Отправь их в Ад! (СИ) - Виноградов Максим - Страница 2

Отчаянный гудок заставил отскочить назад — девушка едва не попала под колеса проехавшего грузовика. Она удивленно оглянулась, пытаясь сориентироваться. Со всех сторон одно и тоже — темные улицы, лужи, дождь, никакого просвета. Не все ли равно, куда идти, что делать? Печально сгорбившись, Карина пересекла дорогу.

Ей даже нравилось преподавать, общаться с ребятишками, учить их добру. Нравилась детская незамутненность, непосредственность. Искрометное свободомыслие, не забитое пропагандой, не испорченное тоннами чужих мнений. Молодая наставница любила подопечных, и те отвечали ей полной взаимностью. Если бы только зарплаты хватало хотя бы на обычную жизнь. Если бы…

Карина остановилась, недоуменно уставившись на темный переулок. Съемная квартира находилась совсем в другой стороне, и все же что-то тянуло, неодолимо тащило девушку в этот грязный закуток, затерявшийся между домами.

Она шагнула внутрь, сразу нырнув из полумрака во тьму. Лишь одна тусклая лампа моталась где-то посредине проулка, служа скорее путевым ориентиром, чем осветительным прибором. Бесчисленные баки, забитые под завязку мусором; разорванные пакеты и коробки; грязь, сор, разлагающиеся остатки еды, а может и чего похуже — все это разом бросилось в глаза. Пахнуло сыростью, гнилью, застоявшимися испражнениями. Звуки крупных улиц остались далеко позади, сюда долетали лишь отдаленные гудки мехмобилей, пьяные крики и шум круглосуточной пивнушки, расположившейся за углом. Девушка сделала еще шаг, из-под ног бросилась серая крыса, зарывшись в спасительный хлам.

Нергал следил за девушкой из машины — все признаки приближающейся развязки на лицо. Бездумная походка, отрешенность, рассеянность. Жертва не осознает куда и зачем направляется, ее «ведут», словно под-руку. Молодая, глупая, она чем-то неуловимым нравилась Рихтеру, хоть худышки и не в его вкусе. Он ощущал симпатию, возможно лишь потому, что жить красотке осталось — всего чуть.

Когда девушка остановилась у входа в гнусный переулок, мужчина понял — пора. Мерс тормознул у обочины, двигатель, всхрапнув, заглох. Нергал выбрался наружу, хлопнула дверца. Дождь неудержимо заколотил по шляпе и плащу, силясь пробраться под них.

Я бегу через ночь под потоком дождя,

Я его не боюсь — это просто вода!

Строки пришли в голову неожиданно, как редкое напоминание о времени, проведенном среди охотников за нежитью. Тогда, совсем еще юному Рихтеру казалось, что он переживает невероятные испытания. Рихтер теперешний думал о тех моментах, как о счастливом детстве.

Это просто вода, это ветра порыв,

У меня на губах — значит, я еще жив!

Да, тогдашний наставник отличался некоей поэтичностью, любил декламировать строки собственного сочинения, выдавая за четверостишия неких великих поэтов.

Нергал легко перепрыгнул несколько луж, добравшись, наконец, до тротуара. Машинально огляделся — ни души.

Пусть останется дома тот, кто устал.

Под раскатами грома место для скал.

Место для скал, ага. Охотник невольно ухмыльнулся. Действительно, сейчас, под стеной воды он выглядел неуместным темным валуном.

Зев переулка манил сумраком, последние шаги Рихтер преодолел почти бегом.

Я бегу через ночь, меня не удержать.

Две руки, две ноги. И способность бежать.

Левая рука нырнула в карман, нащупывая очки, правая проверила оружие. Все на месте, в полной готовности. Мрачная фигура на миг задержалась у поворота, шаг — и охотник растворился во мраке переулка.

Холодная ладонь ухватила Карину за шею, разом встряхнув. Сильные пальцы сжали горло, задавив попытку крика. Девушка затрепыхалась, едва касаясь носками ног земли. Зонт выпал из ладони, руки мельтешили по сторонам, силясь оттолкнуть напавшего, но раз за разом пронзали лишь пустоту.

Пока большая часть разума билась в панике, где-то на самых задворках сознания сохранился крошечный островок рациональности, живущий, казалось, собственной жизнью. «Это не вор, — отрешенно решил он, — И не насильник. Не маньяк и не убийца. Тогда кто?»

