На руинах времени | Том II - Гудвин Макс - Страница 2

– Вам не победить, – зло прошипел я.

Программа допроса вовремя вскочила со стула, отдав короткую команду:

– Стандарт галоперидола!

У меня были связаны руки, но я знал, что между мной и программой допроса возникнет боевой программный модуль. Я с двухшагового разбега вонзил свою голову в грудь большому парню, но тот, казалось бы, и не почувствовал удара, а я без вариантов оказался прижат к мягкому полу моей камеры. Укол в плечевую мышцу заставил мое сознание погрузиться в сон. Сон без сновидений.

Глава 2. Разумный осмос

Тела не было, было только сознание. Сознание и нескончаемая чернота, которую приходилось осмысливать.

— Кто я… или что? Вроде, когда-то я был вторым бортстрелком.

— Или не был?

– Я слеп, или тут темно?

— Возможно, и то, и то.

– У меня нет глаз, и тут нет света.

– Но я осознаю себя. Значит, могу осознать пространство вокруг. Для начала, пусть черное будет белым. Пространство вокруг будет все-таки конечным. Вернее, пусть я буду воспринимать только то, что находится от меня на расстоянии двух метров.

— И… есть ли тут длина, ширина и высота?

– Пусть расстояние тут измеряется в метрах, а зона моего восприятия будет ограничиваться выдуманной сферой!

– Боевые программы допроса могут использовать бесконечность, чтобы тратить психическую силу допрашиваемых, но я придумаю себе уютный кокон – яйцо, и начну с малого. Благо, времени у меня много.

Как только я подумал о времени, оно начало течь.

– Стоп! Пусть время не течет. Пусть в этом мире внутри сознания времени не будет. Так я смогу вернуться на Фаэтон максимально быстро.

– Что есть время? Если время тут нелинейно, могу ли я шагнуть во времени веред или назад? И самое главное — могу ли я шагнуть по времени вбок?

Моя сфера появилась вокруг меня в месте, где сознание и восприятие реальности были связаны. Ненавязчивый белый свет тек изнутри меня и отражался от сферы. За бортом текло время. Я договорился со своим сознанием, и оно воспринимало время как плоскость, как гладь текущей реки – текущей для всего материального. Временная гладь текла куда-то вдаль. Текла быстро. Я оглянулся и осознал, что время похоже на океан. Это не была плоскость, это был целый пласт многочисленных реальностей событий. И чем сильнее текло время, тем ярче были эти события.

— Но могу ли я заблудиться во времени в бесконечной вселенной вероятностей?

– Да, определенно могу. Пусть сфера со мной внутри закрепится за материальной точкой. Станет такой точкой планета, именуемая Землей.

Океан времени уменьшился и стал конечен. Кроме того, он стал иметь начало. Теперь это действительно походило на крупную глубокую реку. Если в реке воду можно измерить литрами и тоннами, то тут время можно было измерять часами, веками, тысячелетиями.

— Как далеко я зашел во времени, пока не разобрался, что есть я? Создать «зеркало».

-- Сфера, что есть я?

Сфера отзеркалила мое изображение, и я не увидел ничего. Я – самосознающее ничто. Но для простоты самоидентификации я принял форму серебряного шара. Серебряного шара внутри светлой сферы, зависающей над материальной точкой, неповинующейся течению времени.

– Я хотел бы с ним поговорить, – прозвучал голос за пределами моей сферы.

– Боюсь, это невозможно в данный момент. Пациент под нейролептиками, – отвечал уже знакомый мне голос программы допроса.

– Это не существенно. Вот распоряжение о переводе Стальнова в ведомственное спецучреждение. Что он вам говорил?

– Его случай интересен, но не уникален. Пациент считает себя солдатом некой планеты Фаэтон. В своей шизофренической парадигме он воюет с рептилиями и боевыми программами, как фильме «Матрица».

– Так в чем же интересность случая? – давил незнакомый голос.

– В том, что пациент в своем выдуманном мире не уделяет себе уникальной роли: не спасает мир, не является носителем благой вести… ну, вы понимаете?

