Тот ещё подарочек (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка" - Страница 11

Передохнув, подошла к землянину и стала его отчитывать.

— Ты что как маленький, потерпеть не мог? Надо обязательно мычать на всю округу? Головой не подумал, что было бы, поймай кто нас в саду? Тебе всеобщим союзным сказано, что мы тебя отвезём на «Астрею», потом денег дадим до Анны. Хоть немного можно было нам посодействовать? Теперь из-за тебя столько следов оставили, уму непостижимо!

В сердцах резко сдёрнула ленту с его губ, чтобы послушать чего он там пытался мне ответить.

— Ай! Полегче можно? — возмутился землянин, а я закатила глаза.

— Как девочка ноешь, — припечатала его.

— Госпожа, просто он землянин, у них порог боли низкий.

— Ничего не низкий, просто реально больно. Сама попробуй! — бросил мне вызов подарок, а я, вздохнув, попросила у телохранителей заклеить мне рот.

Те немного помялись, но выполнили просьбу. Рот мне заклеивал Стемп, очередной раз за сегодня нарушив личное пространство, ненормально нежно погладил пальцами губы, напряжённо не отрывая от ленты глаз.

— Это может быть больно, янара, — тихо произнёс он, но тут же был отодвинут Гри, который не менее внимательно осмотрел ленту и попробовал её подцепить ногтем.

Я не выдержала этого издевательства над собой. Что-то сегодня не мой день определённо, глупые мысли и нелепые ситуации. Отстранившись от мужчин, сама взялась за край ленты и резко её дёрнула. Затем подвигала губами, снимая неприятный зуд. Продемонстрировала землянину, который вначале победно ухмылялся, но увидев ленту у меня в руке обиженно отвернулся.

— Щиплет, но терпимо, — прокомментировала я своей охране, которая настороженно следила за мной, видимо прикидывая какое лекарство мне дать, если закричу. Наивные. Разве это боль? Вот депиляция — это да! Жаль, такое мужчинам не рассказать. На этом я решила, что достаточно позаботилась о землянине и села, пристегнувшись ремнями безопасности. Вот прилетим на станцию, пусть Лиза за него переживает и заботится, вот у кого и терпение, и энтузиазм.

Погладила пальцем верхнюю губу, задумчиво глядя на звёзды. Мы уже приближались к орбите, на которой нас поджидали мои подруги. Я улыбалась скорой встрече, но краем глаза заметила Стемпа, который не сводил взор с моих губ. Наверное, кожа покраснела, всё же я не полноценная манауканка, и моя кожа не настолько неуязвима, как у тех же телохранителей и дворецкого, но об этом принято умалчивать.

Полёт, в принципе, прошёл отлично: за нами никто не гнался, никто не поднял тревоги, что мы нелегально покинули планету. Гри, как всегда, был верен своему слову. Обещал прикрыть и прикрыл. Откинувшись на спинку кресла, прикрыла глаза и наслаждалась полётом. Тихие разговоры мужчин меня не беспокоили, хоть я и слышала, как они обсуждали принятие мер на случай опасности для меня на станции. Мужчины в любой ситуации оставались мужчинами, для которых безопасность женщины всегда на первом плане. Вечно крикливый и чем-то недовольный брюнет был странно молчалив и это настораживало. Может это и должно было вызвать во мне подозрение, мало ли на что способен чужак, но я в окружении верных телохранителей, да и Гри не дурак, они никому не дадут причинить мне вред. Поэтому я наслаждалась полётом, предвкушая визит на станцию.

Стемп

Она совершенна. Сколько бы он ни смотрел на неё, но всё в юной янаре было безукоризненно прекрасно. Стройная, высокая, красивая. И это признавали все, кто хоть раз видел наследницу наместника. Мартан мог закрыть глаза, но образ улыбающейся Марии Шияны в алом платье не пропадал. Он преследовал его. Возможно, зря он послушался её приказа на балу и ангажировал её на вальс. Сердце и без того тосковало по прекрасной янаре, билось, как в клетке, раненым зверем. Теперь же и совсем стало худо. Гри наконец вступил в игру. Все знали, зачем он прилетел четыре года назад на Новоман. Все, даже сам наместник. Шиямата боялась выбора внучки. Она пророчила ей великую жизнь своей наследницы, целая планета готовилась принять новую правительницу, но наместник ши Шияна сказал, что его дочь будет сама решать кем ей быть. Ведь и пост наместника мог достаться ей. Любое её решение народ примет на ура.

Стемп мечтал о ней. Боялся своих желаний, но мечтал.

