Повесть о ледовом комиссаре - Водопьянов Михаил Васильевич - Страница 27

Научные работы велись круглосуточно. Зарисовывались контуры береговой линии. Выполнялись гидрологические станции. Делались промеры глубин.

За островом Шмидта ледокол вошел в разреженный лед, без особого труда прокладывая себе в нем дорогу. Но чем дальше шел «Сибиряков» на север, тем сплоченнее становились льды.

16 августа корабль попал в ледяную западню. Широкой, белоснежной скатертью раскинулась ледяная пустыня. Ледяные поля смыкались.

Сорок часов длился бой со льдами, и в течение его ни капитан, ни начальник экспедиции почти не сходили с мостика.

«Сибиряков» все-таки пробился к чистой воде, но вскоре опять попал в сильное нагромождение торосов. Снова начались схватки с льдами, которые продолжались двое суток. Корабль трясло, как в лихорадке.

Утром 22 августа сибиряковцы увидели остров Малый Таймыр, а затем вышли на чистую воду.

Северная Земля была обойдена. «Сибиряков» был первым судном, обогнувшим архипелаг с севера. Он потратил на это ровно неделю, но никто не жалел об этом. Плавание дало значительные научные результаты. Пройдена половина пути.

…Девять суток «Сибиряков» плыл по мало изученному морю Лаптевых. Хотя надо было торопиться (ведь август был на исходе), но все-таки решили делать частые остановки для научных работ. Глубоководные станции производились через каждые 40 миль.

У северо-восточных берегов Таймырского полуострова «Сибиряков» встретил мощные многолетние льды и в борьбе с ними был ранен. При сильном ударе о лед кормовой частью обломилась одна из лопастей винта.

В ночь на 27 августа «Сибиряков» вошел в бухту Тикси, расположенную невдалеке от устья великой сибирской реки Лены.

Бухта Тикси для Якутской автономной республики — ворота в Европу. И первым судном, вошедшим в эти «ворота» с запада, был «Сибиряков». Это было событием первостепенной важности, открывшим новую страницу в экономическом развития огромной Якутии. Здесь в скором времени начал расти большой морской порт, связавший далекий край с промышленными и культурными центрами Советского Союза.

Когда «Сибиряков» подходил к Тикси, навстречу ему вышел из бухты маленький пароходик. Это была знаменитая «Лена», та самая, которую 54 года назад привел сюда Норденшельд. С тех пор «Лена» непрерывно работает на реке, имя которой она носит.

«Сибиряков» и «Лена» рядом вошли в бухту.

В 1932 году в Тикси только начиналось строительство первой полярной станции.

На станции уже поднимались временные радиомачты радиостанции, белели на зеленой траве метеорологические будки, строился бревенчатый жилой дом.

Ну как не помочь зимовщикам! По предложению Шмидта сибиряковцы провели субботник. Он, Визе и добровольцы — научные работники и члены команды таскали кирпичи и бревна, прибивали обшивку стен и настилали пол. Вечером, в еще не полностью достроенном доме, состоялся товарищеский ужин — торжественное открытие новой научно-исследовательской станции Всесоюзного Арктического Института.

В Тикси «Сибирякова» ждала баржа с углем, добытым в новых копях Санга-Хая в трехстах километрах от Якутска. Теперь угля хватит до самого Владивостока. Можно спокойно продолжать путь в Тихий океан.

На траверзе Медвежьих островов, вблизи устья Колымы, ночью на востоке показалась цепочка огней. Навстречу «Сибирякову» шел «Литке» и вслед за ним двадцать кораблей.

В открытом море состоялась встреча двух экспедиций, шедших по Северо-Восточному проходу — одна с запада, другая — с востока.

В навигацию 1932 года доступ из Архангельска к устью Колымы не был затруднительным, из Владивостока — из-за льдов был исключительно тяжелым.

— Эх, были бы у нас хорошие долгосрочные прогнозы ледовой обстановки, — сокрушался Шмидт, — все было бы иначе. Знали бы мы, какие нас ждут льды на всем протяжении Северного морского пути, то грузы на Колыму отправили бы из Архангельска или Мурманска, а не из Владивостока. Сколько бы сэкономили государству средств, времени, трудов!

