Селфи - Адлер-Ольсен Юсси - Страница 11

– А почему ты не можешь просто взять и бросить эту работу? – прервала Рут течение ее мысли. – Ведь у тебя имеются в запасе средства.

Этот вопрос был для нее крайне неприятным. Вот уже почти десять лет окружающие Аннели люди пребывали в заблуждении, считая, что она выиграла крупную сумму денег в лотерее, причем сама Аннели ничего не сделала, чтобы развеять это заблуждение. Ибо с его помощью она приобрела статус, которого ей невозможно было добиться иными способами. Ее по-прежнему воспринимали как неприметную, скучную серую мышку. Такова была реальность. Но с определенного момента она стала серой мышкой, окутанной некоей тайной.

Ее спрашивали: почему она не потратила хоть немного денег из этой суммы на себя? Почему продолжает ходить в дешевых шмотках? Почему не приобрела дорогие духи? Не отправилась путешествовать в какие-нибудь экзотические страны? Почему, почему, почему?

Аннели всего-навсего вскрикнула от неожиданности, когда в разгар рабочего дня соскребла защитный слой с лотерейного билетика и обнаружила сюрприз. Пятьсот крон – именно таков оказался максимальный выигрыш. Услышав ее бурную радость, Рут стремглав выбежала из соседнего кабинета, чтобы поскорее выяснить, что случилось.

– Я выиграла пять сотен, ты можешь себе представить? Целых ПЯТЬ сотен! – ликовала Аннели.

Рут даже утратила дар речи – кажется, она впервые увидела улыбку на лице Аннели.

– Вы слышали, Анне-Лине выиграла целых ПЯТЬСОТ ТЫСЯЧ! – внезапно вскрикнула она, и потрясающая новость облетела заведение со скоростью молнии.

Потом Аннели купила на всех пирожные и решила, что не имеет ничего против подобного заблуждения со стороны коллег. Таким образом повышался ее статус в глазах окружающих, она становилась чуть заметнее для них. Обратной стороной медали явилось то, что она так и продолжала жить с этой ложью, а чуть позже ее еще и стали подкалывать за прижимистость. Делая выбор в пользу обмана, Аннели предвидела последствия, и все же чаша весов с почетом окружающих странным образом перевесила чашу с приписанной ей скаредностью.

А теперь Рут спрашивает, почему она просто-напросто не бросит работу. И что же ей ответить? Возможно, в действительности это всего лишь вопрос времени, и ответ будет получен естественным путем совсем скоро, когда она покинет мир живых.

– Бросить работу? А кто же меня заменит? – серьезно ответила она. – Ровесница Жанетты? Вот уж будет вам помощь так помощь!

– Первое поколение с образованием гораздо ниже, чем у родителей, – согласилась одна из коллег, которая упорно продолжала считать, что стрижка «паж» все еще в моде. – Но кто примет на работу человека, который ничего не умеет?

«Парадайз Отель», «Большой Брат», «Экспедиция Робинзон»[3] и «Остров Бикини»![4] – сострила одна из хохотушек.

Но Аннели было не до смеха.

От количества выпитого джин-тоника и интенсивности одолевающих ее дурных мыслей Анне-Лине не могла ни заснуть, ни заняться каким-либо делом.

Если ей суждено вскоре покинуть этот мир, она ни за что не будет делать это в одиночестве. Мысль о том, что Мишель, Ясмин, Дениса и агрессивная панкерша Бирна будут по-прежнему веселиться, в то время как сама она будет гнить в могиле, слишком удручала ее. И хуже всего было то, что, пока она изо всех сил старалась помочь этим засранкам, те насмехались над ней у нее за спиной. Не далее как сегодня Аннели вышла из кабинета, чтобы помочь зайти одному из наиболее симпатичных ей клиентов – пожилому мужчине с больными ногами, вот уже полгода числившемуся нетрудоспособным, – а эти сучки мило сидели и сплетничали про нее под благосклонные улыбки остальных присутствующих. Обзывали ее унылой задницей и рассуждали о том, что такой подлюге, как она, поможет только двойная порция снотворного. Конечно, они прекратили злословить, когда кто-то предупредил их о том, что Анне-Лине вышла в коридор, однако не успели избавиться от наглых улыбок. И она прямо-таки задрожала от охватившей ее ярости.

– Надо уничтожить этих проклятых дармоедок, – глухо прогнусавила Аннели.

