Властители ночи - Дембский Еугениуш (Евгений) - Страница 85

• Предыдущая
• 85/87
• Следующая

— Вот только… мне уже не хочется… — услышал я сквозь завесу лихорадочных мыслей.

Собрав их все в кучу, я заткнул им рты, чтобы не вопили у меня в башке.

— Тебе надоело служить этим уродам? Убивать? Что, совесть замучила?

Он с сожалением посмотрел на меня и кивнул:

— Что ты знаешь?.. Сколько можно мучиться угрызениями совести? Год, два, двадцать? Ты знаешь, что я уже не боюсь преисподней? Проходит время — и от всяческих душевных терзаний, мук совести и прочего не остается и следа. Сколько раз можно блевать при виде собственного отражения в зеркале — двести? Мне почти сто тридцать лет. Совесть не мучает меня уже семьдесят из них. я блевал несколько тысяч раз. Мне уже на всё наплевать — и на кровь, и на дерьмо… — Он встал и с бутылкой в руке прошел, пошатываясь, вдоль стены с мониторами. Это был опасный момент, но он не смотрел на экраны. — Мне просто надоело жить, понимаешь? Спать, вставать, есть, срать… Алкоголь, сигареты, наркотики. Что мне с того? Я не болею, пока Чужой этого хочет. Я могу всё, разве что прыгнуть с небоскреба мне не дадут. Женщины… Сколько?

Он рыгнул. Я даже подумал, что его сейчас вырвет, но нет — он мужественно подавил тошноту. Кроме того, он слегка потерял координацию и, вместо того чтобы ходить по прямой позади стола, обошел его вокруг. Ну и хорошо, это было второе приятное обстоятельство за последние двадцать минут — с того мгновения, как я увидел на мониторе, показывавшем вид на долину, четыре автомобиля и целый табун мотоциклов. Что бы ни случилось — с Уиттингтоном было покончено. Его обнаружили. Близнецы отправятся в психушку, а я… Я — домой.

— Дерьмо, — пробормотал Уиттингтон-Това, словно вступая в полемику с моими мыслями. — Всё дерьмо, кроме мочи. Ничто. Пустота…

— Это называется «властная пустота», — сказал я. Он остановился в двух шагах и внимательно на меня посмотрел. Ему с трудом удавалось удерживать голову в одном положении, и оттого он чем-то напоминал танк с поврежденной системой наведения. — Да-да! Люди с чрезмерной жаждой власти, у которых из-за этого отсутствует цель в жизни, страдают властной пустотой, — продолжал я. Неважно, что этот «психологический термин» я придумал тринадцать секунд назад. Важно, что он заинтересовал Уиттингтона. Но он не приближался ко мне, постоянно оставаясь вне пределов моей досягаемости. — Ты пуст внутри, у тебя…

— Заткнись, — буркнул он и пошел к столу. Черт! Он уже был в двух шагах от меня, и я его упустил! Вот незадача!

Спавший у стены Монти поднял голову и зевнул. Я раздраженно посмотрел на него — тоже мне, собака! Феба бы уже давно… Уже бы давно…

— Уиттингтон? — тихо произнес я. — Сказать тебе кое-что?

Он стоял позади стола, слегка покачиваясь. Немного подумав, он обошел стол вокруг и остановился прямо перед ним, опираясь о него задом.

— И что ты мне можешь сказать?

Я поднял левую руку и со всей силы поскреб затылок. Уиттингтон напряг взгляд. Продолжая отчаянно почесываться, я подтянул к себе правую руку и пошевелил пальцами.

— Ха-ха-ха! — крикнул я. — Посмотри на экран, сукин сын! Смотри! Смотри, это твой конец! СМОТРИ! ДАВАЙ! МОНТИ!!!

Уиттингтон поворачивался к экранам, когда Монти наконец прыгнул. Схватив Стивена за запястье, он громко зарычал и повалил его на землю. Любимый мой песик. Уиттингтон завизжал и завертелся, но мне было до него не достать. Я свалился на пол, пытаясь дотянуться до собственной ступни, крича что-то Монти и извиваясь как червяк; наконец удалось добраться до ремешка на щиколотке и сорвать его. Мгновение спустя я был свободен и кинулся на возившихся на земле Уиттингтона, рычавшего от боли, и Монти, тоже рычавшего, но от ярости. Я ударил Стивена в висок, и, похоже, чересчур сильно. Одно рычание прекратилось сразу же, второе — через несколько секунд. Монти, похоже, не слишком было по вкусу драться с людьми. Схватив лежавшую на полу бутылку, я сделал большой глоток, потом сел, опираясь спиной о стол, и погладил зевающего Монти. Что за пес! Прекрасный, энергичный, просто атомный далматинец. Но, похоже, подобная активность его уже утомила, он дважды покрутился на месте и улегся на пол. Я глотнул еще, закурил. Из кармана Уиттингтона я вытащил маленький, но приятно лежавший в руке «пикадор». Восемь патронов, хорошо. Защититься в случае чего сумею. Я докурил сигарету до половины и встал.

