Хождение Восвояси (СИ) - Багдерина Светлана Анатольевна - Страница 13

Первые аборигены встретились им часа через два пути. Крестьянская семья за плугом, влекомым огромным волом, остановилась и с приоткрытыми ртами уставилась на прохожих.

– Бог в помощь! – Иванушка решил не откладывать налаживание лукоморско-вамаясьских отношений в долгий ящик.

Крестьяне бухнулись в борозду и под круглыми соломенными шляпами стали похожи на семейство грибов.

– Эй, вы чего? – встревожился царевич и, не дожидаясь ответа, потащился по свежевспаханной земле к залегшему семейству. Сенька и маг устремились за ним.

Их встретили пять пар испуганных черных глаз, расширившихся почти до забугорного стандарта красоты.

– Вам плохо? Или потеряли что? – заботливо склонился над ними Иван, заодно пытаясь рассмотреть, не валяется ли чего мелкого и рассыпанного под ногами. Но кроме высыпавшегося из мешка посадочного зерна не узрел ничего.

– Извините, но если у вас всё в порядке, не подскажете ли вы, где находится ближайшая деревня? – продолжил он дипломатические усилия. Старый крестьянин в синем халате и таких же шароварах, завязанных на щиколотках веревочками, не поднимаясь с колен, сложил молитвенно руки перед собой и оскалился. Возможно, это была улыбка.

– Харасё всё, насяльника, сипасиба, надаровья, пазялуся…

– Ч-чего?.. – лукоморцы переглянулись.

– …Деревня харасё, бальшой деревня, у-у-у! Недалеко идтися! С горки сипустися, на горку поднимися, деревня харасё! Харасё?

– Харасё, – ошарашенным эхом ответил Иван. – Сипасиба.

– Ну если вам точно от нас ничего не надо… помощи там какой… – неуверенно проговорила царевна[31] и получила в ответ энергичное семейное головотрясение, к которому присоединился даже вол.

Не желая расстраивать загадочных крестьян, путники вернулись на дорогу и зашагали в указанном направлении.

– Как-то странно они разговаривают, вам не показалось? – заметила царевна, оглядываясь на еле видного уже вола. Он стоял на месте, терпеливо опустив морду. Землепашцев не было видно и в помине.

– Может, это какой-то местный диалект? – предположил ее муж.

– Или сами они того… ку-ку? – чародей покрутил пальцем виска. – Это объясняло бы всё. И что на колени упали при нашем приближении, и что говорят как умственно отсталые, и что нормальных с ними рядом не было. Может, это такой обычай – сумасшедших отдельно держать. Кому охота с чокнутыми работать?

– Может, – пожали плечами супруги и прибавили шагу. Отдохнуть в трактире, а пуще того – разжиться скакунами, не терпелось уже всерьёз.

Искомая деревня обнаружилась там, где ее обещали. Начинаясь на плоской вершине большого пологого холма, она спускалась к реке, лениво огибавшей его подножие. Дома – одноэтажные, покрытые бурыми черепичными крышами с кокетливо приподнятыми уголками, чередовались с сараями, навесами, амбарами, перемежались заборами, образуя невообразимо кривые улицы и переулки. Со дворов доносились голоса женщин и детей, скрипы, стуки и бряки обыденного деревенского дня, полного однообразной, но необходимой работы. Пару раз навстречу им собирались попасться люди, но, завидев их издалека, тут же спешили свернуть в какой-нибудь двор или переулок.

– Кажется, я понял еще один вамаясьский обычай, – пробормотал маг, утирая пот с грязного лба и оглядываясь в поисках трактира. – Перед тем, как заложить деревню, они поят змею вином и пускают ползать по выбранному месту. И где она протащится, там улицы и прокладывают.

– И второй обычай, – задумчиво подхватила Серафима, – держаться от пришлых подальше. Может, вамаясьцы в конце концов не такие уж и тупые.

Впрочем, удивление их несколько улеглось, когда в центре деревни нашелся храм, колодец – все под такой же забавной крышей, как и дома – и трактир. Как именовался он на местном наречии, они не ведали, но суть заведения, где усталые путники могли отдохнуть, поесть, узнать о дороге, покупке коней, новостях и просто сплетнях, от перемены географии не менялась.