– Понимаю. Но я хочу, чтобы вы тоже понимали – все, что он вам говорил, попадает под гриф секретности.

– Наполеона или человека-ракету не хотите засекретить? – парировала с улыбкой боевая программа.

– Это не мое решение, и не мне его оспаривать. В документах распишитесь, мы заберем его сегодня.

Меня аккуратно перенесли с места моего физического покоя на место, которое передвигалось, и куда-то везли. Везли в основном молча.

Глава 3. В матрице

Веки были очень тяжелые, изображение двоилось. Я принял сидячее положение, найдя себя в комнате, где все стены — от пола до потолка — были обклеены цветными фотокартинками. На фотографиях были изображены лица, сгоревшая техника, разрушенные города, горы и какие-то пометки на русском языке. Я понимал его, но разбирать рукописные каракули не было сил. Особое внимание приковывал воткнутый на половину длины лезвия нож. Воткнутый в изображение человека с головой козла, сидящего в медитативной позе.

Я не был связан и впервые за пару недель не находился под препаратами, давящими мое сознание. Новая комната была интересна, но меня тянула к себе дверь – довольно хлипкая для того, чтобы кого-то удержать против его воли. Я дернул за золотистую ручку — дверь не поддавалась. Тогда я прислушался к своему сознанию и легонько толкнул. Со скипом дверное полотно отворилось. Коридор с искусственным освещением был заклеен бумагой с повторяющимися рисунками каких-то растений. Моя комната находилась в самом конце коридора, коридора в котором было еще семь таких же дверей. Не спеша я крался к винтовой лестнице, до которой по ощущениям было шагов двадцать.

Я почти добрался до своей цели, как меня остановил шум булькающей воды. В конце коридора, в его правом ответвлении располагался холл с мягкими диванами и стеклянным столом в центре. В одну из стен была вмонтирована панель с углублением и вентильным краном, из которого текла вода. Я крадучись вошел в холл. Примитивное устройство подачи воды манило меня из-за внезапно открывшегося чувства жажды.

– Руки вверх! – прозвучало сзади.

В мою спину уткнулось что-то твердое, и я послушно поднял обе руки вверх.

— Адреса, пароли, явки!? – задал вопрос грубоватый, но почему-то знакомый голос.

– Лучше сразу меня убей, потому что я тебя нихрена не понимаю, – выдавил я.

– Да что б тебя, Илюх… – протянул человек, который был сзади. — Когда у тебя чувство юмора появится?

На мое удивление из-за моей спины вышел по пояс обнаженный Базиль с зубной щеткой во рту. Не поворачиваясь ко мне, Базиль продолжил чистить свои зубы.

– Базиль, ты-то тут как? — собравшись силами, спросил я.

Базиль повернулся ко мне, опустив руки вниз и оставив зубную щетку торчать во рту. Немного подумав, он повернулся обратно для того, чтобы сплюнуть чистящее вещество и прополоскать рот водой из-под крана.

– Я вижу, день десантника прошел у тебя хорошо? — в голосе Базиля чувствовался сарказм.

-- Базиль, ты – либо симуляция, либо тебя тоже поймали и заточили в эту тюрьму для сознания, – рассуждал я вслух.

– Илюх, хорош гнать. У нас сегодня боевой выезд, а ты нафигачился и в дурку угодил. Олег Федорович по головке не погладит.

Улыбающееся лицо Базиля сменилось серьезной миной. Было очевидно, что он не помнит ничего. Что симуляция поглотила их, и этот мир стал для Базиля реальностью. А может это не Базиль, а программа считывает с меня информацию и проецирует для меня доверительные образы?

Я сел на мягкий диван, внимательно разглядывая Базиля.

– Будешь?

Базиль достал из холодильника серебряную банку и метнул ее мне. Гормоны впрыснули в кровь. Время замедлилось. Я уклонился, а банка шлепнулась на диван. «Крюгер, пиво Золотистое» было написано на ней. Я медленно поднял серебристый, наполненный жидкостью цилиндр.

– Так, братка, рассказывай, что с тобой происходит?

Базиль сел напротив меня, открыв банку пива прямо над стеклянным столом.