Приговоренный к забвению (СИ) - Гернар Ник - Страница 6

— … путы невольника, которые ты только что активировал. Так кто ты?..

Рик оскалил зубы в улыбке, и они заблестели в свете заглянувшей в яму луны.

— Ну, сегодня меня называли Алриком Проклятым…

Бруно громко и заразительно расхохотался. Другие приговоренные, спавшие на дне ямы, недовольно заворочались, а один из них, коренастый бородач неопределенного возраста с большими, сильными руками даже поднял голову и осуждающе взглянул на смеющегося собрата по несчастью.

— От страха, что ли, двинулся? — проговорил он, переворачиваясь на другой бок. — Лучше бы поспал перед смертью как следует, чем людям добрым мешать…

— Добрые люди сейчас жаровне помолились, похлебки нажрались, и храпят на ухо своим бабам, а не в яме валяются! — прикрикнул на недовольного Бруно.

Недовольный приподнял голову.

— Жевалку прикрой, говорливый? — злобно просипел тот. — А то ведь до завтра можешь и не дожить: мне терять нечего!

— Ну давай, развлеки меня, — осклабился Бруно. — Подползай поближе, раз такой смелый!

— Не советую, — не поднимая головы, подал голос другой «спящий», похожий на обычную трактирную пьянь. — Этот говорливый — Малыш Бруно, он тебе в два счета зубами глотку вскроет — и не подавится…

Парень еще шире улыбнулся.

— Что же ты, шкура, мне все веселье портишь!..

Недовольный выругался себе под нос, с тяжелым вздохом улегся поудобнее, всем видом показывая, что никуда подползать он не станет.

— Малыш Бруно? — переспросил Рик, хмыкнув. — Миленько.

Парень зыркнул на него исподлобья.

— Тем, кому я вспарывал кошельки и животы, так не казалось.

— Разбойничал?

— Вольничал, — поправил его Бруно. — У нас это так называется.

— А почему Малыш?..

— Издержки раннего погружения в профессию, — ответил тот. — Я в вольницу пришел десяти лет от роду. Вот меня в шайке и прозвали «Малышом».

— Зачем шайке было к себе ребенка брать? — удивился Рик.

— Не поверишь — меня один из них так и спросил… — мечтательно проговорил Бруно, устремив взгляд на луну: большую, желтую, как кругляк вкусного сыра. — Он был здоровый, как медведь, и неповоротливый, как перекормленный боров. Я вогнал ему один нож по самую рукоять в пузо, а другой чуть наживил прямо над сердцем, и предложил повторить еще раз…

— И главарь тебя принял после этого?

— Нет, главарь сказал, что дает мне половину часа, чтобы я достал лечилку. Мол, достанешь — возьму, нет — своими руками зарежу.

— И ты принес, как я понимаю.

Бруно хмыкнул.

— Я сначала посидел рядом с боровом, злорадно наблюдая, как он истекает кровью, и как на меня косятся его собратья, мечтая вскрыть от гортани до члена, но не смеют ослушаться приказа. И только потом отдал атаману лечилку, которую до тех пор грел в кармане. Я же был мелким, без подстраховки в серьезные дела не лез…

— А я здесь из-за своей бабы, — подал вдруг голос недовольный. Он перевернулся на спину, поудобнее вытянул ноги. — Тут, это, ушел торговать с утра… А тут ко мне мужик какой-то подходит, и это, спрашивает, почем товар. Ну, я это, я говорю, а он такой говорит: «Все беру!» И отвалил мне, не торгуясь… Я, дурень, обрадовался. Зашел, значит, бусы на радостях дуре купил. Стеклянные, красные. Думал, это, порадую. Ага, порадовал… К дому прихожу — слышу, орет моя! Я топор схватил, двери нараспашку — а она простоволосая, как шлюха, прям на полу на четвереньках. Ну, юбки на голове, а ей в зад, это самое… Брат мой тычет. Ну я сгоряча топором-то махнул — и убил обоих… А сейчас глаза закрываю — и все слышу, как она орет… Ну, не тогда, когда я ее рубанул, а когда брат ее того самого. Подо мной, стерва, никогда так не орала. Обидно как-то…

— А я — из-за коня… — проговорил тот, что предупреждал насчет Бруно.

— Какого еще коня?.. — удивился Рик.

— Которого я продать пытался, — со вздохом ответил бедняга. — Ну, жрецы же скупают рыжих лошадей на еженедельную жертву. А у меня тут жеребец захромал. На мясо продать — дешево, вот я и подумал — жрецам его…

— И что не так?.. — спросил Бруно.

