Добро из зла (СИ) - "Терран" - Страница 2

Я знаю, что ты не послушаешь меня. Я уверена в том, что ты постараешься получить все, сразу и за чужой счет. Я знаю, что ты считаешь, будто у тебя есть выбор, но это не так: Выбор — это другая Реликвия, а у тебя есть лишь Разрушение. Пожалуйста, будь им — разрушь самое вечное, что есть в этом мире: саму себя… и захвати с собой, если получится, всех остальных. Знай: если бы я была способна на такие чувства — я бы любила тебя.

Прощай, Синдер… и я приветствую тебя, Салем»

Это письмо лежало прямо на рабочем столе Салем, в той части замка, куда не было ходу всем остальным. Длинная вереница просторных залов с высокими потолками: библиотеки с книгами на многих языках, живых и мертвых, записи, на бумаге, папирусе или камне; музеи — скелеты, человеческие или звериные, оружие, холодное и на основе Праха, орудия пыток и, последнее пополнение, — микросхемы.

В который раз дочитав письмо, женщина в алом платье отложила лист в сторону и заправила за ухо белоснежную прядь, ярким чужеродным пятном выделяющуюся на вороново-черных волосах до плеч. Встав со стула, она принялась обходить свои владения, этот древний и мертвый музей, коллекцию, собираемую тысячи лет, изредка касаясь заинтересовавших ее экземпляров левой ладонью; камень и металл приятно холодил мраморно белую кожу с черными прожилками вен.

Ее путешествие закончилось в самом конце этого каскада исторических залов, у огромной гранитной плиты. В этой части замка не было проведено электричество, и в неверно дрожащем свете факела Синдер Фолл с трудом угадывала семь имен, вырезанных в камне: каждая из букв была размером с ребенка. Салем ни слова не сказала в своем последнем письме об этом месте, но все было понятно и так — здесь она должна была записать свое имя, пока оно у нее еще есть, стать восьмой Королевой Гримм.

— Ты очень хорошо меня знала, — поприветствовала Синдер это своеобразное кладбище широким оскалом чуть заостренных зубов. — И все правильно понимала: «Все, сразу, и за чужой счет» — это то, что намерена получить.

Она подняла правую, все еще человеческую руку, развернув ладонью к стене. Широкая улыбка лишь на мгновение дрогнула от боли, когда кожу надорвал змееподобный Гримм, высунув наружу свою вытянутую безглазую морду, и громогласно зашипел, требуя пищи.

— Разрушение пожирает душу? Отлично, я всегда смогу добыть те, которые будет не жалко скормить ему. Я соберу силы остальных Дев, я оставлю себе Разрушение, запру всех остальных в самой глубокой темнице и выброшу ключ.

Взгляд скользил по именам тех, кто были прежде — и вот уже факел становится не нужен, его с успехом заменяет янтарное и багровое сияние глаз.

— Иди ты к черту… мама! — фыркнула Синдер, добравшись до верхней строчки. — Нет выбора? Я должна стать восьмой Салем?

Выше самой первой записи еще было место. Под ее пристальным взглядом по граниту побежали ручейки черного пепла, вымывая в камне новую надпись: над всеми остальными, выше всех остальных, как того заслуживает написанное имя.

— Королева Гримм — это слишком мало. Ты была последней Салем, мама. А я… я стану первой, последней, и единственной — Синдер Фолл.

Вновь оскалившись, еще шире прежнего, Синдер в последний раз оглядела гранитную плиту с коротким списком обладательниц самой разрушительной силы на планете, а после фыркнула, развернулась на каблуках и вышла вон, ни разу не оглянувшись.

Последний (или первый) зал Королевы Гримм вновь погрузился во мрак и тишину, в которой пребывал веками, и лишь черный пепел еще какое-то время шелестел, стекая к земле, вымываясь из высеченного на скале имени женщины, которая думала, что у нее есть выбор.

Спустя две недели от «Падения Бикона»

— Сара! Тащи еще пива!

Пышненькая девушка в простом холщовом платье до щиколоток, с тугой косой соломенных волос, вопросительно посмотрела на отца. Вален, чуть опустив пухлую еженедельную газету Вейл, доставленную за день до бури, смерил внимательным взглядом маленьких колючих глаз небольшую компанию забившихся в угол сельчан. Отметил покрасневшие лица, лихорадочно блестящие глаза, два кувшина медовухи, аккуратно задвинутые в угол, и отрицательно покачал головой.

