Сквозь астрал (СИ) - Нестеров Иван - Страница 20

Я слушал рассказ мальчишки и ощущал всю боль, что с ним приключилась. Связь, что устанавливалась в момент прикосновения с камнем души, была очень сильной. Все эмоции проходили через сознание, показывая образы, наделяя их эмоциями и ощущениями. Я плакал вместе с маленьким мальчиком после того, как впервые узнал, что родители бросили его, что его мама не придет за ним. Терпел издевательства других детей, впитывал каждую каплю радости от прочтения новой книги и от сладкой конфеты, которую иногда подсовывала старая библиотекарша в книги.

Я проживал каждый его день, как собственный. День за днем, месяц за месяцем, год за годом. Увидел все события, что с ним случились и то, как он с ними справлялся. Мальчик никогда никому не жаловался, а все держал в себе без возможности поделиться с кем-то. Я восхищался, как ребенок, которого некому было наставить на правильный путь, сам искал к нему дорогу. Не поддался внутренней тьме, которая захлестнула других. Большинство разумных почему-то выбирают самый простой путь — путь насилия и возвышения над другими, вместо того, чтобы открыться и подарить дружбу. Мне все больше нравился это человеческий паренек и, не найдя червоточины в нем, решил, что попробовать помочь ему, а заодно и себе.

Рэнни

— Знаешь, а у нас обоих ещё быть может есть шанс, — сначала я не понял смысл этих слов, — Послушай меня, Рэнни, ты должен сейчас взять себя в руки. У нас примерно минут десять, после этого время будет упущено, и я ничего не смогу сделать. — Заторможенность спала, и я ухватился за возможность спросить.

— Что нужно делать? — если есть шанс, то я его не упущу.

— Так-то лучше, слушай, — в его голосе появилась нотка возбужденности. — Внутри твоего комплекса умирает дух, ему я уже ничем помочь не могу, но мы можем попробовать провести ритуал, который переродит меня, и тогда я займу его место. Этот ритуал как раз создан, чтобы создавать духа для комплексов. Единственное, что мне не нравится, так это, то что после него я уже буду не я, а меня это совсем не устраивает. Но мне знаком один способ, который может позволить сохранить мой разум. Сам ритуал построен на том, что дух против перерождения, и для этого там задействованы некоторые усилители, которые ломают сущность. На это уходит много сил, но нам эта часть не понадобиться, так как я иду на это добровольно. Поэтому мы изменим эту часть, но добавим в него кое-что другое. У нас с тобой не будет такой связи, как до этого у тебя с духом комплекса. Я не буду подчиняться тебе, и ты не будешь подчиняться мне. Мы будем партнерами. Я дам тебе возможность подключатся к моим каналам, чтобы ты не умер. Но если ты умрешь, я смогу существовать без тебя. Ещё добавлю в ритуал один договор, который при взаимном согласии почти не потребует энергии. Он заключается в том, что мы не сможем нанести друг другу вред и должны будем оберегать друг друга. Так же я сделаю возможность обойти этот момент при обоюдном согласии, так как в жизни бываю разные ситуации и может возникнуть такая, при которой это будет необходимо. Обо всех мелочах мы поговорим с тобой после моего перерождения. Теперь скажи — ты согласен на это?

Рунз давал мне возможность выжить, но насколько все это правда я не знал. Он сказал, что может внести изменения в ритуал, так что ему мешает сделать из меня своего раба?

— Нет, не собираюсь я делать из тебя раба, мне это не интересно. И да, я читаю твои мысли. Тебе придется мне просто поверить, парень, хоть это не легко, но у тебя нет выбора, пусть наше будущее сотрудничество начнется с авантюры! — в его голосе сквозил азарт и уверенность. — Парень, время больше тянуть нельзя.

— Я согласен! — ответил ему на выдохе, сжав камень так, что захрустели суставы. Назад дороги нет.

— Отлично! Теперь возьми меня и прислони к стволу дерева. Возможно будет больно, но ты не должен отпускать руку ни в коем случае. Запомни, ни за что не отпускай руку. Ты должен повторить это, чтобы я был уверен, иначе мы оба можем умереть.

— Я не должен убирать руку, даже если мне будет больно, я запомнил.

— Хорошо, я начинаю.

