Карманник и дьявол - Ангелов Андрей - Страница 44

– Чадо спятил!..

***

Сидоркин с независимым видом собрался войти в замок, но великаны-ангелы скрестили огненные мечи.

– Стой, куда прёшь?

– На суд, чёрт возьми! – отреагировал карманник, задирая голову. Не отвечать же, упираясь взглядом в коленку стражника!

– Повестка есть?

– Нет, я по доброй воле иду в ад, – усмехнулся Саня, начиная рыться в карманах своего чёрного костюма. Он показал фиолетовый листок, на нём стояло число «12». И всё, больше ни хрена и ничего.

– Проходи, – разрешили ангелы, расступаясь.

Карманник сделал один шаг, но тут на его плечо легла рука, и раздался хриплый грубый голос:

– Минутку, приятель!

Сидоркин покосился на наглую руку: крупная ладонь, с жирными пальцами и грязью под ногтями. Ясно пахнуло котлетами!

– Чего за дела? – Ворик повернулся и увидел перед собой плечистого мордатого верзилу. Примерно двух метров роста. Щёки и подбородок обнимала рыжая трёхдневная щетина. Тёмные, с красными жилками, глаза смотрели мрачно. На верзиле был надет белый халат, повязанный спереди кожаным фартуком, типа как у мясников. На голове возвышалась шапка вьющихся рыжих же волос.

– Отойдём, поговорим, – дыхнул котлетами верзила.

– Чё за тема? – беспокойно протянул Сидоркин.

– Попался, маньяк! – прозвучал рядом мягкий вкрадчивый голос.

Карманник повёл напряжёнными глазками и увидел голову льва, торчащую из-за спины рыжего бородача.

– Я – Голиаф, – представился верзила. – И я повар Теобальдуса. Ты оскорбил моего господина и друга. Надо извиниться.

– Обозвал занудой и макакой! – вякнул лев. – И хотел содрать с меня шкуру. Я уж молчу о такой мелочи, как его попытку загнать меня на пальму Иисуса!

Сидоркин молчаливо переводил взгляд с повара на зверя… наконец, безучастно произнёс:

– Ясненько… – и вдруг метнулся к дверям замка, желая проскочить внутрь.

– Ха-аха, – заржали ангелы, загораживая проход.

Повар прыгнул и схватил Сидоркина за горло:

– Удрать намылился, Санечка?! Не пройдёт! Извиняйся! Или оторву руку!

– Лучше ногу, – возбуждённо встрял лев. – По самую задницу!

– Как скажешь, Теобальдус, – покивал верзила.

Сидоркин схватился обеими ладонями за волосатую руку, пытаясь оторвать её от горла. Бесполезняк, зажим у повара был железным.

– Ну, чувак!

– Я не буду извиняться перед этим мерзким котом, – просипел карманник. Его ноги тут же оторвались от каменной плитки, болтаясь в воздухе.

– Ты хорошо подумал, Санечка?

Сидоркин глядел с такой ненавистью, что его ответ был очевиден. Отвечать словами Саня уже не мог, горло придавило основательно.

– Голиаф, отведи психа в скотобойню, – нетерпеливо прыгал Лёва. – Там всё обстряпаем. Здесь ходят, могут увидеть…

– Ты прав, Теобальдус, – повар опустил карманника на плиты двора. Переместил хватку с горла на шкирку. – Пойдём-ка, чувачок!

Страх и любовь всегда ходят парой. Мужское и женское начало обречены быть вместе, – можно и так. Акту гнусности не суждено было произойти, так как в ситуацию вмешался нежный женский голос:

– Что здесь происходит?

Верзила тотчас же выпустил карманника, смиренно опустил ручки. Сказал смущённо:

– Добрый день, Анна.

Зверюга поджала хвост и воскликнула:

– Бабушка! Как я рад, что ты приехала! – Лев льстиво замурлыкал.

– Не называй меня бабушкой! – строго сказала женщина. Пристально глянула на повара: – Объяснишься, Голиаф?!

Верзила тупо молчал, переминаясь, а Лёва, извиваясь, вилял хвостиком.

Как только Санечку отпустили, его одолел непреодолимый кашель. Кое-как с ним справившись, воришка отнял пальцы от ноющего горла и благодарно взглянул на источник нежданной помощи.

Рядом стояла дамочка лет сорока пяти, с энергичным и очень притягательным лицом. Каштановые волосы до плеч стянуты сзади простой белой резинкой. Худенькую фигуру элегантно обтягивало длинное приталенное зелёное платье (в тон глазам).

