Ведьма западных пустошей (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 13
- Предыдущая
- 13/57
- Следующая
Не надо обольщаться мнимой дружбой. Ни один инквизитор никогда не забудет, что перед ним ведьма, как бы мило они ни общались до этого. Нужно просто быть спокойной и готовой к услугам — глядишь, все и обойдется.
Ей показалось, что рубцы на лице Бастиана налились красным.
— Будем считать, что так, — мрачно произнес следователь и встряхнул карту. — Перед тем, как пропасть, Вера Левек была на Третьей лесной улице.
Аделин вспомнила Веру — хорошая была девушка. Худенькая блондинка, пятая дочь в семействе, она шила мягкие игрушки и продавала на благотворительном аукционе: выручка шла на нужды нищенствующих людей с окраины. Когда ее отпевали, то возле церкви собралась толпа женщин и детей, и плакали они совершенно искренне.
— Это вон там, — указала Аделин, и они быстрым шагом двинулись через площадь мимо памятника Георгу. Третья лесная улица заканчивалась парком, который постепенно переходил в лес — там частенько видели зайцев и лис, забредавших из чащи. Когда-то давно, еще в детстве, отец привозил сюда Аделин и Уве — они катались на каруселях, объедались ягодным мороженым и играли с другими детьми; Аделин до сих пор с теплом вспоминала эти прогулки.
— Задумались? — спросил Бастиан. Аделин встрепенулась и тотчас же заметила, какими взглядами городские кумушки провожают столичного гостя. Любопытство, сочувствие, брезгливость и корысть: интересно, богат ли этот господин? Если действительно богат, а не просто красуется, то неважно, какое у него лицо — надо брать в оборот и вести к алтарю, пока не опередили более проворные.
— Вспомнила, как мы гуляли здесь с отцом, — сказала она и вдруг призналась: — Я незаконнорожденная вообще-то. Но он меня признал и никак не отделял.
— Полагаю, он был хорошим человеком, — уважительно откликнулся Бастиан.
— Да, — кивнула Аделин. — Хорошим.
Она уже давно не чувствовала левую руку — заледеневшую, неподвижную. Они подошли к воротам парка, и Бастиан произнес:
— Давайте ваше Зоркое сердце.
Аделин прикрыла глаза, в очередной раз подумав, что отец всегда предостерегал ее от занятий магией. Потом он примирился с ними: ну вот такая родилась дочь, ничего не поделаешь — но они никогда ему не нравились. Разве что только тогда, когда смогли помочь Уве.
Она не любила заклинание Зоркого сердца: оно обостряло чувства, делая мир насыщенным и ярким, но потом оборачивалось почти сутками слабости и тошноты — тогда Аделин могла лишь лежать в постели, смотреть, как над ней крутится потолок, и надеяться, что выкарабкается.
Когда последнее слово заклинания сорвалось и упало под ноги, то мир на мгновение поблек — а затем вспыхнул, наливаясь красками, запахами, звуками. Космеи и ирисы на газонах вспыхнули языками сиреневого и розового пламени, сладкий аромат духов проходящей барышни опалил ноздри, и Аделин испугалась, что сейчас упадет.
Она не упала — ее на ладонь приподняло над гравием дорожки. Бастиан стиснул ее руку, серебряная пластинка артефакта впилась в ладонь, и Аделин мягко опустилась на землю. В висках пульсировала кровь, дыхание сбивалось, по коже бежали лепестки пламени, и их срывало ветром и превращало в аккорды.
«Я умираю, — подумала Аделин с восторгом и болью. — Нет… я живу!»
Потом наваждение схлынуло — в ноздрях остался соленый запах невидимого моря, в ушах остывали слова заклинания. Бастиан по-прежнему держал Аделин за руку, но теперь от его пальцев разбегались волны тепла, которые заставляли замирать — так жертва замирает перед охотником — и в то же время приказывали сердцу стучать быстрее, а груди дышать глубже.
Аделин сделалось жарко и неловко.
— Уже работали в паре? — спросил Бастиан. Вот, значит, что это такое: работа в паре…
— Нет, — выдохнула Аделин. Ей казалось, что она сейчас упадет — или снова взлетит. Хотя она не взлетала, конечно, ей это привиделось. Так ведьмам видится, что они летают после хорошей порции бакугарских грибов.
— Очень быстро освоились, — похвалил Бастиан и объяснил: — Мы сейчас соединены в единую сеть. Давайте посмотрим, что было с Верой.
