Лояльный мужчина (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 45

Очевидно же, что посещение полицейского участка было тоже мечтой для шестилетней девочки.

Я стиснула зубы и одновременно уперла руки в бока.

Затем обратилась к Митчу тоном, который мог понять каждый, не ошибившись.

— Овсянка для детей готова?

Митч и Билли посмотрели на меня, оба тут же считав мой тон.

Билле перевела взгляд на своего брата, которому сообщила:

— Знаешь, Билли? Митч активилует наш мозг овсянкой, чтобы мы могли стать супер умными!

— Круто, — тихо пробормотал Билли с осторожностью, пока я продолжала сверлить взглядом Митча.

— Да, готова, — ответил Митч, поглядывая на меня одновременно настороженно и со смехом.

— Отлично, — объявила я, отступила назад и повернулась к Билли. — Спускайся, приятель, и садись на барный стул. — Я перевела взгляд на Митча и приказала: — Посади Билле на стул. Ей нужно поесть, а потом я помогу ей принять душ. А мы поболтаем в коридоре.

Митч пристально смотрел на меня в течение короткой секунды, затем обошел стойку, усадил Билле на стул, сказав:

— Детка, может ты не поняла, так что скажу прямо. Мы должны поговорить, мы поговорим, но мы не будем говорить в коридоре.

— Отлично, — выстрелила я, рывком открывая дверцу микроволновки, и вытаскивая две миски с горячей овсянкой, продолжив: — В твоей спальне.

— Для меня это отличное место, — пробормотал Митч.

Я пронзила его взглядом, поставив миски перед детьми, сидящими на барных стульях. Рывком открыла пару ящиков, пока не нашла ложки, а когда нашла, схватила две ложки и бросила их в миски.

Затем обошла стойку, через гостиную прямиком в его спальню. Я стояла, положив руку на дверь, пока он не вошел и не закрыл ее за собой. Я повернулась к нему, открыв рот, чтобы начать разговор, и тут же закрыла рот, внезапно оказавшись в его объятиях, прижавшись всем телом к его обнаженной груди.

В другой бы день я была бы парализованной, если бы прижалась к его обнаженной груди. Но сегодня, сейчас меня чуть апоплексический удар не хватил.

Я уперлась руками ему в плечи, пытаясь освободиться, прошипев:

— Отпусти меня.

Митч проигнорировал мои потуги, только наклонился, заметив:

— Ты разозлилась.

— Э-э... ага, — огрызнулась я. — Ты устроил там шоу одного мужчины... — я покачала головой, встала на цыпочки, чтобы быть ближе к его лицу, закончила: — Так не делается.

— Милая, они должны знать ситуацию и помочь нам, если мы хотим остановить то, что происходит, — объяснил Митч.

— Может и так, но я их опекун, а ты нам помогаешь, и поэтому мы принимаем решения о том, как лучше им все рассказать и попросить их помочь до того, как ты все им рассказываешь и принимаешь решение, как они нам должны помочь, — парировала я.

— У нас нет времени болтать или ждать, пока ты обдумаешь, как лучше, Мара. В ближайшие минуты нам нужно отправить детей в школу. Я должен поговорить с ними до школы, а потом пойти на работу, ты тоже должна идти на работу, и у нас имеется еще мудак, который разнес твою квартиру в пух и прах. Это только самое важное, не говоря уже о том остальном дерьме, которое крутится вокруг тебя и детей, мне не стоит тебе о нем напоминать.

— Нет, не стоит, — согласилась я. — Но это не значит, что мы сначала не обсуждаем с тобой решения.

— Детка, — сказал он с каким-то раздражением, но все же терпеливо, — я только что сказал, что у нас нет времени.

Я приподнялась еще выше на цыпочках, мое лицо находилось в дюйме от его лица, и ответила:

— Милый Лампкин, когда дело касается наших разговоров с детьми, мы находим время. — И я проигнорировала дернувшийся вверх от моей саркастической нежности, уголок его губ, решив окончательно высказать свою точку, с обвинением: — От твоих слов Билле заплакала. (Мара имеет в виду или Дуги Лампкин — 37-летний британский мототриалист, 12-кратный чемпион мира и самый титулованный пилот за всю историю мототриала. Или из сериала «Симпсоны» — Ларлин Лампкин. — прим. пер.)

— Она любит своего отца. Я никак не смог избежать ее слез, и ты должна это понять, они пробыли с тобой уже неделю, но ни один из них не знал, что их отец сидит в тюрьме. Они должны об этом знать, не важно сколько им лет, и не стоит приукрашивать тот факт, что наркозависимый наркоторговец, вор — их отец столкнется с серьезным сроком.

