Белая королева (СИ) - "Майский День" - Страница 1

Домой я вернулся под утро. Уже цвела заря, стирая с небосвода искорки звёзд, но признаться, не тянуло восхищаться красотами мира. Ночь я провёл насыщенно и весело, на коже ещё горели сладко сотни поцелуев, которыми оделили прекрасные девы. Пришлось потрудиться на ложе любви, ублажая их, а ещё больше себя, потому шаг мой был нетвёрд, а улыбка наверняка отдавала простительным в данной ситуации идиотизмом.

Моя скромная спальня находилась так далеко — под самой крышей, а ковёр в большой гостиной выглядел таким мягким, что я решил снять с себя всю одежду и улечься отдыхать прямо на нём. Рубашка и штаны улетели куда-то в другую галактику, я блаженно устроился на тёплом нежном ворсе и приготовился отчалить в страну снов, когда резкий голос остановил на пороге:

— Александр! Где, силы небесные, тебя носило всю ночь?

Мой господин и повелитель — Саторин. Он, конечно, гений, это все признают, но какой же гад! Я кротко спросил:

— Ринни, а это не подождёт до утра?

— Сейчас утро! — прогремел он.

Да, пожалуй. Когда он называет полным именем, это всегда оборачивается не к добру. Такая у него манера. Ладно, бывали грозные времена, но сейчас-то что случилось? Чувствуя, что отвертеться всё равно не удастся, я томно перекатился на спину и раскинулся в позе морской звезды. Теперь работодатель попал в поле зрения, и в том, что он рассержен всерьёз, я ещё и визуально убедился, но продолжил лениво валяться на ковре. Поорёт и заткнётся. Ничего он мне не сделает. Уволит? Хоть отдохну тогда.

Саторин, впрочем, поспешил посвятить меня в причины своего дурного настроения:

— Явился этот человек, Велеров и пытался взять у меня интервью!

— Ну так, запер бы дверь или дал ему! Одно из двух точно бы помогло.

— Это твоя работа! — прорычал он.

И вот так всегда!

— Да, конечно! — я решил немного успокоить патрона, потому что слишком громкий голос тревожил мои жаждущие покоя нервы. — Моя работа! Учить тебя обманывать людей, хотя за века существования сам мог освоить это несложное искусство, трахать твоих поклонниц, потому что сам ты ударился в неуместное воздержание, жить за тебя нормальную жизнь, потому что искусство требует жертв. Никого, кстати не беспокоит, что от меня. Ты у нас творец миров, а я всего лишь твой управляющий и номинальный любовник.

Угомонить Саторина естественно, не получилось, он продолжал сотрясать воздух и топтать пол, но я больше не слушал, умиротворённо наблюдал за тем, как он беснуется, и про себя потешался. Гении — такие простаки, что бы они делали без наблюдения и руководства со стороны? Я вот — личность заурядная, и потому плаваю в этом мире как рыба в воде, хотя и не создаю новых.

— Не трать попусту энергию, творец! — произнёс я волшебное заклинание, и оно, как всегда, сработало.

Саторин необыкновенно ревниво относится к своему таланту и изо всех сил старается его преумножить. Начитавшись в глупых книгах о том, как гении прошлого бессмысленно растрачивали себя в угаре страстей, он решил отказаться от всего лишнего. Иногда создаётся впечатление, что и кровь бросил бы пить, насыщаясь восторгами толпы, но это — нет. Без обычной нашей пищи он слабеет, миры получаются бледными и маловещественными. Я не ценитель, но в механике дела разобрался вполне и обеспечиваю моему капризному приятелю то существование, которое способствует развитию его гениальности. Ну кроме воздержания: в этом непростом деле он преуспевает сам.

Саторин, Шерил и я — мы живём втроём, образуем что-то вроде семьи, хотя ругаемся и цапаемся постоянно. Для внешнего мира мы все — любовники. Публика убеждена, что Саторин трахает меня и нашу подругу во все отверстия тела, и никто никого не разубеждает. Зачем? Эти слухи помогают делать деньги. Иногда люди додумываются приписывать нам извращения, которые мне даже не пришли бы в голову — я не бог пропаганды, скорее, любитель плыть по течению. Мы ничего не опровергаем, чем грязнее фантазии, тем легче вытряхнуть кошелёк мечтателя. Саторин, конечно, гений, но именно воображение толпы позволяет нам получать самый сочный навар.

