Добро из зла (СИ) - "Терран" - Страница 25

— Заткнись, Вельвет, — покачал головой Жон. Вскинув голову, он уставился на нее злым взглядом. — Просто заткнись. Убийство, допросы?! Кто мы, по-твоему?

— Я больше не знаю, кто мы все, Жон, — покачала головой Вельвет.

Озпин покидал ее сознание — по капельке в секунду, и сила этого «человека», что позволяла ей держаться, уходила вслед за ним.

— Может быть, ты человек, а я фавн и этого достаточно, — продолжила она, чувствуя, как предательски дрогнул голос. — Может быть, ты и я — Охотники и этого тоже окажется достаточно. Точно я знаю только одно — этот летающий кирпич, груженный оружием и патронами, должен прилететь к фавнам. Дай мне ответ, Жон, у меня нет времени ждать.

— Как будто у меня есть какой-то выбор, — после короткой паузы, выпрямившись и расправив плечи, покачал головой Арк. — Если даже моя собственная команда против. Транспорт улетит, Ятцу с ним, но ты и твои… друзья, вы останетесь с нами. Без оружия и ауры. Пусть Гудвич решает, прав я был, или ошибся.

Эти слова едва не стали той соломинкой, что ломает хребет слону. Вельвет почувствовала, как покачнулся мир вокруг нее, а Проявление едва не выскользнуло из рук, унося с собой последние мгновения ясного сознания. Она едва не расплакалась прямо там, не сходя с места.

— Спасибо, Жон, — прошептала она, опуская веки — все равно перед глазами был один лишь соленый туман. — Есть еще кое-что, что я должна сказать вам. Первое… Жон. Ты помнишь тот миг, перед тем, как ушла Пирра?

Он вздрогнул — Вельвет услышала, как звякнула броня.

— Вижу, что помнишь, — кивнула фавн, не открывая глаз. — Будь осторожен. Это то, куда может привести тебя злоба. Это путь, по которому прошел Белый Клык: от отчаяния до озлобленности, от жесткости до жестокости, от справедливости до мести. Это не тот путь, по которому ты хотел бы пройти… и тебе не понравится то, что ждет в конце.

Вскинув руку, она остановила Жона — наверняка рыцарь захотел что-то ответить — и торопливо продолжила, чувствуя, что слишком торопится, глотая окончания слов и больше не следя за интонацией:

— Руби. Ты ищешь Брауна. Я не смогу ни остановить тебя, ни отговорить, поэтому предупреждаю: будь очень, очень осторожна — он опасный человек, для друзей, возможно, даже опаснее, чем для врагов. Все, что я знаю — он отправился в Мистраль. …Будьте терпеливы к Сейблу — он слишком горд, чтобы признать, что стыдится, но именно он собирался пожертвовать собой, чтобы дать нам шанс уйти. И еще… и еще…

Больно ударил по коленкам холодный камень мостовой. Она отчаянно цеплялась за уходящее знание, уже даже не догадываясь — точно зная, что станет с ней после. Было так много всего, что она хотела им сказать, так много уроков и советов сверкало, медленно потухая в ее голове, оставляя за собой лишь зияющую пустоту.

Это были долгие два месяца — самые долгие и тяжелые в ее жизни. Фавн-район находился на отшибе, ближе всего к внешней стене — и большая часть Гримм с долины, проникая в город через проломы в стенах, стекались туда. Не хватало оружия, не хватало патронов, а с холодным оружием против Гримм могли выйти только те, у кого открыта аура — очень быстро те остатки, что фавны смогли найти в ближайших арсеналах, оказались исчерпаны.

Кто-то должен был останавливать прорывы. Кто-то, в чьем сознании хранились десятки копий сильнейших Охотников не только Вейл, но и тех, кто приехали на турнир Витал со всего мира.

Нестерпимое желание выпить по вечерам и припрятанная на дне рюкзака фляга с крепким виски — остались с ней после того случая, когда сила Кроу Бренвена помогла ей порубить на куски сразу пятерых Голиафов. Пачка сигарет, она уже даже не помнила от кого, — после стаи Неверморов. Она не могла избавится от всего этого до сих пор. Она начала заглядываться на девушек и иногда, забываясь, говорила о себе в мужском роде, обнаружила, что черный юмор может быть смешным. Вельвет Скарлатина растворялась во всей этой череде личностей и навыков, исчезала и блекла — просто плата за спасенные жизни друзей и незнакомцев.