Камень начал светиться и вибрировать. Свет и вибрация с каждой секундой все усиливались. Мне приходилось щуриться, чтоб что-то увидеть. На руке, камне и на дереве начали появляться письмена. Их становилось все больше и те, что были на моей руке начали обжигать. Каждый символ прожигал белую пленку, что заменяла мне кожу. Из-под нее полилась белая кровь. Рука превратилась в комок боли, который покрывали темно-синие надписи.

Буквенный рисунок начал подниматься все дальше по телу. Каждый новый символ вплетал новый рисунок боли. Казалось, что она не может быть сильнее, но как только загорался новый символ, то хотелось сделать так, чтоб все вернулось назад. Сам не заметив, я оказался на коленях. В глазах взбесились солнечные зайчики, и я ничего не видел, только чувствовал. В голове билась лишь одна фраза «не убирай руку». Чем ближе подбирался рисунок к месту, где должно быть сердце, тем сильнее накатывали волны боли, и я отчетливее слышал эту фразу. Удар, ещё удар и тишина. Боль исчезла мгновенно, будто ее и не было. Камень в руках рассыпался, и меня начало закидывать назад на спину. Больше не было сил удерживать себя. Коснувшись земли, ничего не почувствовал, только то, что падение прекратилось, и пелена забытья накрыла меня.

В который раз за последнее время я приходил в себя после обмороков. Раньше за всю мою жизнь со мной такого не случалось ни разу. Сейчас уже наверно и не вспомню, в который это был раз. Да и с моей теперь насыщенной жизнью похоже это будет ещё не раз, но надо будет все же что-то предпринять, чтоб сократить это количество.

Глаза не хотелось открывать, но помять сразу же преподнесла все события последних событий в ярких картинках. Что ж, пора узнать, что там случилось. Открыв глаза, обнаружил прямо над собой Пэри, он кружился по небольшому кругу. Его свет был очень тусклым, но увидев, что я открыл глаза, его свет ярко засветился словно он был рад меня видеть.

— Рэнни, ты очнулся, это замечательно! Ты так долго спал, что я начал беспокоиться. — он выстреливал слова с такой скоростью, что я еле разобрал их. А ещё голос был теперь звонким, как капля воды упавшая в воду с большой высоты. Ещё его голос теперь был эмоциональным и с интонациями

— Пэри, не мог бы ты погасить свой сияние, а то я так ослепну, — кое-как привел себя в сидячее положение опираясь на руки.

— Ой прости, — смущаясь ответил он, и интенсивность свечения упала на менее яркий, — И кстати, я не Пэри, я — это Рунз! — гордо произнес он и начал хаотично летать перед мной.

— Так, постой, как это? Ты же должен вроде стать духом комплекса, а не его помощником? — ничего не понимая задал ему вопрос.

— Так я и стал. Просто покопался в настройках, изменил некоторые связи, провел новые, и теперь у меня есть такое вот забавное тело! — весело воскликнул он, завертевшись в горизонтальную спираль и опускаясь сверху вниз, — Ты не представляешь, как долго я не мог сам перемещаться в пространстве, а только если меня переносили. Я уже и забыл, как это здорово — просто вот так вот летать! Ахахах… — смеясь, его движения снова сменились на хаотичные, и он заметался по пространству.

— Если честно, ничего не понял, но я рад, что мы оба целы, и ты счастлив. Если тебе не составит труда, можешь мне рассказать чуть подробнее, что все же произошло во время ритуала, и почему было так больно? — воспоминания о том, что произошло со мной недавно, заставило меня поежиться.

— Да, ты прав, сейчас все расскажу. — он подлетел поближе, замер на месте, а его сияние вспыхивало и угасало, словно пульсировало. — Ритуал оказался несколько сложнее, чем я ожидал. До этого я его не проводил, а всего лишь позаимствовал его у демона, который недавно проводил его на мне. Ну, это ещё когда ты меня спас. Так вот, времени у нас с тобой не было, и пришлось некоторые части переделывать на ходу, да и сноровку я немножко подрастерял, все же находился в спячке долгое время. В общем, в расчётах оказалась маленькая ошибка, которая привела к таким последствиям. Что конкретно было неправильным, я говорить не буду — ты все равно не поймешь, но это целиком моя ошибка и я прошу у тебя прощения за это. В свою защиту скажу одно — все то, что чувствовал ты почувствовал и я. Единственное, ты вырубился, а я родился заново. — смущенно закончил он.