— Ну Вален! — хором застонали пьянчужки.

— Я сказал «хватит», — проворчал староста, вновь прячась за газетой. — Вам уже достаточно хорошо, еще немного — и станет плохо. Вот только негатива, даже такого, мне здесь не хватало.

Волшебное слово «негатив», как всегда, сработало: безотказный довод, если ты живешь в мире, где на запах отрицательных эмоций могут прийти монстры, убивающие всех. Особенно, если дом твой — вне любого из четырех Королевств, где тебя не защищает армия и роботы, Охотники и высокие железобетонные стены, а между тобой и Гримм — лишь ты сам и те, кто рядом, ваша стойкость и старое оружие в руках, что досталось от деда.

И пусть деревня твоя, которую все так и звали — Станция, находится высоко в горах, прикрытая с одной стороны глубоким ущельем, а с двух других — отвесной скалой. Пусть стены, возведенные прадедами, высоки и крепки, пусть небо сторожат старые зенитки еще времен Мировой Войны, а каждый житель, включая стариков и детей, умеет сражаться… пусть — все неважно. Значение имеет лишь одно — живешь ты в Темных Землях, вне Королевств, а значит, твое единственное спасение — скрытность, а не сила.

Именно поэтому сейчас, поздней осенью, когда бедный урожай с клочка плодородной земли уже убран, снег закрыл перевалы, а снежная буря четыре дня назад заперла небеса, вся Станция собралась здесь — в главном Холле. Это время года — поздняя осень, зима и ранняя весна всегда были самыми опасными для всех: когда на улице ливень или мороз, дороги развезло или засыпало, а воздушная пристань простаивает из-за гроз и снегопадов у людей появляется слишком много свободного времени на всякую ерунду. На вопросы, ответы на которые причиняют боль; на ссоры и ругань, скуку и лень.

Поэтому сейчас кто-то пьет и смеется с односельчанами, кто-то режется в карты, кто-то в двадцатый раз смотрит «Непокоренного», нашумевший прошлогодний кино-хит, танцует в противоположном углу под слишком дурацкую на взгляд Валена музыку, читает в соседнем здании… на все эти развлечения тратилось очень много денег — большую часть того, что получала Станция в качестве перевалочной базы контрабандистов.

Привычно отстранившись от ровного гула развлекающихся односельчан, староста завозился в кресле, пытаясь поудобнее устроить свое грузное тело и вновь погрузился в чтение. Этот выпуск «Голоса Короля», как и любые другие вести из цивилизованного мира, был уже изрядно потрепан и зачитан до дыр — едва ли нашелся бы человек, который не успел прочитать его хотя бы один раз. Нынешний был куда популярнее предыдущих — только вслух, всей Станции, его читали пять раз. Да и как могло быть иначе, если большая часть статей была посвящена Вейл, ближайшему к ним Королевству, а точнее — событию, что уже успели вполне официально назвать «Падением Бикона»?

О событиях такого масштаба снимали фильмы, писали книги и ставили спектакли — в них могучие Охотники противостояли безумным злодеям и, разумеется, в конце всегда спасали мир. В реальности получилось немного иначе — остановить вторжение Гримм, которому задним числом присвоили девятый уровень угрозы, безумных фавнов из Белого Клыка и сбрендившей кибер-армии Атласа удалось лишь огромной кровью, заплатив миллионами жизней. Вейл, одна из колыбелей цивилизации, лежал в руинах — оправляться от такого удара Королевство будет десятки лет.

В выпуске «Голоса» много говорилось о Вейл: о том, что Бикон, лучшую академию Охотников в мире, пришлось оставить на откуп тварям Темноты — все выжившие Охотники, даже студенты, были как воздух необходимы в столице. О постоянных боях и победах, очищенных улицах, уточнении списка погибших, гуманитарной и военной помощи из других стран — каждое, даже самое ничтожное достижение, было преподнесено как великая победа. Что ж, может, так и было — восстанавливать страну, разоренную войной не может быть простым делом.