Между Раем и Адом (СИ) - Шай Фелиция - Страница 24

Я настолько углубился в свои мысли, что не заметил вопроса, адресованного мне братьями.

— Михаил? — Осторожно окликнул меня Варахиил — мой советник и правая рука. Он достаточно часто спасал от неловких моментов, да и в спорных вопросах помогал выйти на нужный ответ. Был полной противоположностью — спокойный и не упрямый, мог выслушать и дать дельный совет.

Мигом скрыв переживания и тревогу, я посмотрел на остальных братьев, что обратили на меня свои взоры, словно сейчас я должен был дать последний приказ — идти в атаку.

— Что прикажешь делать? — Спросил Иеремиил. — Будем давать отпор или Николай попробует задержать их? — Кажется, за всю свою долгую жизнь Иеремиил так и не привык к тому, что жестокость есть даже в Раю, только тут ее называют жесткостью. Он был неплохим воином, но в его руках оружие лежало будто бы неестественно, словно не для этого создавал отец моего брата.

Вновь раздался тихий вздох. В этом огромном помещении зала голос то и дело, что отскакивал эхом от стен, давая ему больше мощи и какой-то таинственности. Особенно сейчас, когда я должен был тщательно обдумать план, раздать обязанности и начать подготовку к обороне Зала Советов.

Как бы я хотел, чтобы отец все-таки решил с нами всеми поговорить. Хоть мимолетный контакт, маленькая помощь в наших решениях, в которых мы окончательно запутались. Жаль только, что позволено вести с ним диалог лишь Селафиилу и Уриилу. И иногда Гавриилу.

Когда меня ставили на должность главы Совета архангелов, отец в последний раз вызвал меня на разговор. Сердце трепетало в груди, ведь я знал, что этот разговор будет окончательным, после чего он прервет общение с нами. Мол, мальчики уже выросли, и он может спокойно идти и наблюдать за своим творением.

— Михаил… Ты же понимаешь, что я теперь отойду на второй план? — Спросил тогда отец. — Я по-прежнему буду за вами наблюдать и следить, ведь вы — мои дети. Я буду вас оберегать от самых больших бед, но за все остальное вы должны ручаться сами. Среди братьев у вас должно быть полное доверие и уважение. Относитесь друг к другу так же, как относились ко мне.

— Отец, неужели ты… всё же оставляешь нас без единого твоего слова? — Спросил я, глядя на него взглядом, полным отчаянья и страха, ведь это значило, что я больше никогда не услышу его совета или слова поддержки. Казалось, будто мой мир разрушается, падает в огромную бездну, где не было опоры. Был один лишь страх перед огромной ответственностью.

— Со мной смогут говорить Селафиил, Уриил и Гавриил. Салафаил несет молитвы людям, я буду помогать ему наставлять их, чтобы правильно трактовали мои слова. Уриил будет просветителем. От одних только его речей людские сердца загорятся истинной верой и спокойствием. Они будут знать, что не одни и услышат мои речи. Гавриил — самый младший из вас и проводил со мной гораздо меньше времени, чем вы. Мне иногда придется ему помогать. Почему же с тобой я не буду держать слово? Ты — воин. У тебя есть власть, и последнее слово будет твоим. Как тебе будут доверять братья, так и ты должен будешь на них положиться. Я буду помогать тебе, но через их уста. И знай. Я не вправе выдавать планы Судьбы, но на это она дала разрешение, ведь от следующего знания будет зависеть будущее Рая. Вскоре появятся те, кто могут многим не нравится. Правильно распорядитесь с этим народом, чтобы не возникло войны, и не пролилась кровь ангелов на священные места.

Будьте внимательны к их просьбам, ведь вы их не всегда сможете понять, посмотрите, обдумайте, поговорите подольше, ибо я заклинаю — не заставляйте пепел падать с Райских небес.

На этом отец замолчал, а я и спросить ничего не смог. В горле встал ком. Абсолютно все вопросы вмиг забылись, заставляя думать над предостережением отца. Мысли роем пчел жалили, заставляя болезненно опустить взгляд. Не мог ничего сказать. Или не хотел? Я все еще жалею, что не смог попросить у него еще советов, лишь напоследок, когда уходил, произнес: «Я люблю тебя». Кажется, проблемы с отцами в семье Кристал — это наследственное.

А тем временем разговор продолжался уже без моего участия.

