Длань мёртвых (СИ) - Скоров Артем - Страница 10

Пройдя половину пути к вершине, метров десять точно, я чувствую нарастающее в груди волнение, подобное подготовке к ежедневным экспериментам в прошлой жизни. Но в отличие от тех ситуаций, сейчас меня тревожит ровно обратный эффект — что, если не получится помочь Амале? Моих сил или желания может попросту не хватить, и я лишь усугублю ситуацию. Никто говорил, что именно единство со мной убивает. Значит, нужно просто всё повторить так же, как и две тысячи раз до этого. Всё равно страшно, да ещё сгущающаяся аура мешает нормально мыслить. Хочу остановиться, передохнуть, но ноги сами тащат вперёд. На вершину.

Там я замираю, поражённый зрелищем — вместо закованного в цепи ребёнка в центре широкого плато, образ которого прочно засел у меня в голове, передо мною открывается вид на котлован раза в два глубже самого холма. Теперь понятно, каким образом вырос холм, который и не холм вовсе, а очередная темница, чьи почти отвесные стены залиты свежим бетоном. С нашей стороны вниз тянется цепная лестница, а с другой чуть сбоку зияет приличных размеров сквозная дыра, через которую запросто проедет карьерный самосвал. Выглядит всё так, словно наспех сделанные укрепления не выдержали, и не осевший ещё грунт сошёл в яму. Аура притягивает моё внимание на самое дно, где в центре небольшого пяточка стоит деревянный домик. Охваченный злобой Ракшхитар там — я в этом уверен. Порыв ветра едва не отбрасывает меня назад по склону, но Никто перехватывает за локоть и не даёт упасть.

— От же ж чёрт, — отступив от него на шаг, оборачиваюсь. Ещё чуть-чуть, и некому было бы спасать мир. — Что тут произошло?

— Прошлая ночь. Ракшхитар почти выбрался, из-за чего нам пришлось обрушить на него часть стены. Мы надеялись, это задержит его хотя бы на несколько часов. Не помогло. Позже, ценой семи из Нас, Нам удалось вернуть его обратно. Мы первые.

Спуск по лестнице совсем не похож на подъём по отвесной стене с помощью верёвки — всё в разы легче и быстрее. С каждым шагом вниз атмосфера сгущается всё сильнее, пока ярость Ракшхитара напрочь не перекрывает ощущение присутствия Никто. Уверенности это не придаёт, поэтому я начинают частенько поглядывать на невозмутимое существо в паре метров под собой. Замечаю очередную странность — насколько бы ни были сильны эмоции ракшхитара, они никак не воздействуют на меня, хотя в случае с тем же Никто, впитываются, как родные.

— Мне стоит опасаться? — неотрывно смотря в неплохо сколоченную дверь, спрашиваю у спутника. Возле двери на табуретке сидит ещё один Никто — низкий, широкий и бородатый, похожий на гнома. Тот отрицательно машет головой и стучит, а затем толкает дверь и пропускает нас дальше.

Внутри небольшая комнатушка, обставленная, как говорится, по-спартански: кровать, стол, стул и пара полочек на дальней стене. За столиком у самого окошка сидит девочка лет девяти и пристально смотрит на меня. Не выдержав и секунды взгляда тёмных глаз, отворачиваюсь. Слабак. Зато успеваю заметить, что на ней не традиционная для Индии одежда: вязаный свитер под горло и лёгкая шапочка. Судя по нетронутой тарелке с едой, Амала отказалась от обеда. Окружение резко меняется — теперь вместо злобы из неё выливается страх, подобного которому я ещё никогда чувствовал. Первобытный, инстинктивный страх, который может испытывать лишь тот, кто ощущает приближение собственной смерти, как мне кажется. Ракшхитар чувствует моё проклятие и боится грядущего, словно имеет собственный разум. А вот есть ли разум у Длани? Надо будет обязательно спросить у Никто. Пользуясь подсказкой внутреннего голоса, присаживаюсь на край кровати напротив девочки. Отодвигаю посуду и стягиваю платок с лица.

С удивлением замечаю, что её руки изуродованы, а пальцы гипертрофированы и с удлинёнными ногтями. Кожа тёмная, почти чёрная и частично покрыта короткой шерстью. Наконец-то мне хватает сил снова посмотреть на Амалу. Она тоже смотрит на меня. В её глазах я вижу страх — не тот, что пропитал комнатушку, а обычный, человеческий, который направлен не на меня. А ещё её переполняют усталость и безразличие ко всему, даже еде. Она знает, что должно случиться. Мне даже страшно представь, что нужно пережить, чтобы не бояться заглянуть в глаза скорой смерти. Шесть лет назад я бы не смог поступить, как она. Амала сильнее меня, а у меня едва хватает сил просто улыбнуться ей.