По роду деятельности Карине приходилось обучать детишек избегать попадания в чрезвычайные ситуации. Она читала кучу методичек, да что там — сама написала несколько. «Как не стать жертвой маньяка». «Что делать, чтобы избежать изнасилования». «Правила поведения при нападении грабителей». Вот только реальность оказалась вовсе не такой, как теория. Гораздо проще, циничнее и безжалостней.

Пару раз девушку встряхнули, выбив дух и желание сопротивляться. Потом она ощутила могучее тело за спиной. Холодная, как лед, ладонь откинула ворот плаща, голова монстра склонилась к тонкой длинной шее, острые клыки вонзились в бледно-розовую кожу. Карина вздрогнула, поняв, наконец, что происходит.

Ее не будут бить, обворовывать или насиловать. Это вампир, а значит, конец всему. Если повезет — выпьет полностью, быстрая почти безболезненная смерть. В худшем случае — судьба бездумной гули, верной слуги кровососа.

Нет смысла вырываться — ни один человек не в силах справиться с порождением тьмы. Невозможно кричать — ледяные ладони стальной хваткой сжимают горло, надежно удерживая от любых попыток противодействия. Да и кто откликнется на призыв? Бомжи? Забулдыги? Завсегдатаи местной колдырятни? Вот уж надежная защита от вурдалака.

Карина удивлялась накатившему спокойствию. Была ли причина в темной магии, или просто сказалась обреченность и осознание собственного бессилия? Девушка безвольно обмякла в объятиях хищника, с некоторым облегчением осознавая — вот и все, конец нелепому жизненному пути.

Она не сразу поняла, что произошло — в какой-то момент клыки отпрянули от шеи, стальная хватка рук ослабла. Потеряв опору, Карина сползла на грязную землю, очутившись у ног кровососа.

— Человек… — полу-шипит полу-рычит вампир, — Смело! И глупо. Уходи, сегодня у меня другая добыча!

Девушка оглядывается.

Широкая тень высится неподалеку. Человеческая фигура в длинном плаще и широкополой шляпе. Тьма скрывает черты лица, не разобрать ни осанки, ни вооружения. Дождь нещадно барабанит по голове и плечам, ниспадая вниз мириадом брызг. За спиной — пустота, ни отблеска, ни звука, ни дуновения. На мгновение Карина оживает, нелепая надежда зарождается в глубине души, но тут же гаснет. Ни один человек не справится с вампиром, тем более с сытым.

— Ты что, оглох? — вурдалак повышает голос, — Или нажрался? Вали отсюда!

Человек шагает вперед, поднимая голову. Отраженный свет фонаря падает на смуглое овальное лицо. Высокий лоб, небольшие уши, сплющенный нос, тонкие обветренные губы, сжатые в плотной усмешке. Худые щеки со следами алхимических ожогов, ровный волевой подбородок. Глаза закрыты небольшими кругами очков.

Карина сдержанно икает. Это одновременно и усмешка, и удивление, и разочарование. Черные очки? Ночью, в темном переулке? Выглядит, конечно, чрезвычайно круто, но смысл? Точно, очередной обкурившийся наркоша, вообразивший себя супергероем.

Рука пришельца поднимается. Карина вглядывается, ожидая увидеть бесполезный против нежити пулевик, но в ладони человека зажато лишь нечто небольшое, вроде короткой палки. Вампир угрожающе рычит, хмуро всматриваясь в неведомое оружие.

В следующий миг переулок озаряет яркая вспышка неестественно белого света. От неожиданности девушка падает на спину, мокрые ладони трут глаза, но бестолку — перед взором скачут цветные круги, зрение отключается, соленые слезы текут ручьями, смешиваясь с потоками ливня.

Вампир хватается за глаза, громко матерясь. Уже через мгновение он прыгает вперед, вслепую размахивая когтями. Каждый удар — потенциальный труп, рассеченный пополам. Но Нергал уже совсем не там, где мечется нежить.

Слишком предсказуемо, слишком легко. Рихтер видел такое не раз, да и сам зачастую участвовал в истреблении упырей. Яростные прыжки, смертельные удары в пустоту… Так же красиво и эффектно, как и бессмысленно. Нет бы скрыться, рвануть, пусть и стукаясь лбом о стены. Схорониться, переждать, и тогда уже вернуться мстить с восстановленным зрением и во всеоружии…