— Нельзя, чтобы Николай пытался их задержать, — твердо произнес Иегудиил, сверкнув глазами. — Он может легко раскрыться, и его там же убьют. Нам не нужны лишние жертвы. Представь, что будет, если они узнают, кто он на самом деле! Боюсь, что казнь — это будет самое приятное, что захотят с ним сделать чернокрылые.

— Полностью согласен с Иегудиилом, — согласился Рафаил. — Лишние жертвы — только нам хуже. В этой войне и так многие будут ранены или погибнут. Не стоит увеличивать это число, особенно тем, кто нам помог и предоставил информацию. Мы должны с уважением относится как к самому ангелу, так и к тому труду, что он проделал за эти месяцы.

Гавриил как обычно молчал. Брат смирно сидел между Уриилом и Селафиилом и, сцепив руки в замок, смотрел в стол, стараясь даже не поднимать взгляда на остальных. Он редко высказывал свое мнение при всем Совете, обычно подходил ко мне и говорил все, что думает. Связано ли это было с тем, что его голос почти никогда не учитывался, или же брату просто не хотелось высказываться при всех, но сейчас был важен каждый голос.

— А ты что думаешь, Гавриил? — Обратился я к нему с некоторой осторожностью в голосе.

Некоторое время он молчал. Было видно, что в нем боролось два чувства — желание высказать все, что думает, другая же приказывала молчать. Эта немая борьба продолжалась не больше минуты, поскольку он поднял голову и заговорил, обращаясь к нам.

— Я считаю, что задержка не даст нам большого преимущества. Мы, скорее, тут дольше сидим, чем готовимся к нападению. Надо подготовить западню. Коль есть информация, что чернокрылые нападут именно на Зал Советов, то почему бы сюда не перевести солдат? Скрытно, небольшим количеством, дабы никто ничего не заподозрил. Не удивлюсь, если у них также есть шпионы, которые поставляют им информацию из города. Стоит быть осторожнее. — Гавриил смотрел в мои глаза, стараясь не обращать внимания на лица братьев, которым, видимо, этот план не очень пришелся по душе. А он тяжело вздохнул — похоже, боялся, что говорит абсолютный бред. Но я так не считал. Мысль казалась очень разумной, если привести ее в красивый вид.

— Думаю, Гавриил прав, — кивнул я, вставая с кресла и смотря на братьев, — лучшее, что мы можем сейчас сделать — подготовиться настолько, насколько это вообще возможно. Так что Иегудилл, — он тут же встал, — иди и призови людей. Пока что из мирного населения не выдергивай. Призывай солдат. Их численности на первый раз хватит. Думаю, двух тысяч. Рафаил, — его взгляд тут же стал тверд, — подготовь лазареты, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств мы смогли доставить туда раненых. Селафиил и Уриил — обратитесь к отцу. Может быть он что-нибудь сможет сказать. Остальные… готовьтесь, — приказал я и ушел прочь из зала, пока на меня не посыпались лишние вопросы, абсолютно не относящиеся к делу.

Надо было найти Катрин, чтобы рассказать ей про нападение и как можно скорее.

Выйдя из Зала Советов, я направился в Небесный штаб в библиотеку судеб, где обычно и сидела Кэт.

Это была огромная библиотека, заставленная толстенными книгами. Только вместо обычных произведений в них прописывались человеческие судьбы. Те, что уже давным-давно умерли, стояли огромными томами очень далеко, в глубине, а все альтернативные тоненькие книги их судьбы исчезли. Те, что еще жили — стояли чуть ближе ко входу и частенько менялись. На мой взгляд — это самое прекрасное сравнение к судьбам смертных, что я когда-либо видел в своей жизни.

Катрин любила тут сидеть и рассматривать их, попутно сверяясь с архивными записями, ведь ей была интересна человеческая судьба. Она восхищалась смертными и тем, как интересно было продумано это место. Моя девочка достаточно часто грустно вздыхала, что не ей достала роль ангела завесы, ведь тогда бы все эти имена она знала, а их судьбы и ближайшее будущее легко бы предугадывала. Но тогда бы Кэт спустилась на землю и оставила Рай, а мне этого не надо. Она нужна была мне рядом, чтобы в будущем стать одним из командиров райской армии. Я знал — она справиться с этим, сможет победить в себе страх перед войной и в конечном итоге стать тем, кем она всю жизнь мечтала — великим ангелом, пусть и с капелькой дьявольской крови.