Помянул всуе и накликал новую напасть на свою голову. Шерил ворвалась в комнату как фурия. Не помню уже, что это такое, но по впечатлению, выглядело похоже. Длинные пышные волосы летели за ней белокурой метелью, юбки развевались сзади и облепляли спереди, позволяя мне любоваться стройной безупречностью ножек, каблучки устав пересчитывать половицы, интимно тонули в тёплом ворсе ковра.

Когда мы познакомились, давно тому назад, Шерил деловито переспала с каждым из нас по очереди, после чего к телу не допускала. Словно проверила на годность и не сочла подходящими кандидатами на постоянные отношения. Следовало обидеться, да оно того не стоило, а Саторин злился, он тогда ещё снисходил до плотских утех и предпочитал вампирских женщин, а не человеческих.

— Что ты развалился на полу в одном нижнем белье? — резко сказала наша дама.

Туфелька нетерпеливо постукивала о ковёр уже у самой физиономии, и взор мой жадно устремился под юбку, но слова Шерил заставили очнуться и оглядеть себя. Действительно, раздеваясь для сладкого отдыха, я забыл снять трусы и, хотя они полупрозрачные и облегающие, выглядел в них глупо. Не берусь судить — почему, но вот так вот. Должно быть, в неполной наготе терялось эстетическое совершенство. Пришлось встать, разыскать одежду и натянуть её на себя. Настроение от лишних усилий лучше не стало. Вампиры злые: они не могут видеть, когда кто-то другой счастлив.

Оказалось, что вернулся домой я в смокинге цвета морской волны, вероятно, в нём и уходил вечером, но поскольку почти всю ночь провёл без одежды, плохо запомнил этот факт. Ткань чудно подходила к моим глазам, да и белокурые волосы оттеняла неплохо. В костюме я был так же хорош, как и без него.

Саторин уже успокоился настолько, чтобы с царственным видом развалиться на диване, Шерил элегантно разместилась в кресле, я остался на ногах, чтобы изобразить почтительность, которой никогда ни перед кем не испытываю. Пришла пора утихомирить страсти.

— Велерову было назначено для приёма другое время, он явился без спроса, потому и претензий предъявлять не будет, а если рискнёт — заявим, что он мешал творческому процессу, и СМИ съедят уже его самого. Публика любит гениев больше, чем всех прочих идиотов.

Саторин поморщился, но как видно решил не тратить более нервы на пререкания с помощником и простить ему непочтительное обращение со своей почтенной особой. Иногда этот бессмертный даже меня раздражает, а это непросто. Ростом он почти два метра, статный красавец с широкими плечами, атлетическим сложением, с гривой чёрных кудрей и пронзительным взглядом пророка, безумца, или меланжа того и другого компонента. Я помельче, что и даёт ему повод лишний раз ощущать и высказывать превосходство, но вполне доволен своей внешностью.

— Ты-то чем рассержена, прекрасная госпожа? — повернулся я к Шерил. — Кто-то не угодил тебе этой ночью? Страсть была холодна? Я готов по мере сил восполнить понесённый ущерб.

Вампирша обожала отказывать поклонникам, это всегда поднимало ей настроение, потому послав меня так далеко, как хватило энергии и фантазии, она тоже немного успокоилась. Пришла пора беседовать, а не выплёскивать раздражение, как прокисшую кровь кому-нибудь на бедность.

— Предстоящий поединок гениев, вот что не даёт покоя, — сказала Шерил. — В этот раз всё не так, как всегда. Мы даже не знаем соперника Саторина, они скрывают личность нового творца миров так тщательно, что моя разведка ничего не добилась, а это, поверьте, резвые мальчики и девочки.

— Я справлюсь с ним! — хмуро заявил наш артист.

Я внимательно присмотрелся к старому приятелю. Уверен в себе, или крыша вместе с башней немного подвинулись из-за бремени славы? Шатало под ним чердаки и покрепче. Иногда мне казалось, что знаю Саторина как собственную кровать, но временами просыпался в нём новый азарт или ещё что-то странное и мне, полной бездари, непонятное, и он откровенно удивлял. Вот и теперь я не мог просмотреть всей силы его страха перед неизвестным соперником. Верит в себя или так перетрусил, что и в меня уже не верит? Сложный вопрос, и решать его придётся. Очаровашке Тачу (прозвище у меня такое), кому же ещё?