– Ни окон, ни дверей… В смысле, ни стульев, ни столов… – утверждаясь в мысли, что все-таки вамаясьцы с головой дружили не очень, пробормотала Сенька, рассматривая квадратные низкие табуретки и соломенные коврики, разбросанные по полу там, где в нормальном кабаке была бы нормальная мебель. На стенах висели развернутые красные свитки, испещренные желтыми каракулями, под пристальным взглядом неожиданно складывавшимися в слова. У дальней стены на полу на корточках за похожей табуреткой, только сделанной из полированного спила огромного дерева, сухощавый пожилой вамаясец развешивал чай на крошечных весах. За спиной его над холодной костровой ямой висел пузатый медный чайник, а вдоль стен на полочках расположились разноцветные коробки вперемежку то ли с крохотными чашечками, то ли с большими наперстками и под стать им миниатюрными разноцветными чайничками. Рядом сидел мальчик с нарядным глиняным горшочком в руках.

– Добрый день, хозяин, – с порога начал Иванушка, обводя любопытным взглядом зал, погруженный в полумрак. Вамаясец оторвался от своего занятия, бросил один взгляд на вошедших – и грохнулся выбритым лбом о табуретку, переворачивая весы, чай и приготовленные коробочки. Мальчик моментально последовал его примеру.

– Э-э-э! – воскликнул Иванушка, но прежде, чем успел схватить трактирщика, тот стукнулся лбом о стол еще два раза.

– Вы чего?.. – вопросил он, с трудом прикусывая на языке продолжение: "…с ума тут все посходили?"

– Недостойная Чай Бу Хай насяльника челом бьет! – сообщил хозяин, верноподаннически заглядывая ему в глаза.

– Не надо меня челом бить! – замотал головой Иван. – И вообще никак не надо! Мы – путники, зашли перекусить, передохнуть…

– Глязная салая эта – свинарника вонюсяя! Насяльника к сталоста ходить, посьтенная Ли Жи Пень! Его фанза халёся! Для насяльника вамаяси сталоста самая лусяя дать! Сталоста рада будет! Сясье будет! Посёт всей фанзе! – испуганно затараторил трактирщик, словно гости пригрозили поджечь его заведение.

По движению бровей вамаясьца мальчик бросил горшок, вскочил и в вихре шаровар, панталет и халатных пол вылетел на улицу. Не иначе, как радовать Жи Пеня готовым свалиться на него счастьем.

Царевна нахмурилась. Или это была деревня сумасшедших, или что-то тут было не так. И провалиться ей на этом месте, если магия его премудрия не была здесь замешана.

– Агафон, – сквозь стиснутые за представительской улыбкой зубы промычала она. – А ты уверен, что мы выглядим и говорим как вамаясьцы?

– Сима, ты ж не глухая и не слепая, – раздраженно скосил он на нее глаза. – Вот тебе вамаясец. Найди десять отличий.

– У него лоб бритый, во-первых, а у вас нет. Во-вторых, у него коса в шишку на макушке замотанная. В-третьих, затылок у него бритый тоже. В-четвертых, если кто-то из нас так сядет, как он, и просидит пять минут, то не встанет. В-пятых, если он слышит мою речь так же, как я слышу его, не удивлюсь, если он принимает нас за слабоумных. Или иностранцев. И неизвестно, что хуже. И это мы еще их женщин не видели, так что про себя я молчу. И ты совсем-совсем уверен, что в слове "ханью" языкового заклинания ударение на "ю"?

– Это был риторический вопрос, а не экзистенциальный, – обиженно буркнул чародей. – И если кое-кто тут такой умный…

– Умный у нас тут ты. А я эрудированная. Если ты это хотел услышать.

– Я вообще ничего не хотел!

– Ребята, Сеня, Агафон, пожалуйста!.. – обернулся к ним Иванушка со страдальческим видом. – Я, конечно, понимаю, что мы тут все немного более чем немного нервные… но…

– Извини, Агаш, – лицо Сеньки из сердитого сделалось усталым и несчастным. – Я веду себя как мегера.

– Нет, это ты меня извини, – понурился маг. – Наверное, было бы действительно лучше, если бы с вами отправился Адалет. Бытовая магия всё-таки не моё. Не со свиным рылом в калашный ряд.

– Отставить пораженческие настроения, как говорит Граненыч! – ободряюще улыбнулся ему Иванушка.