Она как-нибудь доберется до переулков Вестебро и разживется там пистолетом потяжелее. И когда потаскушки, навестившие ее сегодня, в очередной раз придут и сядут перед ее кабинетом, она выйдет и перестреляет их по очереди, целясь в их напудренные лбы.

Аннели рассмеялась от этой мысли и отправилась к буфету за бутылкой портвейна. А когда первые четыре бездельницы захлебнутся собственной кровью, она распечатает список клиентов и поедет расправляться с остальными им подобными, пока в городе не будут уничтожены все девки этого сорта.

Улыбнувшись, Аннели сделала очередной глоток. Ее действия явно сэкономят датскому государству гораздо больше денег, чем оно потратит, посадив ее на хлеб и воду на всю оставшуюся жизнь. Особенно если жизнь ее окажется такой короткой, как кажется сейчас.

Она буквально корчилась от хохота. А как выпучат глаза ее подружки с занятий йогой, когда прочитают об этом в газетах!

Неизвестно, правда, навестит ли ее кто-то из них в тюрьме.

Вряд ли.

На мгновение она представила себе пустой стул в тюремной комнате для свиданий. Перспективу нельзя было назвать радужной. Быть может, стоило поразмыслить над более изощренным способом избавления от халявщиц…

Аннели положила диванную подушку на место и осторожно прилегла, не выпуская из рук бокал.

Пятница, 13 мая 2016 года

– Роза! – Карл на мгновение пригляделся к ее мутному взгляду. Она уже давно выглядела утомленной, и все же – что это: действительно усталость или очередной приступ упрямства?

– Естественно, ты не желаешь больше это слышать, но наконец настал момент, когда мне окончательно надоело унижаться и упрашивать тебя дописать отчет по делу Хаберсота. Я любезно просил тебя об этом не менее двадцати пяти раз и больше не собираюсь уговаривать тебя, поняла? Завтра исполняется ровно два года с тех пор, как погибла Юна Хаберсот и в деле была поставлена точка[5]. Целых два года, Роза! Приди уже наконец в себя!

Роза безразлично пожала плечами. Значит, сегодня предстоит очередной день, когда она замкнется в собственном мире и будет заниматься своими делами.

– Если ты считаешь, что это так срочно, мог бы и сам написать отчет, правда, господин Мёрк? – огрызнулась она.

Голова Карла беспомощно упала на грудь.

– Ты прекрасно знаешь, что у нас в отделе «Q» заведен порядок: кто начинает писать отчет, тот его и заканчивает. Сколько можно дискутировать на эту тему? У тебя есть все необходимые для этого материалы, Роза. Надо просто сесть и сделать.

– А иначе что, Карл? Может, ты меня уволишь?

Их взгляды пересеклись.

– Послушайте, юная леди! Эти отчеты оправдывают само существование отдела «Q». А ты, быть может, задумала разрушить наш отдел, позволь задать тебе встречный вопрос?

Роза снова отреагировала провокационным пожатием плеч.

– И что мы будем делать с этим отчетом, я не совсем понимаю? Преступник во всем сознался, преступник мертв… Эти отчеты все равно ни единая душа не читает.

– Очень может быть, Роза. Но все-таки их регистрируют. А кроме того, несмотря на то, что перед тем как испустить дух, Юна Хаберсот призналась Ассаду и твоему покорному слуге в убийстве Альберты, это нигде не задокументировано, верно? Ее признание остается всего лишь словами, и факт, что она не облекла свои слова в письменную форму, неоспорим. Само собой разумеется, Хаберсот – убийца, и все же у нас нет неопровержимых доказательств. То есть официально дело еще числится открытым. Такова система, как бы идиотски это ни звучало.

– Ага! Но в таком случае я могла бы просто написать в отчете, что мы еще не завершили дело.

– Уф, Роза, черт возьми!.. Доделай эту ерунду, иначе я на тебя совсем разозлюсь. Закроем эту тему раз и навсегда. Допиши отчет, и он улучшит нашу внутреннюю статистику. Для закрытия дела не хватает только этого дурацкого отчета, ибо мы уже удалили все материалы по делу Хаберсота из ситуационной комнаты, из коридора и даже из архива. Тогда мы наконец сможем выбросить раскрытое дело из головы, будем двигаться дальше и спокойно займемся унылыми делами, свалившимися на наши головы за последние пару недель.