Данте. Преступление света - Леони Джулио - Страница 48

ГЛАВА VIII

томленный тревогами ночи, Данте не заметил, как погрузился в сон. Возможно, он спал долго, но самому ему казалось, что он едва успел сомкнуть глаза, перед которыми кружился хоровод зыбких образов. Ему казалось, что деревянный пол подрагивает у него под ногами. — Это пробуждаются мертвецы, спящие в монастырском подземелье. Сейчас они поднимутся наверх и покарают его за бездействие…

Когда поэт открыл глаза, келья была залита светом. Все еще в полусне, Данте огляделся по сторонам, пытаясь определить, насколько высоко в небе солнце, и который может быть час. Светило явно уже побывало в зените и начало клониться к горизонту…

Поэт вскочил с постели и попытался привести мысли в порядок. За дверями его кельи звучали чьи-то шаги и возбужденные голоса. Подойдя к двери, Данте распахнул ее как раз в тот момент, когда на ее пороге появился запыхавшийся стражник.

— Пойдемте! Опять убийство!

— Где? — выскочив из кельи, спросил встревоженный поэт.

— У Санте Кроче. Убили мастера Альберто из Ломбардии! У него же в мастерской!

Скрипнув зубами от бессильной злости, Данте скорым шагом устремился за стражниками, которым не давали быстро передвигаться по узким улицам их длинные копья. Скоро он их обогнал и первым оказался на пороге мастерской. На верстаке аккуратно лежали инструменты. Рядом с верстаком валялось окровавленное тело мастера. Поэт неплохо помнил оснащение мастерской, и ему показалось, что из нее ничего не пропало. Сундуки и шкафы никто не взламывал. Убийцу явно не интересовало их содержимое.

— А где слуга мастера Амид? — спросил Данте караулившего мастерскую начальника стражи.

— Он убил хозяина и скрылся. Сейчас его ищет вся стража. Ему далеко не уйти! — с довольным видом заявил капитан. — Мы все тут посмотрели. Злодей ничего не унес. Наверху в спальне стоит сундучок, набитый флоринами, но к ним никто не прикасался. Значит, Альберто убил не грабитель, а мстительный и коварный раб.

Нахмурившись, Данте подумал о том, что несчастного Амида, если тот попадется в руки стражи, теперь ничто не спасет. Не смог бы спасти его и сам поэт, чьи полномочия на посту приора подходят к концу.

В углу мастерской Данте заметил коврик, на котором молился Амид, а на нем — книгу.

Взяв книгу в руки, поэт стал оглядываться по сторонам. Неизвестный убийца, умертвивший Альберто двумя ударами клинка в шею, явно не искал денег. Не интересовали убийцу и старинные манускрипты… Подумав об этом, Данте мысленно похвалил себя за то, что предусмотрительно унес загадочный механизм из мастерской.

Мастер Альберто, скорее всего, не входил в число заговорщиков, но его смерть, конечно, связана с непонятными событиями, начавшими разворачиваться во Флоренции и имевшими отношения к великому императору Фридриху. Скорее всего, мастера убили из-за механизма, который тот воссоздал из обломков.

Однако в мастерской не было видно следов обыска. Значит, убийца знал, что механизма здесь нет. Зачем же он убил Альберто? Скорее всего, для того, чтобы мастер никогда не создал такое же приспособление. Выходит, злодей хотел устранить не самого Альберто, а уничтожить вместе с ним память о механизме!

Убийца?.. Данте присел и стал внимательно разглядывать две раны на теле мастера, так похожие на те, которые он недавно видел на других трупах. Все недавние убийства были совершены одинаково. Жертве в одну и ту же область тела наносили два удара, из которых смертельным был только один. А если это — дело рук двух человек? Может, убийц двое? Они наловчились одновременно нападать с двух сторон на жертву, которой от них было уже ни за что не отбиться. — Двое человек, привыкших вдвоем убивать, делить кусок хлеба, спать с одной и той же женщиной, ездить на одной лошади…

Внезапно Данте посетило озарение. Он вспомнил состоявшийся на мосту разговор, его участников, и куски головоломки начали складываться в его голове. Перед глазами возникла статуя двуликого Януса.

