Властители ночи - Дембский Еугениуш (Евгений) - Страница 66

• Предыдущая
• 66/87
• Следующая

Господи, спортивная, надо же!

Датчик на моем удилище неожиданно мигнул. У меня перехватило дыхание, бешено заколотилось сердце, разгоняя по организму адреналин, который иначе разнес бы мне череп. Я бросился к удочке, схватил ее и профессионально подсек. Ничто не сопротивлялось, удилище описало длинную дугу на фоне неба, и, прежде чем я успел среагировать, его конец пролетел над моей головой назад. Я свалился на спину вместе со стулом. Тим что-то кричал, а я почувствовал, как удилище дрогнуло. Трясущимися руками мне удалось повернуть удилище панелью управления к себе, я нажал кнопку сматывания лески и, уже чувствуя, как заработала катушка, начал подниматься на ноги. Здорово! В ушах стучало, я тяжело дышал… Прежде чем Тим успел ко мне подбежать, я уже стоял с удочкой, направленной в небо над водной поверхностью, и подтягивал к берегу рыбу. Та, видимо, была немаленькой — удилище начало гнуться, катушка пискнула. Тим схватил мою удочку и быстро что-то подкрутил на рукоятке.

— Везет же дилетантам! — сплюнул он.

Я развернулся, выхватив удилище из его рук.

— Моя рыба! — завопил я.

— Твоя, сумасшедший, — буркнул он и глубоко вздохнул. — Не дай ей теперь сорваться, не подтягивай всё время, пусть устанет.

Он отошел на два шага и остановился у столика.

— Ну, развлекись наконец. Оно того стоит!

Налив себе бренди, он движением брови спросил меня, не хочу ли и я выпить, но я отказался. У меня, черт побери, рыба на крючке, а он тут с каким-то бренди?!

Я снял палец с кнопки — тихий визг прекратился — и почувствовал рывок. Не знаю почему, но у меня возникла ассоциация с толчками ребенка в утробе матери. Просто — чувствуешь что-то живое, чувствуешь, но не видишь. Я чувствовал рыбу. Она дернула, пискнул тормоз, отпуская леску, потом удилище ушло влево, покачнулось, еще влево и быстро вернулось обратно. Я подождал, пока прекратится писк тормоза, и, вспомнив фильмы о рыбной ловле, начал поднимать удилище и опускать, одновременно сматывая леску. Это продолжалось три или четыре минуты, рыба перестала сопротивляться, словно чувствуя, что на другом конце удилища стоит Человек. Я увидел ее на расстоянии семи-восьми метров от берега, она хлестнула хвостом и наконец сдалась. Я вытащил рыбу на берег, не дожидаясь Тима, который побежал за сачком.

— Линь, — сказал он, хватая рыбу и взвешивая ее в руке. — Килограмма полтора, не меньше. — Потом отдал мне ее и, отскочив, достал из кармана маленький «Панасоник», немного повозился с ним и распорядился: — Ну, теперь отцепляй и в воду.

— Как это… в воду? — опешил я. — В воду? Мы что, ее не съедим?

— С ума сошел? Мы не для того выпускали рыбу в этот водоем, чтобы сейчас ее сожрать. Иди в рыбный магазин Уокингса и купи семнадцать кило филе.

Он подскочил ко мне и вырвал линя из моей руки. Я даже не успел его как следует рассмотреть. Тим ловко вынул крючок из пасти и посмотрел на меня:

— Выпустишь сам, или мне это сделать?

— Я поймал, — патетическим тоном произнес я. — Выпускай сам.

Я подошел к столику, вынул изо рта изжеванную резинку, сунул в упаковку, добавил отклеенный от дна упаковки нейтрализатор и теперь уже с чистой совестью швырнул на землю — через три часа от нее не останется и следа. Потом налил себе бренди и выпил. Вкус был отменный. Руки постепенно переставали дрожать. Дыхание возвращалось в норму. Тим сидел на корточках у воды и пытался расшевелить положенного туда линя. Наконец, рыба ударила хвостом и ушла в глубину. Эйхем встал и вытер руки о штаны.

— Только не говори, что тебе не понравилось! — бросил он, не глядя на меня.

— Конечно, — согласился я. — В конце концов…

В моей машине раздалась трель телефона. Я вскочил и, подбежав к ней, нажал кнопку соединения, одновременно понизив громкость звука — могла звонить Эйприл, но на экране появился ее муж. Как всегда, он не в состоянии был скрыть своих чувств — весь его вид говорил о том, что он зол и ошеломлен, словно хотел оторвать торчащую из ширинки нитку, а вместо этого вырвал себе лобковый волос.