– Я жду! – дамочка явно теряла терпение.

Из замка выплыли два архангела и синеволосый мальчишка с крылышками за спиной. Святая троица отвесила Анне синхронный неглубокий поклон, и степенно поплыла далее, по своим делам.

– Э-э, бабушка, мы с Голиафом просто встретили старого приятеля, – стал объяснять лев. – Вот, э-э… болтали о всякой ерунде.

– С каких пор ты стал дружить с мертвяками? – не поверила дамочка, обращая внимание на Сидоркина. Тот несмело глянул в глубокие зелёные глаза и покраснел.

– Вы очень ничего! – брякнул воришка комплимент, рдя пунцовой краской.

Женщины любят, когда их хвалят. И кто именно – вопрос уже вторичный. Впрочем, данная ситуация ясна и без комплиментов со стороны симпатичного покойника… Дамочка непроизвольно поправила причёску, потом нахмурила тонкие изогнутые бровки. С неприязнью глянула на Лёву:

– И мне кажется, ты врёшь, противный рыжий кот! Я не буду рассказывать Иисусу о твоих выходках, а сама накажу розгами. Да так, что ты неделю не сможешь сесть на свою никчемную задницу!

– Бабушка, я не вру! – плаксиво затянула зверюга. – Я добрый, ласковый и весёлый лев.

– Чёрт возьми, не называй меня бабушкой, мелкий и хвастливый пакостник! – отбрила дамочка.

Зло нельзя уничтожить, но его можно вылечить добром. Если, конечно, пациент будет помогать врачу бороться с болезнью. Спасительница открыто посмотрела на жертву:

– Как твоё имя?

– Саня…

– Значит, Александр!.. Давай, Александр, расскажи, что здесь произошло?

Сидоркин на минутку задумался, чуть покашливая.

Лев испуганно сжался, переступая лапками. Верзила тщательно рассматривал свои кирзовые сапоги. Дамочка украдкой любовалась маникюром, справедливость – справедливостью, но женские слабости – это святое.

– Я не буду вам врать, а правду рассказывать не хочу, – наконец, изрёк карманник. – Я, блин, никогда не был стукачом!

– Молодец, что не хочешь врать, – с усмешкой похвалила дамочка. – А сказать правду не есть грех. Порок должен быть наказуем, иначе он породит абсолютное своеволие. Вселенская аксиома! Хотя, дело твоё, – успокоила она кворум. – Ты куда шёл, Александр?

– На суд.

– Я тебя немного провожу. Погоди мгновение, – дамочка склонилась надо львом, молвила внушительно: – Я буду гостить три дня. Забирай своего повара, мяукающий трус. И чтоб ни его, ни тебя я не видела! Ты всё понял, Теобальдус?

– Я всё понял, бабушка, – тоскливо промяукал Лёва. Дамочка слегка хлопнула его по загривку, и процокала каблучками к дверям замка. Ангелы отдали честь огненными мечами, суетливо распахнули створки. Сидоркин поплёлся следом за юной бабулькой.

***

Саня и дамочка шли по безликому коридору, – белые стены, электрические лампочки без абажуров под потолком. Карманник спросил, томясь:

– Вы кто? Хотя, въезжаю. Вы – Бог-мать.

Дамочка иронично покосилась:

– Я бабушка Иисуса – Анна. Прилетела проведать внучка.

– Вы зря прилетели, Анна. Иисуса нету.

– Ерунда, ночевать-то домой придёт, – молодая бабушка встала, подала ручку на прощание. – Удачи, Александр!

Сидоркин флегматично пожал тёплые божественные пальчики. Доказательная страстность исчерпала энергетические заряды, и поэтому воришка лишь грустно пробурчал:

– Вы не поняли. Иисуса, вообще, больше нету. Его убили!

– Чепуху городишь. Мой внук – бессмертен! – дамочка кивнула и вошла в стену.

– Если родная бабушка не верит, что говорить о «Б» и прочих… – так проворчал карманник и последовал дальше по безликому коридору.

– Привет, – Санечка вошёл в кабинет. На лице обречённость бычка, который сам пришёл к мяснику.

Помощник Господа сидел за столом и дописывал решение. Он поставил точку и отложил шариковую ручку. Немного полюбовался на свои каракули, выписанные (однако) чёткой каллиграфией. Воззрился на грешника, мнущегося у порога.