Аделин смогла лишь кивнуть.
В тот же миг она увидела привидение: Вера, живая и здоровая Вера, шла мимо парка в сторону церквушки святой Алатины, и следователь удивленно воскликнул:
— Надо же! Цветное…
Похоже, призраки раньше были серыми тенями. Аделин смотрела, не в силах отвести взгляд. Пусть хоть так, с артефактом, который усилила ее магия, но добрая хорошая девушка сейчас была живой. Вот рядом с ней остановился экипаж — черно-красный размытый силуэт. Вот открылась дверь, и Вера обернулась, и на ее губах расцвела улыбка.
— Нет, — прошептала Аделин, словно могла что-то исправить и как-то остановить пятую жертву. — Нет, Вера… — голос окреп, и она отчаянно воскликнула, уже понимая, что это напрасно: — Нет, стой!
Человек, сидевший в экипаже, протянул к девушке руку, окутанную сиреневой дымкой — девушка оперлась на нее и за мгновение до того, как призрак Веры растаял, Аделин увидела золотую вспышку в этом дымном мареве. Мелькнула оскаленная пасть, лев, поднявшийся на задние лапы, пряди пышной гривы.
— Запонка… — выдохнула Аделин, глядя Бастиану в глаза. — Вы ее видели?
Он нахмурился. Посмотрел одновременно озадаченно и радостно.
— Нет. Что за запонка?
— Золотая, со львом, — ответила Аделин, не в силах выпустить руки следователя, и спросила с отчаянной надеждой: — Это ведь улика, да?
— Еще какая, — изувеченное лицо перед ней дрогнуло от победного торжества, и над Аделин сомкнулся занавес обморока.
***
— …сильный молодой мужчина, обеспеченный, с собственным экипажем. Золотые запонки со львом, возможно, это герб его дома.
Аделин казалось, что она плывет. Вот лодка — плавно качается на волнах, словно колыбель, а над ней высоко-высоко раскрыт зонт неба, и по глубокой синеве неспешно скользят завитые кудри облаков.
— Мы, вашбродь, тут все на коленках исползали, — пробасил знакомый голос офицера Бруни: тот мог рыкнуть так, что галки падали с веток. Откуда он только взялся в ее лодке? Волны мягко качали Аделин, вселяя в нее давно забытое умиротворение — она закрывала глаза, открывала, видела небо. Вот пролетела чайка, вот мелькнула растрепанная косица быстрого дождя. — Все экипажи облазили, вот я лично, вот этими руками в них ковырялся. Ни следа, ни ниточки. Пачку смех-травы нашли, это было дело. Ну так сдали по описи. Владельцу внушение для первого раза.
— Красно-черный экипаж, — уточнил Бастиан, и Аделин вдруг обрадовалась тому, что он здесь. Если бы ей несколько дней назад сказали, что она, ведьма, будет рада инквизитору, чьей физиономией можно кошек в переулках распугивать, Аделин лишь помахала бы рукой над головой, показывая, что это полный бред.
— Так все они красно-черные, — ответил Бруни. — Мода такая, чтоб ее.
— А ведь я где-то видел такие запонки, — задумчиво произнес господин Арно, и Аделин подумала, что ее, должно быть, принесли в участок. Что за странный и долгий день — утром Уве сбежал из дома, еле нашли, теперь вот это.
— Список обеспеченных молодых мужчин, — сухо сказал Бастиан. — Скрупулезный обыск в домах по списку.
Полицмейстер рассмеялся.
— Будет скандал: наши благородные господа и так уже злы на полицию. Мало того, что убийца до сих пор не пойман, так их еще и смеют подозревают в его грехах. Ну да ничего, покричат и перестанут.
— Пусть злятся еще и на инквизицию, — буркнул Бастиан и добавил: — О, вот и все.
Кажется, он вздохнул с облегчением. Лодка исчезла, превратившись в больничную койку, затянутую белым полотном, синее небо стало высоким серым потолком. Мир обрел устойчивость, и Аделин увидела, что лежит в больничной палате. Бастиан сидел на краю койки, придерживая ее за запястье. Полицмейстер и офицер Бруни стояли чуть поодаль.
— Здесь совещание? — спросила Аделин: ей даже удалось улыбнуться. Господин Арно тоже расплылся в улыбке: Аделин вдруг подумалось, что отец смотрел на нее точно так же, когда она выздоравливала после болезни.
- Предыдущая
- 13/57
- Следующая