Лояльный мужчина (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 40

Митч ничего не ответил, продолжая склоняться ко мне, я чувствовала, как его щека прижимается к моим волосам, а теплая и успокаивающая рука двигается по спине. Через некоторое время до меня дошло, что это было приятно, и когда это до меня дошло, мои слезы стали утихать.

Митч услышал это и повторил:

— Все будет хорошо, Мара.

Я кивнула ему в шею, не веря ни единому его слову.

— У тебя есть страховка? — осторожно спросил он.

Я моргнула, глядя в шею. Потом оторвала от него свое заплаканное лицо, он поднял голову, встретившись со мной взглядом.

— Что ты… имеешь…?

— Ты застраховала свою квартиру, детка?

О Боже мой! Я именно застраховала! Я, однозначно, застраховала! У меня была максимальная страховка! Страховой агент был в экстазе, когда я поставила свою подпись в договоре. Он сказал, что никто не выбирал такой огромный пакет. Он даже посоветовал, хотя это шло против его правил, не брать страховку «на все случаи жизни». Но мне было наплевать. Мой жизненный опыт говорил обратное, если что-то плохое могло случиться, то это обязательно должно было произойти, и я всегда помнила об этом черном дне, желая быть полностью защищенной.

И вот этот день настал.

Облегчение охватило меня с такой силой, что я отстранилась от Митча, но только для того, чтобы сделать то же самое, что и прошлой ночью. Я ухватила его красивую голову руками по обе стороны и притянула к себе, наклонилась и быстро поцеловала его в губы.

Затем я дернулась назад и вскинула обе руки вверх, широко улыбаясь, громко сказала:

— У меня максимальная страховка! — Я опустила руки, обвила руками его за шею и наклонилась, чтобы приложиться лбом к его лбу, крепко зажмурившись, выдохнула: — Слава Богу. А я и забыла. Слава Богу. — Я открыла глаза и посмотрела ему в глаза. — Я защищена. Мы защищены. Слава Богу!

Я внимательно наблюдала, как его бездонные темно-карие глаза улыбаются. Затем я услышала, как его привлекательный глубокий голос прогрохотал:

— Это хорошо, дорогая.

Потом я поймала себя на мысли, что нахожусь на коленях у детектива Митча Лоусона, обвивая его за шею, и не только поцеловала его (снова), но и прижимаюсь лбом к его лбу.

Я решила отстраниться назад и через секунду обнаружила себя лежащей на спине на кровати, кровати Митча, а торс Митча прижимал меня к ней.

О боже!

— Митч, — выдохнула я, глядя на него широко раскрытыми глазами.

— Ты катаешься на крутых американских горках сейчас со своим адреналином, милая, я понимаю, это отстой, и мне очень жаль. Но я видел, как шок надвигался на тебя, ты уже почти закрылась от меня, и я говорю тебе, что не позволю тебе этого вновь сделать. Не после, что ты только что увидела в своей квартире, и не после того, как ты так реагировала, и особенно не после того, как ты, наконец, выползла из своего кокона и открылась. В течение десяти минут я держал настоящую Мару в своих объятиях, ее свет сиял вокруг меня без фильтра. Мне это понравилось, и я не собираюсь делать вид, что не заметил его, так что не думай, бл*дь, что ты сможешь опять спрятаться в свой кокон.

Мое сердце забилось в два раза быстрее, и я прошептала:

— Митч, я не могу…

— Можешь, я знаю, что ты можешь, потому что ты только что это сделала, — он оборвал меня, поднял руку и провел большим пальцем по моей влажной щеке от слез. — Я не хочу пугать тебя больше, чем ты напугана, но начну с того, что скажу: чтобы ни случилось, я в этом деле надолго, ради тебя, ради твоих племянников, я обещаю тебе это, милая. Но думаю, что это были не Близнецы Одни Неприятности, которые совершили такое с твоей квартирой.

Я ахнула от этой новости, а он продолжил:

— Кто-то что-то искал, Мара, что-то очень сильно хотели найти. Это не акт вандализма, а скорее отчаяние.

И вот тогда мое сердце перестало ускоренно биться, потому что оно замерло.

Наконец я выдавила из себя:

— Что?

Митч не стал повторять. Вместо этого он заявил:

— Похоже, мне придется как следует покопать под твоего кузена Билла.

О нет. Вот черт! О нет!