Даже в чёрном защитном костюме она сохраняла свою женственность и утончённость. Тонкие черты нежного лица словно покрыл иней. Алые глаза, как рубины, сверкали из-под подкрашенных голубых ресниц. Розовые тени на веках и румяна на скулах оживляли ледяной образ. Мария любила розовый и алый. Это многим было известно, но никто, кроме телохранителей, даже не догадывался, что есть еще и третий любимый цвет — чёрный.

Никто, кроме Стемпа и Остана, не знал, что Мария, после безуспешных попыток перекрасить белые волосы, приобрела парик и прятала его ото всех. Никто не поддерживал стремление янары быть другой. В первый раз, когда она вышла из своей спальни с крашеными волосами, у её матери чуть инфаркт не случился, и отец приказал вернуть натуральный цвет. Конечно же мольбы десятилетней красавицы никто и не слушал, но, наверное, именно тогда Мартан впервые посочувствовал своему объекту охраны. Она всегда казалась ему вздорной и заносчивой до того случая, а затем мужчина понял, что у неё просто нет выбора. И сейчас эта выходка не что иное, как попытка убежать от груза ответственности, не навсегда, лишь временно, но глотнуть свободы.

А она же совсем хрупкая. Белый снег волос, забранных в высокий хвост, рассыпался по точёным плечам. Приоткрытые губки, подчёркнутые розовой помадой, чуть пухлые, своим блеском манили провести по ним пальцем. Утром у него была такая возможность, он мог бы узнать их мягкость, мог, и это сводило с ума. Наконец-то она стала совершеннолетней, когда могла выбрать любого мужчину, но и тут её принуждали. Шиямата своим подарком показала всем, что жизнь её наследницы уже давно спланирована, и Мария должна жить в строгом порядке, который ей диктовали с Шиянары. Гри именно для этого и здесь, чтобы проследить за ней. Но и он был шокирован презентом шияматы. Он тоже оказался совершенно не готов к тому, что первый мужчина янары, по мнению её бабушки, должен быть землянином. Это намёк на то, что Мария новый виток того самого спасительного поколения, которое может рожать. Новое поколение — это благословение, надежда для тех, кто остался на Шиянаре, но не для Стемпа. Он не желал такой участи янаре. Той, которую охранял более девяти лет.

Он видел её разную и незаметно проникся к ней не просто привязанностью, а запретными чувствами. Он не имел права в неё влюбляться, но сделал это. Никто, кроме напарника, не догадывался, над какой пропастью завис Стемп. И Мартан чуть себя не выдал, когда увидел обнажённого брюнета в контейнере, который собственными руками принёс в спальню янары. Это был сокрушительный удар. Он чуть не потерял контроль над собой, кто бы знал, каких усилий стоило ему взять себя в руки. Никто, кажется, не догадался, что землянин был на волосок от смерти.

«Ты в ней дыру протрёшь», — отправил сообщение Остан на комм.

Он сегодня был за пилота и видел всё что творилось в салоне на мониторах. Стемп усмехнулся. Это помогло отвлечься. Возможно, напарник и прав, но смотреть на янару Мартан мог часами, даже не моргая. Она его личное наваждение. Вообще, если подумать, то этот день был полон сюрпризов, но самым запоминающимся стал вальс. Он танцевал с ней, кружа среди пышно наряженных пар, но Мария блистала для него ярче Тариона. Его рука лежала на тонком стане, обтянутом расшитой тканью. Кончиками пальцев, ладонью он чувствовал жар, исходивший от янары, слышал аромат её элегантных духов, ненавязчивых, но запоминающихся и поэтому тревожащих его. Стемп мечтал встречать с Марией восходы местной звезды, провожать закаты, пусть и следовать за ней за полшага позади.

«У тебя нет шансов против Гри», — пришло следующее сообщение, которое разозлило, причинив боль, сбив дыхание, как будто острым клинком пронзив лёгкое.

Мартан воззрился на Буреля, не желая признавать очевидного. Да, у дворецкого своя задача, он должен стать подопечным Марии. Но только ей решать кем она будет: или покровителем, или подопечной, или женой. Всё зависит от наместника, это прекрасно понимал Мартан, но, кажется, не догадывался Гри. Как бы ни казалась свободной Мария в выборе, но его всегда искусно подкорректируют. И это тоже тяжело признавать влюблённому. Янара для таких, как он, простых манаукцев, недостижимая мечта, вот только сердце упрямо билось ради неё, а надежда расправляла свои крылья.