Нечаянная любовь - Деланси Элизабет - Страница 47
- Предыдущая
- 47/87
- Следующая
— Меня не волнует, что сказал Хьюз.
— А я на твоем месте поинтересовался бы. Потому что всю кашу заварил именно он!
Джулия подумала, что Гилберт действительно очень упрям. Упрямый и нахальный. Пытается все перевернуть. Словно во всем виноват Хьюз. А может быть, и она?
— Хорошо. В таком случае, расскажи все.
— Он приказал мне держаться от тебя подальше. А если мне необходимо пообщаться с женщиной, то я должен пойти в «Ту Майл Роуд». И стоить это будет — два доллара.
Гилберт чуть не трясся от негодования и ненависти, а Джулия со страхом ждала, что он скажет дальше.
— Я ответил, что когда мне хочется пообщаться с женщиной, то я иду к тебе. Ты меня вполне устраиваешь. Это не стоит мне ни цента, да еще ты накормишь меня обедом!
Джулия вздрогнула, услышав такие оскорбительные слова. Она была ошеломлена!
Он скрестил на груди руки и вызывающе сказал:
— Терпеть не могу, когда мне приказывают держаться от тебя подальше!
— Если даже тебя подстрекают, это не оправдывает твоей грубости по отношению к другим!
Гилберт дернул головой, словно пытался показать ей, что не желает выслушивать нотаций и поучений. Джулия вдруг подумала, что, скорее всего, Гарлан специально провоцировал его. Может быть, Хьюз действительно виноват, что Гиб ответил ему так грубо…
«Чепуха, — тут же мысленно возразила она себе. — С таким же успехом можно оправдать его, сказав, что эти слова были вырваны у него под пытками».
И принялась складывать чистое белье. Потом решила, что сыта компанией Гиба, ей надо пойти к пациенту.
— Извини, но мне надо проведать мистера Скоби!
Снимая фартук, вспомнила о письмах. Она была не уверена, стоит ли сейчас вспоминать о них. Собралась с мыслями, подумала и нерешительно сказала:
— Я получила грязные письма…
Гилберт посмотрел ей прямо в глаза.
— Мне уже говорил о них начальник полиции. Он пытался повесить их на меня, как и многое другое, что только смог придумать вместе с Хьюзом.
— Это ты написал их?
— А как ты думаешь? — неожиданно спросил Гилберт, с горечью глядя на нее.
Джулия покраснела. Не следовало спрашивать его об этом. Сказать грубость в гневе — это одно. А написать гнусное письмо — совершенно другое…
— Нет, я не думаю, что их написал ты!
— Тогда ответь мне еще на один вопрос, — попросил Гилберт. — Ты выходишь за Хьюза замуж?
— Нет, я все еще в трауре. И о замужестве совершение не думаю, — Джулия повесила фартук на крючок и закрыла за собой дверь.
Она сидела у кровати Скоби, закрыв глаза и пыталась хорошенько обдумать, что происходит. Гилберт запятнал ее репутацию необдуманными словами. Он сделал ее предметом городских сплетен и даже не извинился. Она должна положить конец их дружбе. Им незачем видеться. Между ними все кончено. Она должна выставить его за дверь.
Мысли путались. Джулия не заметила, как задремала. Во сне она увидела тот удивительный вечер, когда разговаривала с Гилбертом на крыльце домика Чепменов. Тогда он принес малышу в подарок кусочки кварца. Потом наклонился и нежно поцеловал ее. Но тут же кто-то над самым ухом сказал его голосом: «Когда я хочу пообщаться с женщиной, ты меня вполне устраиваешь…»
Джулия вздрогнула и проснулась. Все тело ныло от усталости. Ужасно хотелось спать. Она встала и подошла к Скоби. Он ровно дышал. Теперь можно не беспокоиться за него. Пойти лечь и хорошенько выспаться.
В хирургической было темно. Видимо, Гилберт ушел. Джулия прошла через кабинет в прихожую. Направилась к лестнице и заметила, что входная дверь приоткрыта. Джулия подняла лампу. Желтый трепещущий огонь высветил горшки с геранью.
— Гиб?
Он стоял на крыльце, облокотившись на перила.
— Ты все еще здесь? — изумилась она.
— Я сказал, что никуда не уйду.
Джулия вышла на крыльцо. Ночь была прохладной, ветреной. Гиб стоял без куртки, рукава рубашки закатаны до локтей. Он выпрямился, тревожно глядя на нее, словно ожидая очередного выговора.
