Без права на пощаду (Школа обаяния) - Демилль Нельсон - Страница 49

• Предыдущая
• 49/101
• Следующая

Лиза отряхнула свой черный плащ, и они зашагали через сквер к высоким монастырским стенам.

– У нас по-прежнему военное положение? – спросила Лиза.

– Нет.

– О чем вы болтали с Сэзом почти до четырех утра?

– О сексе, спорте и религии.

– Он не разбирается ни в одном из этих вопросов.

– Вот мы и выясняли это до четырех, а потом я ушел.

Они прошли через ворота внутрь монастыря.

– Помнишь, нам рассказывал Саша, что Петр Великий заточил здесь свою жену и сестру? – Лиза поняла, что лучше сменить тему. – Новодевичий женский монастырь раньше был пристанищем для дам благородного происхождения. В древности он служил крепостью на южных подходах к Москве. После революции монахинь изгнали. А теперь здесь филиал Государственного исторического музея. Ты, кажется, хотел побывать на могиле Гоголя?

– Да, это нужно для дела.

– Я могу пойти с тобой?

– Боюсь, что нет.

Они подошли к церкви Смоленской Богоматери.

– Знаешь, Сэм, если бы я решила выходить замуж, мне, наверное, захотелось бы венчаться в православной церкви. А ты венчался в церкви?

– Нет, все произошло в реактивном истребителе, летящем со скоростью два маха[17]. Капеллан венчал нас по рации. Когда он провозгласил нас мужем и женой, я нажал на кнопку катапульты, и нас выкинуло из самолета. После этого все у нас покатилось под откос.

– А вот это – храм Успения Богородицы, – вновь сменила тему Лиза.

– Его бы следовало немного подремонтировать.

– Московские церкви, и эту в частности, немного привели в порядок во время Олимпийских игр 1980-го. И то потому, что монастырь расположен рядом со стадионом имени Ленина. Но все равно, ты же видишь, в каком все ужасном состоянии.

Холлис кивнул. Он рассматривал многовековые деревья и храмы крепости-монастыря и думал, что мир в XVI веке был проще, однако не менее опасен и страшен.

– Хочешь послушать службу, Сэм?

Они вошли в храм Успения Богородицы. Лиза купила две свечки и одну отдала Холлису.

Начался молебен, однообразный и наводящий меланхолию, длившийся, наверное, с четверть часа. Затем запел хор. Сначала песнопение показалось Сэму монотонным, но он даже не заметил, как оно полностью захватило его. Холлис рассматривал лица стоящих вокруг людей и думал о том, что за те два года, которые он прожил в Москве, ему впервые встретились такие безмятежные, ясные русские лица. Он вдруг осознал, что потрясен и ошеломлен церковной службой.

– Я... я благоговею... спасибо тебе... – шепнул Сэм Лизе.

– Я все-таки спасу твою шпионскую душу, – тихо отозвалась она.

Что-то знакомое мелькнуло в толпе молящихся. Холлис вновь стал обводить взглядом стоящих вокруг людей и увидел высокого седого мужчину в черном пальто и рядом с ним красивую, скромно одетую девушку лет восемнадцати.

Они вышли из церкви и присели на каменную скамью.

– Тебе понравилась служба? – спросила Лиза.

– Очень.

– Знаю. Спасибо, что пошел со мной в храм.

– Я пошел, чтобы быть с тобой.

– Здесь осень не такая, как дома, да и зима совершенно другая. Тут что-то еще. Какое-то дурное предзнаменование носится в воздухе. Вот сейчас мне очень захотелось домой.

Холлис коснулся ее руки.

– В это время завтра мы уже будем лететь на запад.

Она прижалась к нему.

– Тебе обязательно идти на кладбище?

– Да.

– Это ведь не опасно, правда?

– Нет. Мне просто надо повидаться с одним русским другом и попрощаться.

– Со шпионом? Или с диссидентом?

– Что-то в этом роде.

– На могиле Гоголя?

– Да.

Холлис посмотрел на часы. Служба длилась почти два часа, и было уже около полудня. Теперь он понимал, почему Суриков выбрал это время и это место.

– У меня все это займет не более получаса. Где мы можем с тобой встретиться?

– У той колокольни. Видишь? И не опаздывай, Сэм.

Холлис поднялся.