Черт, я терпеть не могла, когда он был прав.

— Ладно, ты прав, — согласилась я, отчего его рука на мне сжалась, а уголки губ дернулись, но я решила продолжить. — Но ты ошибаешься в следующем. Я не сторонний наблюдатель в этой ситуации. И ты должен был сначала обсудить все со мной, как и что им следует сообщить, чтобы мы были готовы столкнуться с любыми последствиями. Или, в данном конкретном случае, я была бы готова к таким последствиям. Мы не будем готовы, если ты единолично будешь принимать решения и озвучивать их детям, оставив меня в стороне. Мы можем сделать многое только в том случае, если будем выступать как команда — оба, поддерживая детей, потому что, зная своего двоюродного брата Билла, свою мать и тетю Луламэй, это только начало. Ты меня понимаешь?

И пока я говорила, то не обращала внимания на его руку, скользнувшую вверх по моей спине, шее и волосам, обхватившую за затылок до того, как я стала обращать внимание на его руку. Я также не обратила внимания на перемену, произошедшую в нем, пока он смотрел мне в глаза; перемену, которую почувствовала, и она была значительной, настолько значительной, что стала очень важной, но я все равно не смогла ее разгадать.

Он тихо ответил, отвлекая меня от своих мыслей.

— Я все понял.

— Хорошо, — отрезала я. — И еще одно — когда мы болтаем о таких вещах, ты не обнимаешь меня. — Я снова надавила ему на плечи. — А теперь отпусти.

— О, нет, милая, ни за что на свете я не позволю тебе злиться на меня, пока ты одета в эту милую ночнушку с распущенные волосами, предпочитая лишиться моих объятий.

Ум... о чем это он?

— Что? — Вслух переспросила я.

— Ты меня услышала, — ответил он.

— Я не в ночнушке, — напомнила я ему. — На мне надета ночнушка и твоя рубашка.

— Ты могла бы прикрыть свою ночнушку костюмом для спринтерской дистанции на лыжах, милая, но как по мне, в моей гостиной ты одета всего лишь в эту милую ночнушку, запечатлевшуюся у меня в мозгу так, что мне чертовски нравится тебя видеть только в ней. И все, что я вижу — это тебя в этой чертовой ночнушке, независимо от того, что ты собираешься накинуть на себя сверху.

— Ты рехнулся, — выпалила я.

— Ты — не парень, способный это оценить, — ответил он.

— Ладно, ты явно рехнулся, — ответила я.

— Может, ты не осознаешь, насколько хороша эта ночнушка на тебе, — парировал Митч.

О боже!

— Митч…

— … она потрясающе на тебе сидит, — продолжил Митч.

Боже.

— Митч…

— … и ты чертовски здорово выглядишь с распущенными волосами.

— Митч!

— … и я вынужден бороться сам с собой, чтобы сразу же не сдаться, когда ты выскользаешь из своего кокона, разозлившись на меня, забыв поставить защиту, пока свет Мары пылает вокруг.

И его слова заставили меня замолкнуть, вцепившись пальцами ему в плечи, я в шоке уставилась в его бездонные глаза.

— Да, — пробормотал он, крепко сжимая меня за талию. — Теперь, наконец, я вижу, что ты меня поняла.

— По-моему, мы уже закончили наш разговор, — прошептала я и это было правдой. Мы определенно закончили наш разговор.

Правда заключалась в том, что я молчала. Митч не собирался мне перечить, и я поняла это, когда его рука напряглась еще сильнее, а его рука на моей голове притянула меня так близко к его лицу, что я почувствовала его дыхание на своих губах.

— Раз уж я завладел твоим вниманием, детка, чувствуя, как ты пытаешься противостоять мне, я хочу, чтобы ты все это помнила, когда будешь обратно забиваться в своей кокон. Именно сейчас, Мара, я хочу, чтобы ты оказалась в моей постели. А когда ты окажешься в моей постели, я буду находиться в тебе. И пока я буду двигаться внутри тебя, заставив тебя кончить, пока ты будешь обхватывать своими длинными чертовыми ногами меня за спину, а я буду сжимать твою фантастическую чертовую задницу, а твой язык будет у меня во рту, и ты будешь целовать меня так, как можешь целоваться только ты. Я понимаю, что ты подвластна своему дерьму, засевшему у тебя в голове, но все же надеюсь, что если буду открыто говорить, что хочу получить от тебя, мои слова проникнут в твой мозг, и ты сможешь достаточно долго сконцентрироваться на них, дав нам обоим то, чего мы так давно хотим.