шурик Тюпа. Парень, ты прости, что так случилось… Но ты сам виноват, что выскочил прямо перед машиной!.. Мы не могли ни свернуть, ни затормозить… Сейчас как себя чувствуешь?

Я перевел на него взгляд, повторил его же голосом и подражая движению мышц на его лице:

– Чувствую?

– Ну да, – повторил он. – У тебя контузия!.. Может быть, даже шок, хотя выглядишь крепким парнем. В смысле, таким не требуются психоаналитики и коучеры. У тебя где-то что-то как… сильно болит?..

Дверь тихо отворилась, вошел тот, что Кощей, сказал еще от порога:

– Еще бы не болело!.. Его же подбросило в воздух, а потом катило по асфальту. Как только руки-ноги не переломал, как спички!.. Мужик, ты уверен, что нет переломов? Открытых нет, видим, а скрытых?

Последней в комнату вошла Ксюха, на лице по-прежнему страх и жалость, если я научился правильно понимать эти выражения, наклонилась надо мной так, что я услышал ее теплое дыхание и ощутил измененный воздух, что она выпускает из ротового отверстия.

Ее пальцы осторожно ощупали мои плечи.

– Как из камня, – сказала она, – такие в самом деле сломать непросто.

Я молчал, не зная, что сказать, она расстегнула на мне рубашку, бегло окинула взглядом, я не шевелился, сама ловко и быстро спустила ее до пояса, осмотрела плечи и спину.

– Даже кровоподтеков нет, – сказала она. – И ни одной царапины!.. Парень, ты не каскадер, случаем?..

Я ответил ровным голосом:

– Не знаю.

Кощей сказал тихо Тюпе:

– Заторможенный какой-то. И говорит как робот. Мощно садануло, вся память выпорхнула, как стая воробьев.

– Не соображает, – согласился Тюпа.

Женщина нависла надо мной, глаза с тревогой всматриваются в мое лицо, темный зрачок расширился, я чувствовал, как слегка повышается температура моего лица от ее дыхания.

– Как тебя зовут? – спросила она. – Кто ты?.. Где живешь?.. Где работаешь?

Я смотрел на нее в непонимании, повторил голосом Кощея:

– Кто я?.. Где живу?

– Да, – сказала она, голос ее изменился, она торопливо оглянулась на друзей. – Все-таки память ему отшибло!.. Нужно в больницу.

Кощей сказал быстро:

– И нас повяжут.

– За что?

– Мы его сбили, – напомнил он, – а теперь еще и притащили сюда, а не в больницу. Не знаю, уголовка или нет, но сделали не то… А травку курили все трое. Это уже отягощающее, так что срок года на три. Точно не знаю, не сидел, у меня все приводы по мелочи.

Тюпа молчал все это время, а Кощей наконец произнес негромким голосом:

– Пусть пока отходит. Память вернется. У меня такое же было, когда мина рванула рядом… Оглох на полчаса, ничего не соображал… Правда, минут десять, но у кого-то быстрее, у кого-то по-черепашьи… Ксюха, я останусь у тебя на всякий случай.

Она ответила быстро:

– Спасибо. А то мне как-то не по себе.

– И я могу переночевать, – предложил Тюпа.

Она помотала головой.

– Нет, ты меня раздавишь. Да и не до групповухи сейчас, а вы без этого не заснете. Давай, утром созвонимся.