— Да, понимаешь, конь-то у меня того… гнедой… Так я его краской рыжей покрасил…

Бруно загоготал в голос, и к нему присоединился рогоносец. Плечи Рика вздрогнули.

— Че вы ржете? — обиделся незадачливый мошенник, вызвав только новую волну смеха.

— Дальше-то что было? — не в силах сдержать улыбки, спросил Рик.

— Я знаю, что было! — воскликнул Бруно. — Жрец окатил конягу водой, потому что таких умных, как этот придурок, пол-базара!

— Неправда, раньше никогда не мыли!.. — крикнул тот в свою защиту — и осекся.

— А, так это не первый хромоногий жеребец в твоем хозяйстве? — веселился Бруно.

— Но за такое же все равно не казнят?.. — уже безо всякого смеха проговорил Рик. — Ну, палок всыпать, или у столба выпороть — это понятно…

— Так я, чтобы убежать, жреца от себя отпихнул… — пробормотал бедняга. — А конь, скотина глупая, возьми и долбани его копытом…

Бруно хмыкнул.

— Вот ты попал…

Рогоносец пихнул локтем третьего спавшего.

— Эй, а ты чего молчишь? Не спишь ведь?

Тот не отвечал.

Наклонившись к нему, невезучий мошенник охнул.

— Помер он, братцы…

Все сразу резко замолчали. Стало так тихо, что было слышно, как жужжат недавно проснувшиеся комары, и как урчат пустые желудки.

— Рик, а ты так и не рассказал, кто ты и откуда, — вернулся к своему вопросу Бруно.

— А я не помню, — соврал, закрыв глаза, Рик.

— Как это? — недоверчиво спросил рогоносец.

Рик пожал плечами.

— Надо мной, кажется, хотели провести какой-то ритуал, но что-то пошло не так… А когда я пришел в себя, то уже ничего не помнил.

— Ритуал? Какой, где?.. — прошептал мошенник, с любопытством подползая поближе к Рику.

— И что, совсем ничего не помнишь? — перебил мошенника рогоносец.

— Что-то рассказ твой с лживым душком, имя-то свое ты помнишь, — заметил Бруно.

— Так я его позаимствовал, — хмыкнул Рик с кривой усмешкой. — У того самого Алрика Проклятого, которым меня обозвали. Должен же я как-то зваться?

Он рассчитывал, что после этой фразы хоть кто-нибудь да объяснит ему, что же там за Алрик такой. Но тут рогоносец с мошенником заговорили наперебой, что все беды Рика наверняка из-за этого, что нельзя поминать Алрика Проклятого в полнолуние, что у кого-то там корова перестала доиться, когда хозяйка сгоряча обозвала скотину этим именем, что у одного крестьянина, для которого «ах ты Алрик Проклятый» было любимым ругательством, родился мертвый ребенок с пузырем вместо головы…

Пока наконец сверху не донесся окрик тюремщика.

— А ну умолкли все!

«Путы узника» на мгновенье вспыхнули у всех, вызвав ругань и стоны. Наконец наступила тишина. Мошенник и рогоносец отползли в сторону, и прикрыв глаза, изобразили дрему. А Бруно, дождавшись, когда тюремщик уйдет, негромко проговорил:

— На самом деле до того, как Алрика назвали Проклятым, его именовали Освободителем. В некоторых книгах его еще называют Алриком Предателем, правда описание…

— Эй, там кто-то чего-то не понял?! — снова раздался голос тюремщика, и путы на руках Бруно вспыхнули так, что в яме запахло паленым.

Но разбойник не кричал и не стонал. Так же, как Рик, он крепко стиснул зубы, и, шумно дыша, перетерпел боль.

Гордый.

«Очень интересный разбойник, ты не находишь?» — спросил Рик у притихшей Рут.

«Да, он такой хорошенький! — с придыханием ответила та. — А улыбка какая! Только подумаю, что его завтра казнят…»

«Ты бы лучше подумала, что завтра казнят меня! — рассердился Рик. — И вообще, я сейчас не про улыбку его говорю. Для юноши, с десяти лет промышляющего разбоем, у него слишком хорошо поставлена речь — и чувство собственного достоинства. А еще он, кажется, действительно что-то знает обо мне, и не из базарных баек, а из книг. Из книг, Рут! Ты много встречала разбойников, которые умели бы читать?..»

«Ты нарочно бередишь мое воображение?» — обиженно проговорила Рут.