(не) детские сказки: Проклятье для мага (СИ) - Адьяр Мирослава - Страница 10

Русалка остановилась и кивнула на скалу, нависшую над засыпанным снегом пятачком.

Рыкнув, девушка передала Фолки мне. Маг оказался настолько тяжелым, что под его весом я боялась уйти в снег по пояс. И меня до ужаса пугал холод, исходящий от его тела. Словно ледышку в руках держала.

Что, если он тут умрет?

— Ты только держись, хорошо? — шептала я бездумно, со свистом втягивая колкий холод через стиснутые зубы. — Не оставляй меня здесь одну.

Будто вся наша история пошла по второму кругу.

Я снова в лесу — одинокая и потерянная, но в этот раз рядом не было доброго ворона, который вывел бы меня из чащи. Был только измученный мужчина, который нуждался в моей помощи, а я совсем не знала, что делать. И спросить не у кого.

Русалка вернулась с пушистыми еловыми ветками. В несколько движений она размела небольшую площадку, освободив землю от снега. Подхватив Фолки, она уложила его туда, прислонив спиной к скале, и соорудила из веток что-то вроде защитных стен, скрывая мага от ветра.

Девушка указала острым когтем на рот, а затем на лес и снова скрылась среди теней.

Стянув плащ, я попыталась укутать мага, чтобы хоть как-то его согреть, а сама совершенно ничего не чувствовала, будто и не зима вокруг.

Фолки приоткрыл глаза и обжег меня тягучим золотом своих радужек.

Раздумывая всего секунду, я приподняла плащ, перекинула ногу через неподвижное тело и умостилась на бедрах мага, накрывая нас обоих тканью и мехом. Притянула его к себе, оплела руками, сжала изо всех своих сил, только бы отдать те крохи тепла, что еще были во мне.

Фолки тихо всхлипнул и что-то прошептал.

— Что?

— Не… надо…

— Ты же холодный, как лед! — я облизнула губы, чувствуя на языке соль слез. — Прости меня, я не знала, что так выйдет.

— Я сделаю тебе… больно, — пробормотал Фолки. — Если ты сейчас же не уйдешь.

Его пальцы запутались в моих волосах, сжали затылок, будто в страхе, что я сейчас брошусь бежать, теряя сапоги.

Острые крылья его носа затрепетали, как у хищника, учуявшего что-то очень соблазнительное, а кончики обнажившихся клыков вызывали во мне дрожь.

Но не страх.

— Если я хоть как-то могу помочь…

Мужчина вздрогнул и так сильно сжал зубы, что мне казалось — я сейчас услышу треск. В золотых глазах плескалась мука и борьба, нестерпимый голод, от которого по спине побежали мурашки.

Резко притянув меня к себе, он прихватил зубами кожу у основания шеи, но не кусал — только чуть царапнул клыком.

В голове будто что-то щелкнуло. Кусочки головоломки встали на положенные места.

Если маги творят чары собственной кровью, то и восстанавливать их должны кровью, да?

Им подходит любая кровь или особая?

И не потому ли маг предложил мне такую странную сделку?

Дернув ворот рубашки, я услышала треск и тихое утробное рычание Фолки. Он сжал меня в кольце крепких рук и притянул ближе. Было в этом жесте что-то животное, собственническое и дикое, отчего кровь превратилась в обжигающий бурлящий поток. Под ладонями чувствовалась крупная дрожь его тела, будто мужчина сдерживал зверя в узде из последних сил.

Обхватив его лицо руками, я заглянула в помутневшие глаза.

– Я тебе доверяю, — прошептала, касаясь холодных губ. — Бери столько, сколько нужно.

Фолки

Перед глазами плясали разноцветные круги, кроваво-красные мошки и черные пятна. Запах девчонки сводил меня с ума: терпкая мята и сладкая спелая черника.

Припав губами к бархатистой коже, я не мог надышаться ее ароматом, прижимал ближе, впивался пальцами в стройные бедра, затянутые в тугую ткань штанов. Илва дрожала и тихо всхлипывала, цеплялась дрожащими пальцами за мои плечи. Доверчиво уткнувшись лбом в мой лоб, она закрыла глаза, отдавая всю возможную власть в мои руки, отчего меня прямо подкинуло на месте.

Это было даже слаще простого обладания.

