Флэшбэк - Дембский Еугениуш (Евгений) - Страница 37

• Предыдущая
• 37/42
• Следующая

— Нет, не пойдет, — сказал я вслух. — Как только трубы покатятся, нужно будет быстро сматываться. Или еще бампер оторвется…

Отыскав в багажнике еще один кусок троса, я привязал его к основному и сел в «бастаад», дерзка другой конец в руке. Я несколько раз нажал на педаль акселератора, из выхлопной трубы пошел легкий дымок, и тогда блондин не выдержал.

— Подожди!!! — заорал он. — Стой!

Я снял ногу с газа и высунулся из окна.

— Только быстро и по делу! — потребовал я. — Раз уж я немало потрудился…

Блондин завертел головой, так что капельки слюны брызнули во все стороны. Он шатался, но мужественно держался на ногах, опасаясь, что трубы могут сдвинуться с места. Я вышел из машины и подошел ближе.

— Послушайте, господин аноним, — сказал я, не скрывая недовольства. — Или говорите, или я уезжаю. Ну?

— Я! — завопил он. — Это я, я, я, я хотел его убить! Он у меня как кость в горле!

— И за что же?..

— Он отказался от участия в каких-либо наших делах, но держал все под контролем! — залился он фальцетом. — Я не мог ничего сам решить, а собирать объедки мне давно уже стало неинтересно. Понимаешь?

— Угу. И сколько же раз ты пытался его прикончить?

— Один раз. Только один. На его собственном острове, но он это каким-то образом предвидел и ждал, или у него охрана лучше, чем мы полагали…

— Ладно, а что насчет меня?

— Тебя? — искренне удивился он. — Я ничего о тебе не знаю…

— Вот как? А мне казалось, что я достаточно важная персона. Это все? — спросил я и, видя, что блондин отчаянно кивает головой, добавил: — Из другого источника мне известно, что это не все. В таком случае… — Я сделал паузу, давая понять, что над приклеенным к трубам блондином повисла весьма серьезная угроза.

— Что еще? — завопил он и дернулся, на мгновение забыв о том, насколько опасно для него двигать с места трубы.

— Что случилось на Луне?

— На Луне-е?

— На Луне! — рявкнул я. — И прекрати повторять за мной! Даю тебе десять секунд на то, чтобы ты начал рассказывать. Пошел! — Я выставил перед собой часы и уставился на них.

— Все расскажу! — заорал блондин. — Только спрашивай по делу!

— Может, ты и прав. — Я внимательно посмотрел на него. — Неплохо, да? И ты еще хотел заменить Гайлорда? — презрительно бросил я.

Я сел в машину и резко рванул с места, позволив тросу натянуться, а затем ослабил его. Даже на небольшом экране монитора я увидел темное пятно у ног блондина. Он не мог знать, а тем более видеть, что первая труба удерживается на месте тремя прочными клиньями и что, перемещаясь вдоль трубы, я тщательно обходил ее по большой дуге. Возвращаясь домой, я размышлял над своим поведением во время этого короткого, но действенного допроса, но не нашел ничего, в чем мог бы себя упрекнуть. Я должен был смешать блондина с дерьмом, предвидя, что он просидит в тюрьме не больше чем год, может быть, два, и нужно было навсегда отбить у него охоту к прежним занятиям. Впрочем, никаких иллюзий я не питал — на его месте найдется несколько других, но ликвидация хотя бы одного всегда казалась мне достойной любых средств.

Я едва успел забраться в горячую ванну, держа в руке стакан, наполненный «Снегами Килиманджаро», когда раздался телефонный звонок. Я набрал в грудь воздуха и заорал что было сил:

— Слушаю! Я в ванной!

Мой вопль, видимо, достиг компа, поскольку над головой раздался голос Саркисяна. Голос был несколько странным, словно Дуг задыхался от ярости.

— Оуэн? Ах ты… — Он расхохотался. — Чем ты приклеил этого придурка?

— Кажется, «Гамма-НХ»…— удивленно ответил я. — А что?

— Идиот… Уже шесть лет, как никто не производит растворителя для этой дряни!

— А!

— Пришлось вырезать куски труб, чтобы забрать парня с собой.

— Ну, тогда что ты ко мне пристал? — Я сделал глоток из бокала, так, чтобы Дуг это услышал.