— Привет.

— Килли ми, — вместо ответа просит она, и я вздрагиваю от такой просьбы.

— Вы её научили? — не отводя от девочки взгляд, недовольно спрашиваю у Никто. — И что с её рукой?

— Американские фильмы научили. Последствие неполного превращения. Сегодняшняя ночь станет последней. Завтра утром не будет Амалы — останется только проклятие.

Ну, логично — куда уж без пафоса американской киноиндустрии?

— Килли ми! — более грозно требует Амала, прерывая наш разговор. Скрытый внутри неё Ракшхитар начинает снова злиться. Я стягиваю перчатку и кладу руку на стол между нами ладонью вверх и глубоко вдыхаю, словно кислород прибавляет сил. Гипертрофированные пальцы девочки тянутся в мою сторону. Ещё чуть-чуть, и между нами произойдёт единство, а потом всё будет кончено. Взгляд Амалы начинает меняться, а тёмная радужка вытеснять белки. Я рефлекторно одёргиваю руку. — Умри! — она бросается на меня. Меня рывком дёргают в сторону, и щеку обжигает острая боль.

— Беги отсюда! — Никто спихивает моё тело с себя по направлению к двери. Со стороны койки раздаётся неестественный стрёкот. — Беги!

На четвереньках ползу вперёд — всего пара метров! На секунду оглядываюсь — Никто держит озверевшую Амалу в тисках, прижимая к собственной груди и оттаскивая назад. Та вырывает руку, хватает его за волосы и швыряет через всю комнатушку, как собачонку. Никто с грохотом прошибает дверь и влетает в бородача. Какого чёрта тут творится?! Наконец встаю на ноги и выбегаю в любезно распахнутый выход под рёв за спиной. Едва делаю шаг наружу, как Ракшхитар сбивает меня с ног прямо на деревянные обломки. Вскрикиваю от боли в рёбрах и на рефлексах замахиваюсь локтем противнику в голову. Существо с болезненным воем отлетает в сторону. Стараюсь не думать, что где-то там внутри Амала — сейчас её телом управляет неуязвимая тварь, желающая моей смерти.

Снова встаю на ноги и осматриваю стену. Надо выбираться, но где эта чёртова лестница?! Прикасаюсь к щеке, и оставшаяся без перчатки ладонь окрашивается кровью. Дерьмо. Ещё и бок колет от каждого движения. Забираясь по перекладинам, я стараюсь не обращать внимание на возню под собой — только вверх, только дальше от Ракшхитар, который растерзает меня быстрее, чем длань сожжёт душу Амалы.

— Томас, быстрее! — кричит бородач, а затем раздаются выстрелы. Несколько пуль чиркают по стене и рикошетом пролетают мимо меня. Я вжимаюсь в стену и замираю на месте. Кто-то хватает меня за ногу и резко дёргает вниз. Окровавленная рука соскальзывает, но вторая ещё держится, хотя пальцы медленно разгибаются под лишним весом. Ракшхитар снова дёргает и мы вместе падаем вниз.

***

Приходить в себя оказывается чертовски плохой и болезненной идеей. Всё тело ужасно ломит, грудь сдавливает тяжёлой болью, и даже мягкая кровать никак не облегчает столь паршивое состояние. Хорошо ещё, что земля на дне ямы была рыхлая, а не залита бетоном. Я открываю глаза и вижу перед собой потолок. Вроде жив. Значит, конец света руками Ракшхитар пока не наступил. А раньше мне казалось, что побег из Зоны-87 полное безумие. Оказывается, мир полон куда более безумных вещей, стоит только сделать шаг из зоны дискомфорта. Криво усмехаюсь и вздрагиваю от резкой боли в груди — неужели рёбра сломал?

— Пить хочешь? — спрашивает Никто. Наклоняю голову в сторону, а затем снова смотрю вверх. Опять он. Их тут около тридцати, но вокруг меня вечно ошивается именно он, как нянька или очередной надзиратель.

— Кто ты такой? — устало спрашиваю.

— Мы — Никто. Мы — единый разум.

— Ты не понял. Кто ты такой. У тебя же должно быть имя от рождения. Хотя нет, не говори, — машу в его сторону рукой. Я слишком долго ломал голову, чтобы получить готовый ответ на блюдечке. Башка трещит, но подсказок и так очень много. Надо просто выбрать из них наиболее правдоподобную. — Дай угадаю. Ты… — была не была, — Чарльз Беррингтон, — снова смотрю на Никто и вижу довольную улыбку покойного отца профессора, который умер незадолго до моего рождения и был предыдущим владельцем Длани Мёртвых. Мысленно смеюсь — это не так больно, как если по-настоящему. — Угадал, значит. И теперь, Чарльз Беррингтон, скажи, почему ты постоянно ошиваешься рядом со мной?