Чувство, что кто-то, пусть только на миг, вверяет тебе свою жизнь, всю свою суть до последней капли, пьянило, завораживало и толкало в пропасть раскаленного безумия, от которого кружилась голова и кипела кровь.

Сдавив руками упругие ягодицы, я потянул Илву на себя, поймал губами жаркий вздох, скользнул языком в рот и прикусил в запале нижнюю пухлую губу, но девчонка этого будто не заметила. Ее робкий, неуверенный ответ и мягкое поглаживание по плечам сказали мне больше, чем могли бы сказать слова.

Между нами не осталось ни одного свободного дюйма, только ткань одежды, но даже через нее я ощущал, какая девчонка горячая. Скользнув рукой по нежному горлу, я очертил кончиками пальцев едва-заметный узор спрятанных под кожей вен, накрыл ладонью упругую грудь — идеальную, созданную для меня.

— Ничего не бойся, — прошептал я и коснулся крохотных пуговичек на штанах малышки.

Она замерла. Руки уже не гладили меня, а застыли, как испуганные птицы, а в зеленых глазах всколыхнулась темнота и страх, от которого защемило сердце.

Не давая ей опомниться, я с легкостью преодолел преграду и коснулся белья. Почувствовав пальцами, какая Илва влажная, я чуть не рехнулся, на последнем издыхании удерживая собственный голод на поводке.

— Девочка моя, — выдохнул я и набросился на податливый рот, сминая его жестким поцелуем.

Она зажималась всего мгновение, прежде чем со стоном сдаться.

Кровь под ее кожей забурлила — я чувствовал аромат исходящей от нее силы, мощи, которая могла бы разорвать это нежное тело на части. Илва обхватила меня руками за шею, прижалась так тесно, что было невозможно вздохнуть. Каждый мускул в ее теле натянулся, завибрировал в ожидании скорого освобождения.

Лаская ее пальцами, постепенно наращивая темп, я жадно впитывал каждый ее стон, слизывал слезы, скользящие по раскрасневшимся щекам.

Когда Илва вскрикнула, содрогаясь всем телом, клыки прокусили тонкую кожу и кровь хлынула в рот. Девчонка даже не пыталась вырваться, только прижалась теснее, оглаживая мою голову руками. Горячий поток ворвался в меня концентрированной силой, развернулся в груди огненным цветком, а через секунду я почувствовал, как острые коготки малышки оставляют на спине глубокие царапины.

Всего несколько глотков.

Нельзя брать больше — она не готова к этому!

С трудом оторвавшись, я лизнул место укуса, нашептывая простенькое заклинание исцеления, собирая последние капли и наблюдая, как затягиваются крохотные ранки.

— Прости, — шепнул я поспешно. — Илва, больно?

Все-таки я даже не объяснил, почему все это делал. Илва решит еще, что я извращенец какой-то, который только и думает, как запустить девушке руку в штаны и куснуть за шею.

“Не волнуйся, — хохотнул ехидный внутренний голосок. — Она и так думает, что ты извращенец, мистер Услуга-за-тело”.

Илва посмотрела на меня, и я со страхом ждал, когда хрупкая ладошка впечатается в мое лицо, но малышка не торопилась. Рассматривала меня с любопытством и каким-то затаенным, голодным огнем.

А потом заметила, что моя одежда покрылась крохотными язычками пламени. Они не жгли и не обугливали плотную ткань. Просто танцевали какой-то свой незатейливый танец.

Несколько золотисто-алых искр перепрыгнули на руки девчонки, которыми она все еще держалась за мои плечи, пробежали вверх, до сгиба локтя, вызвав удивленный вскрик. Зеленые глаза округлились, хлопнули пушистые вееры ресниц.

Поспешно вытащив руку из ее штанов и вернув пуговки на положенное место, я все еще ждал гнева Илвы, но малышка была слишком заворожена пламенем, чтобы заметить что-то. Казалось, что даже раздень я ее прямо здесь и сейчас — не вздрогнула бы.

Она поддела пальчиком капельку крови, оставшуюся на моей нижней губе, и наблюдала, как огоньки весело набросились на угощение.

— Так вот зачем тебе мое тело, — пробормотала она смущенно и понизила голос до заговорщицкого шепота: — Для магических штучек!

Не сдержав хриплый смешок, я прижал девушку к груди и запустил ладонь в белоснежные кудри.

— Можно и так сказать.

Илва