— Пришлось отшлифовать края, так, чтобы парень не смог себе повредить, хотя ты здорово его отделал, он ни на что уже не годен.

— Спасибо…

— Не в том дело! Кретин… Скажи, как ему отлить? Он себе штаны расстегнуть не может…

Я немного подумал.

— Ну так разденьте его догола, — предложил я. — Только смотрите, чтобы он не прищемил себе…

— Ладно, ладно! — прервал он меня. — Не начинай сначала свой цирк…

— Если уж зашла речь о цирке, — рявкнул я, — то у тебя сейчас есть в распоряжении идеальный клакер для твоих с Ником выступлений! Самый лучший!

— Оуэн… — В голосе Дуга прозвучало сочувствие. — Если бы ты был настолько же богат, насколько глуп…

Он отключился, а я лег поудобнее и погрузился в размышления над последней фразой. Я продумал все, абсолютно все варианты, но у меня все равно получалось, что я невероятно беден. Когда на дне стакана отразился свет потолочной лампы, я отказался от умственной гимнастики и начал было набирать номер Пимы, но в конце концов передумал. Что-то, не знаю, что именно, не позволило мне отменить тревогу и вернуть семью домой. Это «что-то» точно так же велело мне отложить до завтра разговор с Гайлордом. С неизвестным я никогда не боролся. Я покормил Фебу, и мы пошли спать.

Без четверти десять, еще не до конца проснувшись, я позвонил Гайлорду, коротко сообщил, что он может больше не скрываться, и договорился о встрече через час в издательстве. Феба вытащила меня на прогулку, хотя прекрасно могла сама выйти в сад, нашла палку и заставила меня ее бросать. Кидая палку, я размышлял о том, не кажется ли ей, будто это я сам обожаю подобное до потери пульса. Более глубинный анализ данного вопроса я решил провести несколько позже. Вернувшись домой, я записал короткое сообщение для Пимы, велел компу передать его по известному ему номеру и поехал к Гайлорду.

На этот раз швейцар бросился прямо под колеса «бастаада», пытаясь раньше меня открыть дверцу автомобиля. Потом он пошел впереди меня, чуть ли не пятясь задом, и если бы было нужно — раздвигал бы передо мной воздух. Идя следом за ним, я думал о том, приведет ли Гайлорд ко мне ту чертовски симпатичную служительницу лотереи, но он то ли забыл, то ли не настолько меня ценил, то ли просто обладал чувством такта. Во всяком случае, ее не было. Зато передо мной открывались все двери, так что до шефа я добрался, почти не замедляя шага, разве что постоял несколько секунд в лифте. Ричмонд Марк Гайлорд ждал меня в дверях того же самого кабинета, в котором мы с ним познакомились. Он молча показал мне на кресло, а потом поднял палец, словно предупреждая меня о возможном подслушивании, и крадучись подошел к бару. Заинтригованный, я наблюдал за ним — он медленно достал граненую бутылку из черного стекла и, держа ее в ладонях, будто взведенную гранату, поднес к столику, приподняв на уровень моих глаз. Этикетка была величиной с почтовую марку, белая, с едва видимой выдавленной надписью и… все. Ричмонд напряженно вглядывался в меня, словно на финише ежегодного забега иноходцев в Цвербреме. Я несколько раз причмокнул. — В мире известно всего шесть зарегистрированных и застрахованных бутылок этого напитка. Так называемый «Белый Коньяк К», редчайший коньяк в мире, настолько редкий, что некоторые знатоки вообще сомневаются в его существовании, и почти все считают, что его вкус вовсе не столь восхитителен, как о том говорят. Естественно, никто из них не пробовал этого императорского напитка…

Р.-М. Гайлорд укоризненно покачал головой, небрежным движением поставил бутылку на стол и принес рюмки. Сев в кресло, он схватил свою авторучку и несколько раз подбросил ее в воздух.

— Тада сказала мне, что хотела предложить тебе место бармена, но у нее есть склонность к преувеличениям. Я же, в свою очередь, знал, что ты безжалостен и почти не способен чувствовать, но то, что ты со мной только что сделал… — Он снова неодобрительно покачал головой.

— Покушавшиеся уже под замком, — сказал я. — Вчера их поймали…

— И кто это был? — поинтересовался он, срывая с пробки черную пленку.

Я, сам того не сознавая, напряженно следил за его движениями.

• Предыдущая
• 37/42
• Следующая