— Ты не замерз? — неожиданно спросила она.
— Нет. Все в порядке. Как Скоби?
— Спит…
Плотные облака затянули все небо, лунный свет не мог пробиться сквозь них. На улице было темно. Единственным светлым пятном выделялось крыльцо, на котором стояли Джулия и Гилберт. Интересно, о чем думал молодой человек, стоя здесь один?
— Гиб, я думаю, что тебе больше не следует приходить.
Сняв шляпу, молодой человек вертел ее в руках. Потом быстро взглянул на Джулию. В его взгляде было столько тоски, что она пожалела о сказанном. Не слишком ли жестоко поступает?
— Я очень сожалею о том, что сказал Хьюзу. Если бы можно было все вернуть назад, то никогда и ни за что не сказал бы ничего подобного! — он извинился.
Джулия вздрогнула.
— О нас уже говорят…
Он взял у нее из рук лампу, поставил на перила и попросил:
— Присядь на минутку.
Джулия колебалась, понимая, что ей не следует задерживаться здесь. Но в то же время, ей хотелось быть справедливой, дать ему возможность объясниться. Запахнув халат, села.
Гилберт уселся рядом, продолжая вертеть в руках шляпу. Опустив голову, с преувеличенным вниманием рассматривая ботинки. Казалось, он не знает, с чего начать разговор. Вздохнув, тихо заговорил:
— Начальник полиции сообщил, что Уолт Стрингер собирается опубликовать статью обо мне. Так вот, в статье почти все будет ложью.
«Боже! Только не хватает статьи в газете! — подумала Джулия. — Теперь у Хэриет будет о чем поговорить!»
— Уолт Стрингер не печатает лжи, Гиб, — твердо сказала она.
Молодой человек, повернул голову и посмотрел на нее.
— Может и напечатать. Если поверит тому, кто расскажет обо мне кучу небылиц.
— И что в статье будет ложью?
— То, что я участвовал в вооруженном нападении на полицейских в Аризоне. В Линкольн-Каунти. И что я был в банде Мерфи-Долана, убивал невинных людей!
Войны в Линкольн-Каунти! Джулия вглядывалась в его лицо, пытаясь отыскать в нем следы хладнокровной жестокости.
— Я не святой, но и не убийца. Жизнь вооруженного головореза не для меня.
Джулия обхватила колени руками и вздрогнула. К чему может привести такой разговор?
— Ты должен объяснить все Уолту.
— А если я расскажу тебе? — Гилберт вопросительно смотрел на нее.
Она была не уверена, что хотела бы все узнать. Как только она начинала думать о его прошлом, становилось не по себе. Пугало не то, что он сделал, но свое собственное отношение к его поступкам. Неизвестно, какие чувства пробудятся в ней? Возможно, она резко изменит свое отношение к нему… Наверное, можно было бы объяснить подобное положение тем, что, вопреки здравому смыслу, ей хотелось думать о нем только хорошее!
— Ладно, рассказывай!
Он подвинулся на ступеньке, откашлялся и принялся рассказывать. Сначала голос был неуверенный, слегка дрожал. Потом молодой человек взял себя в руки и рассказывал спокойно.
После отъезда из Стайлза он устроился работать уборщиком породы в Комстоке. Загружал тележки рудой. По шестнадцать тележек в смену. Чуть не надорвался. Учился бурить, ставить креп и прокладывать тоннели. Стал настоящим шахтером, горняком. Объездил почти весь запад — Колорадо, Юта, Калифорния… Останавливался на рудниках и работал по несколько месяцев.
— Всегда под землей, — добавил Гилберт. — Наземные разработки меня не привлекали.
Потом он рассказал о тех преступлениях, которые приписывал ему Хьюз. На одной шахте рабочие похитили управляющего и удерживали до тех пор, пока им не выдали зарплату. Какое-то время зарабатывал на жизнь шулерством. Ездил по шахтерским лагерям и с помощью ловкости рук обеспечивал себе довольно сносное существование.
— Я так преуспел в картежных играх, что мог соперничать с любым плутом к западу от Скалистых гор! — Гилберт осторожно покосился на Джулию. — Мог обмануть любого хвастуна, бросившего мне вызов. Бил, иногда — до потери сознания. Никогда не упускал возможности, если дело касалось женщин, — он остановился. — Думаю, об этом ты уже слышала.
- Предыдущая
- 47/87
- Следующая