^{…Как не помочь зимовщикам! Справа — О. Ю. Шмидт.}

Вскоре «Сибиряков» был уже вблизи Дальнего Востока. И вот на последнем этапе пути встретились тяжелые льды. Медленно лавируя в разводьях, «Сибиряков» шел вдоль берегов Чукотки.

Когда держали курс на остров Колючин, произошла новая серьезная авария. Судно потеряло ход. Результат осмотра оказался тревожным — гребной винт был поврежден от удара о мощную льдину, одной лопасти совсем нет, три остальные поломаны больше чем наполовину каждая.

Авария произошла недалеко от того места, где затертая льдами «Вега» встала на вынужденную зимовку.

Зимовка никак не входила в планы сибиряковцев. Нужно было искать выхода из, казалось, безвыходного положения. Его нашли совместно Шмидт и Воронин.

Запасной гребной винт имелся на корабле. Но как его сменить в Чукотском море, где нет доков? Водолазов не было в команде «Сибирякова».

На спардеке в каюте Шмидта всю ночь горел свет. Он сидел за столом, обложенный судовыми документами, чертежами, книгами по теории корабельного дела. Математическим путем Шмидт рассчитал, сколько надо перегрузить угля и продовольствия с кормы в носовую часть, чтобы гребной вал поднялся над водой. Оказалось, что 400 тонн.

Ранним утром начался аврал.

Все участники экспедиции и вместе с ними Отто Юльевич, разделенные на соревнующиеся друг с другом бригады, превратились в грузчиков. Каждый человек перенес на своей спине около 1200 пудов. Капитан Воронин уверял, что научные работники работали быстрее профессиональных грузчиков.

Лопасти винта удалось сменить, потом снова аврал — обратная перегрузка угля, продовольствия, и корабль двинулся на новый штурм ледяных преград.

Четырнадцать суток бился «Сибиряков» у берегов Чукотки и вынужден был прекратить борьбу. 18 сентября раздался оглушительный удар и корабль снова встал. На этот раз несчастье было еще большим: сломался гребной вал и ушел на дно моря.

Это случилось недалеко от острова Идидля.

«Сибиряков» перестал быть управляемым кораблем и сделался игрушкой течений и ветров.

Ледокол прошел 3500 миль и только 100 миль отделяло его от цели плавания — Берингова пролива.

Бледный, осунувшийся, но как всегда внешне спокойный, Шмидт вел переговоры по радио с Дублицким — капитаном находившегося сравнительно недалеко парохода «Совет».

— Я сообщаю вам первому о нашем несчастье, ибо, находясь в таком тяжелом положении, я хочу вас просить не уходить пока что от района мыса Дежнева. Имею надежду, что дрейф вынесет «Сибиряков» на разреженный лед Берингова пролива. Там будем просить «Совет» отбуксировать нас до безопасного места — в бухту Лаврентия или Провидения.

— Конечно, «Совет» сделает все возможное, — отвечал Дублицкий, — к сожалению, у нас поврежден вал, но все же выйдем вам навстречу.

— Приношу вам искреннюю благодарность за отзывчивость, но пока не спешите. Лучше ждите нас в районе Дежнева.

— На особый случай сообщаю, — продолжал Дублицкий, — что где-то в этом районе находится американское военное судно «Норланд» ледокольного типа. Может быть, вы с ним свяжетесь?

— Благодарю вас за информацию, — ответил Шмидт, — но вряд ли к нему обратимся. Вообще, надо сказать вам, на судне никакой паники нет! Настроение команды и экспедиционного состава хорошее, бодрое и деловое. Экспедиция будет продолжаться — слышите?

Кое-кто из сибиряковцев, правда, нервничал. Нависла угроза зимовки.

Капитан был мрачнее тучи. Научные работники, волнуясь, спорили о том, будет или не будет зимовка.

Шмидт оставался по-прежнему невозмутимым.

Вспоминая эти тревожные дни, Визе впоследствии писал:

«Никакие каверзы, которые нам строила полярная стихия, не могли нарушить душевное равновесие этого человека. Это не была флегматичность — Отто Юльевич, наоборот, обладает очень живым темпераментом и его спокойствие было только результатом внутренней дисциплины, непрерывного контроля ума».