Я посмотрел на экран. Да, помощь была недалеко, но им еще нужно было до меня добраться. Подойдя к двери, я осторожно выглянул в коридор, потом подошел к столу и снял трубку телефона. О чудо — никакой блокировки, никаких кодов, вообще ничего. Разве что телефон сам сообщал кому следовало о чем следовало.

Когда ответил Саркисян, я спросил, нет ли его сейчас среди людей в долине. В ответ на это одна из фигур радостно замахала руками. Потом к ней присоединились другие.

— Где-то перед вами есть вход в шахту. Штурмуйте сами, я с эти комплексом не знаком, — сказал я. — Но будьте осторожны, тут могут быть ловушки, и еще — двое толстых вонючих карликов. Они, возможно, опасны и уж точно отвратительны… Опасны в том смысле, что могут серьезно воздействовать на психику. Будьте крайне осторожны.

— А ты как?

— Живой. В самом деле. И рад этому. — Я схватил бутылку «Голубого Кристалла», но тут же снова ее поставил. — Поспешите, но, еще раз, будьте осторожны. Я вас подожду.

— Ничего не предпринимай, Оуэн, прошу тебя. Мы…

— Хорошо. Буду сидеть и ждать. Я же сказал.

Обшарив стол, я нашел несколько бутылок, в том числе две полные. Граппа?! «Грацие, Деи», или как там будет по-макароньему. Я открутил пробку с такой силой, что закрыть ее обратно мне бы уже не удалось, и глотнул. Потом еще.

Как я и сказал Саркисяну — я был жив. Так просто, и так радостно. Достаточно хоть ненадолго ощутить себя мертвецом, чтобы начать по-настоящему ценить противоположное состояние. Я сделал еще глоточек и, отложив бутылку, связал лежавшего без сознания Уиттингтона, после чего на цыпочках пошел к двери, мысленно повторяя, что нужно найти какое-то другое место, где можно было бы переждать, что в любой момент сюда могут приехать жуткие уродцы и начать мне квасить мозги. Коридор-штольня был пуст и ярко освещен. Я отступил назад. Слишком светло, слишком легко. Слишком опасно. Лучше посижу спокойно тут. Буду следить на экранах за ходом штурма… Я посмотрел назад, на экраны. Я их видел. Другие тоже могли видеть. Спокойно.

Человечеству я не помогу, если дам себя здесь прикончить.

У меня жена и ребенок.

И пес. Я тихонько причмокнул. Монти поднял ухо, потом бровь и посмотрел на меня.

— Иди сюда, — попросил я. — Ты мне нужен.

Он встал и, отряхнувшись, подошел.

— Ты ведь видел этих вонючих жирных слизняков? Монти, прошу тебя. Ты уже два раза себя показал, еще немного, а?

Он лизнул меня в щеку, едва не содрав мне верхнее веко. Я поцеловал его в нос.

— Ну так слушай: мы уходим отсюда и идем к выходу. Но осторожно, не разделяемся, ни на кого не нападаем… Просто идем навстречу Саркисяну и Нику. Ладно? И не лаем.

Я подумал, чего еще мы не будем делать.

Ладно. Не будем больше болтать, думать и ждать.

Мы вышли в коридор. Откуда мы пришли? Кажется, справа. Насколько я помнил — там ничего не было. Значит, надо идти направо.

Но я пошел налево. Сам я ступал бесшумно, Монти постукивал когтями, но времени на «пе-дог-кюр», как это называл Фил, сейчас не было. Пистолетик не слишком подходил к моей руке, и приходилось все время поправлять его в ладони, пытаясь подогнать его к ней, словно бейсбольную перчатку. Господи, если бы со мной был «элефант»! Совершенно по-другому себя чувствуешь, когда знаешь, что одни осколки от стены могут неплохо разукрасить морды этих маленьких уродцев. Шагов через двадцать штольня плавно свернула направо, я прижался к стене и, удвоив бдительность, осторожно пошел по твердому каменному полу. Становилось светлее, словно лампы были расположены чаще, собственно, так оно и оказалось, к тому же это были более мощные, хотя и достаточно старые, лампы накаливания. Потом послышался какой-то звук, что-то вроде музыки — негромкая мелодия разносилась под сводами коридора. Я посмотрел на Монти — он тащился за мной с мрачным выражением на морде: «Я так и знал, теперь тебе всё время будет чего-то хотеться. Не надо было соглашаться…» Я сделал еще несколько шагов и, пригнувшись, выглянул за угол.

• Предыдущая
• 85/87
• Следующая