Между Раем и Адом (СИ) - Шай Фелиция - Страница 16

Переведя взгляд со своих рук, которые все еще крепко сжимала в замке, я прервала молчание:

— Уж лучше бы ты меня отругал… — и посмотрела на куст черных роз.

— Не переживай, Кейт. Мать тебя в обиду никому не даст. Да и ты пока в порядке, в здравом рассудке. Да и, я ведь тоже рядом, — засмеялся отец и обнял меня.

Если бы я тогда знала, что ему от меня надо было и почему ко мне такое отношение, то в жизни бы не поверила в такой поворот событий. Но когда ты ощущаешь весь масштаб трагедии и понимаешь, насколько ты, чёрт возьми, влип, когда осознаешь, что судьба только и думает о том, как бы ударить тебя, да посильнее, начинаешь прислушиваться к старшим. Начинаешь доверять тому, кому в жизни бы и не доверил даже самого незначительного секрета.

— Мне мать снилась недавно, — произнес отец, — говорила, скоро придет твой час показать себя.

— Ну… маме то я точно могу верить… — усмехнулась я и обняла его в ответ.

Просидев еще немного в саду, я сказала ему, что хочу уйти домой, ведь я безумно устала за последние дни.

А если честно, то мне надо было переварить всю информацию, ведь узнав о древнем проклятии, у меня началась некая паника, но не только за себя, но и за окружающих меня людей. Я не могла допустить, чтобы с Эмми что-нибудь произошло, ведь пообещала всегда защищать ее, что бы ни случилось.

Пару шагов спустя, я начала винить себя в смерти матери, ведь посчитала, что виновата в ее гибели. Но ведь, во мне нет никакой вины? Я просто родилась.

В этом трансе я не заметила, как вернулась в свою комнату и предприняла еще одну попытку прилечь на кровать, чтобы хоть в этот раз меня никто не трогал и дал мне спокойно принять суть неизбежного.

Однако не сегодня.

От этих переживаний я даже не заметила, как в комнату кто-то постучался и тихо вошел. Похоже, Катрин решила, что мне не настолько плохо, чтобы я не могла в очередной раз с ней поругаться, так что своим появлением она меня явно отвлекла от режима самобичивания и перевела в состояние «тебе входить не разрешали».

— Что тебе отец сказал? — потребовала она тут же с порога.

Я ухмыльнулась. Видать, Михаил действительно решил ей не рассказывать историю нашего сада. Интересно, посчитал, что не надо ее нагружать или так решил показать свое доверие ко мне?

— Ну, — вздохнула я, лежа на кровати и смотря в потолок, — коль отец не сказал, значит, тебе не следует об этом знать, — я довольно улыбнулась и привстала на локтях. Было в этом моменте какое-то ощущение триумфа, — а и да, в мою комнату я тебе заходить не разрешала. — Взглядом я намекнула Катрин на дверь. Но, видимо, языка и жестов она не поняла и сделала только еще пару шагов ко мне.

— Ой, да ладно тебе, Кэт, мы же сестры. Ну, бывают у нас ссоры, но…

— «Бывают ссоры»? — скептично переспросила я, хмыкнув и сев на кровати, — это ты про те моменты, когда ты меня тварью называешь? Или тогда, когда решаешь просто с ничего докопаться? — спросила, усмехнувшись и приподняла одну бровь, склонив голову набок.

— Да брось. Ты же знаешь, могу вспылить и не подумать, — отмахнулась сестра и присела на край кровати. — Всякое ведь… бывает. Так? Да и ты же добрая. В состоянии простить сестру, — Катрин попыталась мило улыбнуться, а в глазах только и читался один вопрос: «неужели отец доверяет Кейт больше, чем мне?». Вот так я сразу и поверила ей, ага.

Выдохнув, я ответила:

— Не в состоянии. Спроси у папы, если хочешь знать, о чем он со мной беседовал. Я говорить не буду. Как бы, отец тебе и так все и всегда рассказывает. Думаю, один маленький секрет ты переживешь, — хмыкнула я, вставая с кровати и потягиваясь.

Отойдя к окну, я оперлась на него ладонями.

Ужас, даже один день не дадут спокойно отдохнуть. То про проклятие рассказывают, то выведать тайны пытаются. А Катрин тем временем замерла на месте. Наверняка переводит дух, чтобы не сорваться и снова не назвать тварью. На самом деле, как бы я к ней ни относилась, она относительно сдержанная. Хорошо, не относительная. Она очень сдержанная, просто любила на меня все выплескивать.