— Это... — я сглотнула, — русская мафия?

Он отрицательно покачал головой.

— Русская мафия никогда не впадает в отчаяние. Я не знаю, кто это был, не знаю, что это было, но я собираюсь это выяснить.

О боже! И то, как он это сказал, заставило меня поверить, что он, действительно, собирался выяснить и не остановится ни перед чем, чтобы это выяснить.

— Митч…

Он продолжил говорить:

— И пока я буду это выяснять, Мара, я буду вас оберегать. Я позабочусь о безопасности детей, и у тебя нет выбора, дорогая, потому что будет все именно так.

О боже! То, как он это сказал, заставило меня поверить, что именно так все и будет.

— Я думаю… — начала я.

— Не думай. Это не обсуждается. Все. Мара, я же говорил тебе, что будет именно так, я имею в виду, что так оно и будет.

Он уставился на меня сверху вниз. Я уставилась на него. Затем сильно зажмурилась и тут же перед глазами встала моя разрушенная квартира, поэтому я тут же открыла глаза.

Затем тихо спросила:

— Ты думаешь, что нам, гм... что-то угрожает?

— Мне насрать, кто что думает. Главное, что с тобой все будет хорошо, — пообещал он.

Я уставилась на него. Он уставился на меня сверху вниз.

Затем я приняла решение, потому что оно касалось не только меня, чтобы защититься от странных сил, которые не могла контролировать. Сил, которые такое провернули с моим домом, что означало, что с этой силой нужно было считаться, они могли бы проделать и худшие вещи с Билли, Билле или со мной. И я не собиралась выстраивать стены от детектива Митча Лоусона, чтобы сохранить свое сердце, потому что безопасность Билле и Билли была выше моей собственной.

Поэтому, прежде чем я успела струсить, прошептала:

— Хорошо.

Митч уставился на меня. Затем его глаза стали блуждать по моему лицу, а большой палец еще раз прошелся по моей щеке.

И его глаза смотрели на меня с той теплотой и нежностью, отчего шипение пронеслось по животу, и он прошептал в ответ:

— Вот и хорошо.

13

Страшно

Я открыла глаза и уставилась в темноту, не понимая где нахожусь.

И тут вспомнила.

Вспомнила Латанию и Брэндона, а также Брента и Дерека, которые принесли мою одежду, косметику и туалетные принадлежности, стараясь сделать для меня все, что было в их силах. К этому времени Митч уже благоразумно начал поить меня вином. Латанья, Дерек и Брент обняли и тоже выпили по бокалу, чтобы быть уверенными, что у меня не будет нервного срыва. Потом Митч уговорил меня лечь спать, одновременно твердым голосом заявив, что я буду спать в его постели, а он — на диване. Сама мысль о его постели приводила меня в ужас, хотя я старалась не показывать вида, слабо споря с ним.

Мои доводы были настолько слабыми после того, как увидела во что, превратилась моя квартира, кроме того, после рыданий в его руках, что согласилась временно переехать к мужчине, в которого была тайно влюблена, в то же время, пытаясь, убрать его из своей жизни, а еще я выпила два бокала вина. Я была не в состоянии делать ничего, кроме как вытянуться в постели. Но спорить с Митчем, как я уже доказала, я могла даже в изнеможении. Да, я редко выигрывала спор с Митчем, так какой смысл еще больше измываться над собой, идя до конца?

Не говоря уже о том, что Латанья и Дерек, Брэй и Брент с нескрываемым восхищением наблюдали за мной и Митчем, пока мы играли в свои игры споря. Это, конечно, пугало меня еще больше.

Так что я сдалась и пошла в его ванную, сделала все необходимые приготовления перед сном — очистила лицо, почистила зуба, умылась, а затем отправилась в спальню Митча, сделала успокаивающий вдох и забралась в его огромную, очень прохладную кровать.

Спальня Митча была очень похожа на его гостиную, но после внимательного изучения остальной части его квартиры, где были шикарные высокие барные стулья вокруг барной стойки и абсолютно великолепный, совершенно уникальный обеденный стол из дерева и стали. Мебель в его спальне была сделана из такого темного дерева, что казалась почти черной; она была красивой, массивной и потрясающей. У него было высокое бюро и темно-синее клубное кресло с оттоманкой перед ним, торшер и стол сбоку, в углу спальни, которая звала вас свернуться калачиком, расслабились на долгие часы и почитать.