Лояльный мужчина (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 23

Я посмотрела на тосты, потом на Митча. Как только мои глаза встретились с ним, поняла, что точно пришло время вернуть контроль над ситуацией.

Я взяла тарелку, поставила ее на столешницу и тихо спросила:

— Мы можем поговорить?

Он пристально разглядывал мое лицо, я заметила, что его глаза стали настороженными. Затем он утвердительно кивнул.

Я обошла его и сказала детям:

— Сейчас вернусь. — Потом подошла к входной двери и вышла в коридор.

Митч последовал за мной, закрыв за собой дверь.

Я глубоко вздохнула и набралась смелости посмотреть ему в глаза.

— Не мог бы ты уделить мне минутку и объяснить, что происходит? — Спросила я.

— Мне казалось, что я только что все объяснил у тебя в квартире, Мара, — ответил Митч, все еще настороженно глядя на нее.

— Нет, я имею в виду, с самого начала. С Биллом, детьми и службой защиты детей, — объяснила я.

Он продолжил пристально смотреть на меня, наконец кивнул.

— Билла арестовали, — ответил Митч. — Я узнаю больше, когда доберусь до участка. Я сделал звонок в службу защиты детей. Обычно Билл должен был сам решить, кто будет присматривать за детьми. Но учитывая его состояние, в котором мы его обнаружили, я принял это решение за него. Служба защита детей свяжется с тобой в ближайшее время, потому что обычно они определяют соответствующего опекуна, если Билл, их отец, не способен принять такое решение, а я предполагаю, что он не способен. Пока Билл будет сидеть в тюрьме, дети останутся с тобой. Если Билл выйдет на свободу, тебе придется убедить службу защиты детей, что он не способен быть их отцом и доказать им, что это именно так. Но судя по тому, что я видел, это будет нетрудно доказать. Но чтобы тебя назначили опекуном, тебе придется пройти курсы приемных родителей. — Он сделал паузу и закончил: — Вот так обстоят дела.

Я кивнула и спросила:

— Почему Билла арестовали?

Митч с минуту смотрел на меня, и выражение его лица быстро изменилось, будто я с Луны свалилась, и он не понимал, что со мной делать.

— Мара, у него нашли запрещенные наркотические вещества, а я офицер полиции. Я обязан принять меры, когда сталкиваюсь с незаконным хранением нарковеществ. Это моя работа.

Это было правдой. Черт побери. Я была такой идиоткой!

Хотя хранение запрещенных веществ было не самое страшное, если их было немного, а, судя по тому, что я видела, у Билла их почти не было. В первый раз его осудили на общественные работы. Во второй раз тоже не было ужасно, его приговорили к шести месяцам тюрьмы, но досрочно освободили через три. И тогда у него был только Билли, Билле еще не родилась, и я ухаживала за Билли все три месяца. Это было тяжело, но я справилась. С другой стороны, Билли тогда не умел еще сам одеваться, он был младенцем, только учился ходить, теперь оба ребенка могли сами одеваться, так что, возможно, на этот раз все будет легче.

Но три раза попасть в тюрьму — это не очень хорошо. И я сама привела полицейского к нему в дом.

Вот черт.

— Хорошо, — прошептала я и заметила, что Митч внимательно изучает выражение моего лица, отчего я странно себя чувствовала, потом кое-что еще вспомнила и спросила: — Могу я еще спросить, зачем тебе понадобилось разговаривать с администрацией в школе?

Он наклонил голову чуть в сторону, будто пребывал в замешательстве, прежде чем ответил:

— Для того, чтобы представиться, сказать, что я полицейский, объяснить, что происходит, чтобы мое имя занесли в список, кто может привозить и забирать детей, и кому администрация обязана позвонить в случае крайней необходимости.

— Мое имя уже есть в этом списке, — сообщила я ему.

— Я догадался, но теперь и мое имя должно быть в том списке, — сообщил мне Митч.

— Зачем? — Спросила я.

— Что зачем? — повторил он.

— Да, зачем твое имя должно быть в школьном списке? — Повторила я.

Он выпрямился, его глаза слегка прищурились.

— Ты точно только что вышла из своей квартиры, где я все тебе рассказал пять минут назад, а?

— Гм... да.

— Тогда ты знаешь зачем.

Я отрицательно покачала головой.