Пару минут висело безмолвие. Я все так же стояла и смотрела в окошко, а Катрин о чем-то думала. В конце концов эта напряженная тишина прервалась коротким вздохом, и рука сестры осторожно легла на мое плечо. Либо она приняла какое-то решение, либо это был вздох отчаяния, что ее очень упрямая сестра не может простить ее за все те годы оскорблений и унижений.

— Ну Кейт. Ну что ты вредничаешь? — спросила она, однако тут же убрала руку и встала рядом, глядя на сад. — Ладно. Можешь не говорить. Может, тогда полетаем? Как в детстве это бывало. Ну, еще когда мама была…

— Да, да, да. Не напоминай. Итак, настроение ни к черту, — отмахнулась я и глубоко задумалась.

Когда-нибудь все эти ссоры надо ведь прекращать. Когда-нибудь они должны сгладиться и превратиться в забытую тень прошлого. Как долго можно переругиваться друг с другом и ставить нашу маленькую сестру в очень неловкое положение, когда она любит обеих, а эти две говорят друг про друга гадости? По правде говоря, мне и самой надоели все эти разборки и испорченное после хорошего дня настроение. Почему-то тогда я не подумала, что так можно просто втереться в доверие, ведь не видела на то объективных причин. Я очень наивно полагала, что пересмотр точки зрения о тех людях, с которыми живу уже более шестисот лет, очень поможет и станет хорошим началом к новым отношениям. Не все же время мне злиться и ненавидеть свою семью. У них тоже есть чему поучиться.

Пока мои мысли были заняты важным решением, в комнате вновь повисла тишина. Казалось, что она вот-вот лопнет из-за случайного вздоха или шороха двери, трелью птицы за окном или еще чем, но нет.

Я глянула на дерево под окном и увидела парочку птенчиков, что как раз учились летать, перепрыгивая с ветки на ветку. Можно ведь не сразу доверять, а понемногу. Сначала обычные полеты, потом непринужденные разговоры, после — и что посекретнее. Но пока можно и глянуть на закат, а в Раю они были восхитительны. Красный шар света на горизонте осторожно касался той самой линии, где небо и земля соприкасались. Алый ореол медленно переходил в оранжевый, желтый, после мягко голубой и, наконец, синий. Отсвет от солнца окрашивал облака в нежно-розовый цвет, из-за чего они становились похожи на сахарную вату. А поскольку в Раю вечное лето, то и дневная жара спадала и дул приятный прохладный ветерок.

— Идем, — наконец, кивнула я Катрин, — только дай мне пару минут переодеться, — попросила я, и сестра, с улыбкой кивнув, выбежала из моей комнаты, закрыв за собой дверь. Хмыкнув, мои руки уже на автомате открыли шкаф с одеждой.

Минут десять, и мы с Катрин уже стояли на пороге нашего особняка.

— Полетели? — спросила сестра, вызывая крылья. Они были белые, большие и пушистые. Самый настоящий ангелочек. В свою очередь я вызвала свои — черные, как самая темная ночь.

Кивнув друг другу, мы одновременно взмыли в воздух и полетели в случайно выбранном направлении, не отставая друг от друга. Полеты всегда мне приносили какую-то свою особую радость. Когда тебя несут крылья, и ты отдаешься потокам воздуха, можно подумать. Подумать о многом, решить проблемы, что накопились за день.

Ветер трепал мои волосы, периодически полностью закрывая ими лицо. Резким кивком головы я откидывала их назад и продолжала лететь дальше. Прикрыв глаза, я наслаждалась этим моментом. Чувство, будто бы все действительно хорошо, что ничего и никого кроме тебя, ветра и безумной высоты нет. Есть только великолепие поднебесья. Есть только чарующий закат. Есть тот момент, когда ты остаешься один на один и понимаешь, что ради такого готов жить. Готов переносить все невзгоды и беды, все те ямы, что преподносит тебе жизнь. Настроение становилось настолько лучше, что я даже и забыла ссоры с Катрин и готова была простить ей абсолютно все. Пусть только дальше на нервы не действует.

Усмехнувшись своим мыслям я, наконец, открыла глаза. И очень во время, ибо дорогая сестра решила меня сбить крылом. Перевернувшись в воздухе, я возмутилась: