Обрученная с вороном 1 (СИ) - Слави Екатерина - Страница 9

— Амир рассказал, — ответила Равена.

— Ах, понятно, — на секунду нахмурился отец, но его лицо почти сразу же просветлело. Он вздохнул задумчиво, покивал головой и произнес словно на распев: — Клан Сапфиров, да? Самый древний клан из великих. Самый могущественный.

— Могущественный? — удивилась Равена. — Но ведь он вымер!

— Вымер? — в свою очередь переспросил отец, загадочно улыбаясь. — Прежде чем вымрет Клан Сапфиров, в этом мире вымрет все остальное.

— Но Амир сказал… — начала Равена и сама себя перебила: — Если он не вымер, тогда почему ему не видно и не слышно? Почему никто о нем не знает? Где они?

— Ох, как много вопросов сразу, — пожаловался отец. — Кто же так спрашивает?

Он снова издал протяжный вздох и сказал:

— Да, в наше время считается, что Клан Сапфиров вымер. Однако есть и другое мнение.

— Какое? И, кстати, кто они? Откуда пришли? У них тоже два облика?

— Моя дочь неисправима, — улыбнулся отец.

— Прости, — улыбнувшись в ответ, извинилась Равена.

Все-таки она любила своего тихого, спокойного отца. Равена была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, что их семья, наверное, не обеднела бы так, будь ее отец человеком деятельным, займись он, как и следовало главе семьи, делами их имения. Но папа больше любил сидеть с книгами, изучать древние фолианты и свитки. Равена даже не знала, что же он ищет в них, но часто заставала своего отца погруженным в чтение или в собственные мысли, когда он сидел с раскрытой книгой на коленях, но при этом отстраненным взглядом смотрел в окно.

— Знаешь, как называют сапфиры в Эфинии? — спросил отец.

Равена снова отрицательно качнула головой.

— Слезы неба, — сказал отец. — У эфинийцев есть легенда о возникновении сапфиров. В ней говорится о том времени, когда Эфиния была охвачена голодом и болезнями. Глядя, как люди умирают в страданиях, небо заплакало, и на землю посыпались ярко-синие прозрачные камешки — застывшие слезы неба. Поднимая их с земли, люди исцелялись, и вскоре болезни и голод ушли из Эфинии. Похожие легенды есть и у других народов.

Отец повернулся и посмотрел на дочь.

— Клан Сапфиров — это дети неба, — сказал он. — Поэтому, как некоторые считают, они не могут исчезнуть бесследно.

Он указал пальцем вверх и улыбнулся мечтательно.

— Пока небо находится над нашими головами, Клан Сапфиров всегда будет где-то здесь, среди нас.

«Твои глаза ярко-синие, как сапфиры…», — снова всплыли в ее сознании слова, сказанные кем-то в ее сне.

— Папа, — решила спросить прямо Равена. — А почему вы с мамой усыновили Амира? Ведь не может быть, чтобы у него больше не было других родственников, даже если его отец скончался.

Лицо отца вытянулось.

— Каким образом с разговора о великих Кланах мы перешли к родне Амира? — искренне удивился он.

Равена скосила глаза в сторону.

— Просто вдруг подумалось.

Отец выдохнул и улыбнулся.

— Я так и знал, что рано или поздно ты опять начнешь спрашивать.

— Конечно! — горячо воскликнула Равена. — Он же мой брат! Я хочу все о нем знать.

Отец снова вздохнул, но в этот раз тяжело и печально.

— После кончины отца, Амиру нельзя было оставаться среди своих родственников из-за внутрисемейных распрей. Ты уже знаешь, что отец Амира был моим другом. Еще при жизни он попросил меня позаботиться о его сыне, если с ним что-то случится. Я дал слово и сдержал его.

«Внутрисемейные распри», — задумалась над словами отца Равена.

Ей трудно было представить себе, как люди, принадлежащие к одной семье, могут враждовать друг с другом. Разве семья — это не тогда, когда все друг друга поддерживают и друг о друге заботятся?

— Но неужели его родственники никак не могут поладить между собой? — вслух удивилась Равена. — И разве это правильно, что он живет вдали от своей кровной родни?

Отец склонил голову набок и сказал задумчиво:

— Амир уже повзрослел. Скоро он сам решит, оставаться ему с нами или вернуться к людям, с которыми он связан кровными узами.

Глаза Равены широко открылись от удивления. Она и не подозревала, что такое может случиться.

— Амир может покинуть нас? — спросила она.

В груди потяжелело. За эти шесть лет, что Амир жил в их доме, она привязалась к нему. Несмотря на его дерзкий характер и поведение, которое она часто не одобряла, Равена знала, что ей будет не хватать брата, если он вдруг исчезнет из ее жизни.

— А ты будешь скучать без него, если это случится? — понимающе улыбнулся отец.

Равена смущенно нахмурилась.

— Еще чего, — отвернулась от проницательного взгляда родителя она. — Без него станет даже лучше. По крайней мере, никто не будет больше говорить, что у меня глаза цвета грязных голубиных перьев.

В этот момент в библиотеку заглянула служанка и, найдя взглядом Равену, сказала с улыбкой:

— Юная госпожа, ваша матушка распорядилась позвать вас к завтраку. Вы ведь голодны, крошки не было во рту со вчерашнего дня.

Равена внезапно почувствовала, что и впрямь проголодалась.

— Иди, — велел отец. — Эмилия… то есть твоя матушка не перестанет волноваться из-за твоего вчерашнего обморока, пока не увидит, что у тебя хороший аппетит.

Снимая шаль и вешая ее на спинку кресла, Равена скрыла улыбку в уголках губ. Отец всегда смущался, когда называл при ней маму по имени. Удивительно, но ее родители, несмотря на то, что прожили вместе уже долгие годы, до сих пор были трогательно влюблены друг в друга.

Когда Равена уже взялась за дверную ручку, чтобы выйти, ее остановил голос отца:

— И не обращай внимания, что говорит Амир, у тебя очень красивые глаза!

Равена недоверчиво скривилась.

— Папа, ну что ты говоришь, — возмутилась она явной отцовской лести. — Они же темно-серые. Что может быть красивого в глазах цвета грязи?

— Серые? — удивился отец и улыбнулся. — Какие глупости. У моей дочери всегда были прекрасные синие глаза!

Равена остолбенела, перестав даже мигать — только продолжала смотреть на отца, будто ждала, что он скажет что-то еще. Но папа, похоже, уже не замечал ее присутствия. Опустив взгляд в книгу, он глубоко погрузился в чтение, и весь его вид говорил о том, что мыслями он уже не здесь.

Выйдя в коридор, Равена нащупала рукой стену и наконец, выйдя из оцепенения, смогла моргнуть.

— Что это сейчас было? — потрясенно прошептала она вслух.

7. НОЧЬ, ИЗМЕНИВШАЯ ВСЕ

Почему ее отец это сказал?

Этот вопрос весь день не давал покоя Равене. Слепая любовь отца, который видит своего ребенка краше, чем есть на самом деле? Но Равена прекрасно знала, что ее отец никогда не был одержимым родителем. Гидеон де Авизо безусловно любил дочь — Равена не сомневалась в этом, — но любовью разумной и спокойной. Где-то даже чересчур спокойной. Там, где матушка начинала волноваться о Равене — когда, будучи ребенком, та подхватывала какую-нибудь хворь, — отец всегда с безмятежной улыбкой говорил, что все уладится, и нет повода для волнений.

Если задуматься… Равена никогда не видела своего отца сильно взволнованным. Его спокойствие в любой ситуации кого-то постороннего удивило бы, но именно эта черта его характера всегда внушала Равене уверенность, что все их трудности не так уж значительны — с ними можно справиться. И она даже не сомневалась, что ее матушка чувствует то же самое.

«У моей дочери всегда были прекрасные синие глаза»…

В очередной раз заглядывая в зеркало, откуда на нее смотрела пара тускло-серых, совсем не выразительных глаз, Равена думала: вероятнее всего, отец просто пытался подбодрить дочь своими словами, считая, что насмешки Амира ее обижают. Подбадривание получилось весьма неуклюжим, но в этом папа был не силен — ничего не поделаешь.

Амир не появился дома к обеду. Матушка была недовольна, но поворчала, скорее, для порядка. Однако когда брат не вернулся и к ужину, ворчание его приемной матери было уже не притворным, а вполне настоящим.

Равена же не на шутку встревожилась. Вдруг Амира все-таки поймала полиция или канрийские маги? Ему не стоило идти в город ни сегодня, ни в ближайшие дни. Совсем скоро торговцы из Кан-Ри, распродав свой товар, покинут Бриест, и полиция забудет связанную с ними кражу. Неужели Амиру обязательно было так рисковать? О чем он только думает?!