– Как мне дойти до кладбища?

– Просто все время иди по этой дорожке. Увидишь еще одни ворота, это вход на кладбище.

– А ты что будешь делать?

– Мне нравится здесь гулять.

– Не ходи на кладбище.

– Хорошо.

– И постарайся гулять там, где людно, Лиза.

– Если они придут за тобой, то неважно, сколько человек окажется рядом. Ты прекрасно знаешь это.

– Не думаю, что им известно, где мы. Однако все равно будь осторожна.

– Это ты будь осторожен. Они могут следить за твоим другом.

Он поцеловал ее в щеку и поднялся со скамьи.

– Увидимся позже.

Сэм осмотрелся вокруг и последовал за людьми, идущими на кладбище. Народу там оказалось совсем немного, но вполне достаточно, чтобы они с Суриковым особенно не выделялись. Генерал выбрал прекрасное место для их воскресной встречи.

Холлис заметил его на тропинке под раскидистой высокой сосной. Суриков курил сигарету, рассматривая трещины на поросшей мхом могильной плите. Сэм остановился рядом.

– На Западе читают этого парня? – спросил генерал.

– Немногие. По-моему, в колледжах.

– А там можно достать книги на русском?

– Думаю, да, – кивнул Холлис.

– "Мертвые души", – сказал Суриков. – «Мертвые души»... – Он оглядел Холлиса с ног до головы, и на его губах появилась саркастическая улыбка. – Неужели мы так скверно одеваемся?

– Боюсь, что да.

– На вас эта одежда смотрится еще хуже.

– Благодарю вас, – отозвался Холлис.

– Итак, друг мой, из «Правды» я узнал, что вы покидаете Россию. Меня это известие потрясло. Я не знал, придете ли вы сегодня вообще. И очень волновался.

– Теперь моя дипломатическая неприкосновенность сомнительна, генерал. Так что вам не надо спрашивать, уверен ли я, что за мной не следили, потому что меня это беспокоит не менее вашего.

– Да неужели? Я могу расстаться с жизнью. Вам же грозит лишь тюремное заключение.

– Я, наверное, позавидую вашей пуле в голову, если получу срок пять или десять лет здесь.

– Итак, как мы оформим нашу сделку? – пожал плечами Суриков.

– Мы не заключали сделку.

– Но заключим. Когда вы улетаете?

Холлис ответил саркастическим тоном:

– Ведь об этом сказано в вашей «Правде», не так ли?

– Там не упомянуто, когда вы покидаете страну.

– Вот как? Ну что ж, я улетаю в среду.

На лице Сурикова появилось удивление, и он спросил:

– А кто займет ваш пост военно-воздушного атташе?

– Еще не знаю.

– Я буду иметь дело с новым военно-воздушным атташе или с кем-нибудь еще?

– Мы обсудим это перед тем, как расстаться.

– По-моему, вы привираете. Я знаю, что вы улетаете завтра, а также мне известно, как зовут вашу замену – полковник Филдз, – проговорил Суриков.

Холлис кивнул. Наверняка слухачи посольства подслушали его разговор с Келлумами, или сами же Келлумы рассказали все кагэбэшникам.

– Об этом вам рассказали в КГБ? – спросил Холлис.

– Совершенно верно. Они наврали мне имя нового военно-воздушного атташе. И сказали, что вы улетаете в понедельник, а не в среду.

– Почему же они рассказали вам об этом?

– Им нравится производить на людей впечатление своей осведомленностью. Кстати, я не офицер военной разведки, если вы об этом подумали. На самом деле КГБ хотелось бы знать, известен ли полковник Филдз мне, кому-нибудь из моих сотрудников или кому-нибудь из наших людей за границей. Очевидно, на него составляется досье, вот они и обратились ко мне.

– А как точно называется ваша должность в Советских ВВС, генерал?

– Это то, что вы назвали бы G-1. Начальник отдела кадров ВВС.

– И чем же вы ведаете?

– Да, по сути дела, всеми Советскими ВВС. У меня хранятся личные дела и документы полумиллиона человек. Это, конечно, не слишком романтичная и приятная работенка, однако через мой письменный стол проходит довольно много интересного.

– Откуда КГБ известно имя полковника Филдза?

• Предыдущая
• 49/101
• Следующая