Чужие взгляды и привычки, пристрастия и мелкие грешки — как следы на песке, оставались с ней, пока их не смоет волнами времени. Чем больше была личность и обширнее навыки — тем глубже были следы, тем дольше они оставались. Еще вчера она чувствовала себя тем самым общественным пляжем глубоким вечером: оставленные отдыхающими бутылки и стаканы, обертки от конфет и окурки, следы от ног и тел… и ей начинало казаться, что в этот раз даже всемогущее время не сможет излечить от всего. А сегодня… что ж, сегодня на пляж вместо отдыхающих упал метеорит.

— Но больше всего… — прошептала она, чувствуя, как, после вспышки красного перед глазами, ее обняли сильные руки Руби, не давая упасть. — Больше всего бойтесь директора Озпина.

— Вельвет, что с тобой? — Руби обеспокоено заглянула ей в глаза. — Директор погиб.

Она не ответила. Вельвет не потеряла сознание — в бою не получила и царапины, да и аура еще оставалась, пусть и застыла на самой границе между красной и желтыми зонами. Обмякнув в ее руках, она просто пыталась отыскать саму себя. Она не питала иллюзий — Вельвет Скарлатина была слаба: нерешительна, не уверена, постоянно оглядывалась на других в поисках опоры и примера. Именно это создало ее Проявление — желание стать сильнее вкупе со слишком слабым характером, чтобы сделать это самой.

Она не находила то, чего искала.

— Иди, Руби, — тихо сказал незаметно подошедший Арк, присаживаясь рядом. — Я присмотрю за ней.

— Но…

— Ребятам нужна твоя помощь, — устало прервал ее Жон. — А от меня толку все равно нет. Ты хоть пострелять можешь…

— Я… — в голосе снайпера Вельвет различила колебание. — Ты… вас можно оставить одних?

— …Да, — со все той же усталой горечью вздохнул Арк. — Иди.

Когда поддерживающие ее руки осторожно разжались, Вельвет покачнулась, пытаясь сохранить равновесие и с удивлением почувствовала, что упасть ей не позволили уже совсем другие руки — большие, жесткие из-за брони и такие успокоивающе-сильные.

— И Руби… — тихо сказал Арк вдогонку. — Спасибо.

— Для этого друзья, Жон, — улыбнулась снайпер.

С десяток секунд ничего не происходило. Вельвет молчала, закрыв глаза, не чувствуя ничего, кроме опустошения — даже ее собственное будущее мало волновало фавна в этот момент.

Тишину нарушил робкий шепот Жона:

— Я ведь действительно не имею ничего против фавнов.

— Я знаю, — спустя пару секунд неохотно ответила Вельвет. — Я ведь была Озпином — он видел людей насквозь.

— Но…

Она не дала ему договорить:

— Руби не могла не вмешаться, и я была почти уверена в том, что ты ее послушаешь.

Рыцарю потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это значит. Вельвет почувствовала, как он напрягся, а тихие интонации напомнили ей шорох клинка, извлекаемого из ножен:

— …Ты хочешь сказать, что спланировала все это?

— Я не просто так сказала вам бояться директора Озпина. Пока я была им… я видела всех вас насквозь — в разное время, при разных обстоятельствах я была каждым из вас. Этой информации оказалось достаточно, чтобы выполнить два условия: «Фавны получают оружие, и все остаются живы». Ты бы ни за что не согласился на первое и даже я не увидела способа переубедить тебя просто словами за тот срок, что был мне отмерен. Пришлось форсировать события.

— И ты не боишься рассказывать мне это? — недоверчиво переспросил Жон.

— Нет. Ты уже принял решение. Мне едва удалось сдвинуть эту гору в прошлый раз. Без Озпина на повторение этого подвига можно не надеяться.

Он тихо фыркнул ей в волосы.

— Ты уверена, что в порядке?.. Ты… не похожа на себя.

Не открывая глаза, она скривила губы в улыбке — той самой, чужой и непривычной, от которой болели скулы:

— Нет, я не в порядке, Жон. Я очень, очень не в порядке…

Какое-то время они молчали. Шум сражения становился все тише, гранатомет Норы затих и даже винтовка Руби больше не надрывалась огнем — выстрелы стали редкими, экономными… добивающими. Вельвет не сомневалась, что они справятся, в конце концов, именно убийство Гримм было тем, что все они здесь умели лучше всего.