— Нет, не знаю.

Он глубоко вдохнул, казалось, пытаясь сохранить спокойствие, затем объяснил:

— Пока ты будешь разбираться со всем этим дерьмом, мы с ма тебе поможем.

Нет, он и его мать — ни за что. Его мать, скорее всего, тоже была Десять с Половиной, а Десять и Пять Десятых не помогали Двойкам с Половиной. Таков был закон в мире Мары.

Я расправила плечи и твердо заявила:

— Спасибо, это очень любезно с твоей стороны. На самом деле, эм... все, что ты сделал для нас, эм... очень любезно, но теперь я сама.

На этот раз его глаза полностью прищурились.

— Теперь ты сама?!

— Ага, — ответила я.

— Теперь ты сама, — недоверчиво повторил он.

— Гм... да, — повторила я.

— Ты работаешь с двенадцати до девяти, — напомнил он мне.

На этой неделе у меня был именно такой график. Вторая смена была с девяти тридцати до шести тридцати, что было ненамного лучше. Как я собиралась забирать и отвозить их в школу, заботиться о них и продавать кровати, чтобы прокормить, было для меня загадкой, но я что-нибудь придумаю.

— Знаю, — сказала я Митчу.

— Так объясни мне, как ты собираешься все это делать, когда ты работать в таком графике, — потребовал ответа Митч. Кажется, он начинал злиться.

— Решу, как, — я не собиралась ему объяснять, но все же решила быть вежливой, двигаться дальше, чтобы перейти к заботе и опеке над Билли и Билле. — На самом деле, я хочу тебя поблагодарить за то, что ты спокойно разрешил всю ситуацию и... с детьми и всем остальным, но я разберусь сама.

— Ты разберешься сама, — повторил он, и мне захотелось, чтобы он перестал за мной повторять, потому что это выводило меня из себя.

— Ага, — ответила я.

Он снова внимательно посмотрел на меня. Затем сказал, едва сдерживаясь:

— Не думаю, что ты понимаешь с чем тебе придется столкнуться, милая. Я сказал тебе, что помогу, и я помогаю.

Господи, как бы мне хотелось, чтобы он перестал быть таким чертовски милым.

— Да, я поняла, но говорю тебе, что ты не должен... вмешиваться. У меня все хорошо. С детьми тоже все будет хорошо. Я со всем разберусь сама.

— Ты одинокая женщина, которая работает полный рабочий день, продавая матрасы, Мара, у тебя на руках появляется вдруг двое детей. Ты не сможешь справиться с этим в одиночку.

Мой страх начал таять, превращаясь в гнев. Я скрестила руки на груди и сообщила ему:

— С нами все будет в полном порядке.

— Без посторонней помощи ты не сможешь, — парировал он.

— Митч, я справлюсь.

— Мара, ни за что на свете ты не сможешь этого сделать одна.

Вот тогда-то я и потеряла свой контроль, вскинув руки, прошипела:

— Господи! — И наклонилась к нему вперед. — Я сниму груз с твоих плеч! Тебе не нужно идти со мной вброд, Митч. С нами все будет хорошо. Ты можешь идти... — я заколебалась, посмотрела на его дверь, потом снова на него и закончила: — наслаждайся жизнью, живи так, как раньше и делай то, что хочешь.

— Я не просил тебя снимать груз с моих плеч, — парировал он.

— Да, хорошие парни этого не просят, но все равно хотят, — ответила я.

— Не говори мне, чего я хочу по твоему мнению, Мара. Я жижу с этим дерьмом, ты понятия не имеешь, чего я хочу.

— Хорошо, тогда я скажу тебе, чего хочу я. Я хочу не стоять в коридоре и не спорить с тобой, когда у меня полно других дел. Я хочу, чтобы ты перестал вмешиваться в мою жизнь, убравшись из нее!

Мой гнев разгорался так быстро, что даже я не заметила, что его гнев тоже вырос и превзошел мой. Но я заметила это только тогда, когда он наклонился ко мне, его лицо стало жестким, глаза сверкали, на щеке дергался нерв.

— Я был прав. Твоя голова так и засунута в задницу, но проблема сейчас в том, что у тебя на руках двое детей, о которых ты должна заботиться, а ты не можешь ковылять по жизни с головой, засунутой в задницу, одновременно заботясь о двух детях.