— Привет. — Он посмотрел куда-то над моим плечом, пытаясь понять, где я нахожусь. Я сделал вид, будто этого не замечаю. — Пришел наконец акт о вскрытии тела Вэл. — Он постучал по столу стопкой бумаг с прикрепленным к ним компакт-диском. — Кое-что весьма странно… — Он явно потерял терпение, не в силах узнать место: — Ты где? — И чтобы оправдать собственное любопытство: — Я не знаю, могу ли говорить открыто?

— Можешь, я на рыбалке с Тимом, но он в сорока метрах отсюда.

— Ага. Ну так вот, во влагалище Вэл нашли кусочек лака. Размером всего в три миллиметра, но это неважно. Это лак, — он заглянул в бумаги, — «Преффер» номер семнадцать, черный с красным.

— Ага, — повторил я следом за ним. — То есть мы должны поверить, что она лесбиянка? И что этот член в горле — ложный след?

— Ну…

Я помахал рукой перед камерой.

— Нет, я скажу тебе, что именно этот лак — ложный след! Так же, как им был бы след от губной помады на… Знаешь на чем!

— Откуда такая уверенность?

— Предчувствие, интуиция, опыт…

— На этот раз… — Он снова постучал бумагами о стол, звуки в микрофоне показались мне похожими на выстрелы. Я поморщился. Хольгер отложил бумаги. — Не знаю… На мой взгляд, тут как раз всё сходится. Смотри, она не поддерживала в Редлифе ни с кем никаких отношений. — Он загнул палец. — Член в горле — два. Поджог — три. Кусочек лака во влагалище — четыре. Разве всё это нельзя объяснить как действия обманутой любовницы? Любовь, разрыв, месть… — Он почесал нос. — Или нет?

Я задумался. Не мог же я ему сказать, что знаю о Вэл значительно больше, чем он и весь город вместе взятые… Пардон, кое-кто знает о ней больше, чем я и вся моя фирма вместе взятые… Убийца, конечно. Но не могу же я этого сказать Хольгеру. Я пытался сообразить, что лучше, — продолжать упираться? Но ход мыслей Хольгера был весьма логичным, если не предполагать наличие дополнительных данных, а у меня их быть не могло. Признать его правоту? Не будут ли в этом случае какие-либо последующие действия выглядеть странно? Нет, я всегда могу поменять мнение, подсунуть какое-нибудь доказательство.

— Чер-рт… Знаешь, я начинаю потихоньку ломаться, — медленно сказал я, на этот раз вовсе не притворяясь, будто думаю. — Наверное, это может быть и стечение обстоятельств, но слишком уж оно выглядит нарочитым…

— Вот именно.

Мы оба замолчали. Что за идиотизм, мелькнуло у меня в голове, люди связываются между собой через спутник, нафаршированный оборудованием, на разработку которого ушло несколько десятков лет тяжкого труда выдающихся умов, а на производство — несколько бюджетов средней величины государства, и что? Чтобы помолчать!

— Ну, в таком случае нам нелегко придется, — осторожно сказал я.

— В смысле?

— Чтобы найти любовницу Вэл или однозначно подтвердить, что она не была лесбиянкой, нужна полиция, со своими людьми, со своими картотеками, со своими информаторами… Я один ни черта не сделаю — я даже не знаю, с чего начать, где она работала, с кем контактировала…

— Ну, только меня не заставляй этим заниматься! — прошипел Хольгер.

— Тихо! Я ни от чего не отказываюсь, но у меня есть сомнения. Сам подумай.

Шериф уже знакомым мне образом подвигал челюстью и открыл было рот, но тут кто-то постучал в дверь. Он посмотрел в сторону и кивком пригласил войти.

— Созвонимся позже. — И пока я не успел разъединиться, быстро спросил: — Как рыба, берет?

— Не хуже политиков!

Я тут же набрал домашний номер шерифа, но, прежде чем Эйприл успела взять трубку, разъединился, чувствуя, как горят у меня уши.

Я вернулся к Тиму. У него были поставлены три удочки, видимо, мой трофей вызвал приступ зависти. Я спокойно налил себе и выпил. Мое удилище лежало на берегу. Я поднял его, насадил червяка, прицелился и выстрелил, едва не спутав леску с леской Тима, который злобно посмотрел на меня. Я улыбнулся, извиняясь, и направил удилище чуть в сторону. На этот раз пошло лучше.

• Предыдущая
• 66/87
• Следующая