Если это так, может, цепь кровавых преступлений все-таки можно разорвать?!

Вскочив на ноги, Данте, провожаемый удивленным взглядом начальника стражи, бросился прочь из мастерской.

На постоялом дворе «У ангела» он столкнулся с хозяином, разливавшим вино по кувшинам из большой глиняной бутыли.

— Мессир Бернардо наверху? — спросил на ходу направившийся прямо к лестнице поэт.

— Нет. Он только что ушел. Кажется, его кто-то поджидал на улице.

— Кто?

— Я не видел. Мессир Бернардо себя плохо чувствовал. Когда он пришел — сразу поинтересовался, не спрашивал ли его кто-нибудь. Я сказал, что не спрашивал. Тогда он сел за стол и потребовал вина. По-моему, он кого-то ждал — все время вставал из-за стола и выглядывал на улицу. В последний раз он кому-то махнул рукой и вышел. Только я не видел кому.

Кивнув хозяину, Данте поднялся на второй этаж к комнате Бернардо. Дверь в комнату была незаперта, словно ее обитатель не опасался за свое имущество. Поэт с горечью понял, что, по мнению Бернардо, в полной воров Флоренции никого не интересуют книги, рукописи и заключенные в них знания.

В комнате Бернардо действительно нечего было воровать. В ногах постели стоял неказистый на вид сундук с одеждой из грубой ткани. Судя по всему, Бернардо поспешно оторвался от «Деяний династии Гогенштауфенов», которые писал. На письменном столе лежала открытая тонкая книга. Рядом с ней валялись бумаги и стояла чернильница.

Данте начал читать вслух из открытой книги: «В моем труде „Хроника Фридриха“ говорится о самом невероятном человеке на свете — моем повелителе…»

Поэт удивленно поднял глаза от книги, но тут же перевернул лист пергамента и стал читать дальше:

«Все описанное мною видел я сам, епископ Майнардино, начавший писать эту летопись для добродетельных потомков в году MCCLV от Рождества Христова…»

«Хроника Майнардино, великого летописца Фридриха, — благоговейно прошептал Данте. — Значит, Бернардо не солгал, и она действительно существует!»

Поэт начал быстро листать страницы. Перед его глазами мелькали даты и имена. Почти невероятный рассказ о рождении императора в Ези. Борьба за престол. Триумфальный въезд в Иерусалим с его сотней башен. Победы и поражения. Ненасытная жажда знаний и блеск императорского двора. Его стихи…

На самых последних страницах епископ описывал слогом, достойным античной трагедии, страшный конец императора, его мучительную болезнь, тщетные надежды на выздоровление и гнусную возню соперников у его смертного одра. Поэта поразили брошенные вскользь слова Майнардино о том, что Фридриху сообщили о смерти одного из его сыновей, бывшего послушником у францисканцев, и император погрузился в пучину скорби. Впрочем, епископ тут же вернулся к описанию событий при дворе, а Данте прикусил нижнюю губу и задумался.

Что же это за умерший сын: ребенок Бьянки Ланчи? Но если он умер, на кого же возлагают свои надежды гибеллины? Ведь успех их похода на Рим целиком зависит от того, смогут ли они предъявить народу законного наследника Фридриха, которого как огня боится кардинал Акваспарта, называющий его «отродьем Антихриста»!

Поэт вновь погрузился в чтение, с жадностью пожирая описания подвигов Фридриха, его страданий, его побед. В самом конце своей книги Майнардино писал о том, как был отравлен император, «умерщвленный рукой неполного человека по имени…» На этом текст обрывался. Нижняя часть страницы была аккуратно оторвана.

Данте перевернул страницу в надежде найти продолжение текста на обратной стороне, но она была чистой. — Значит, имя убийцы стояло на оторванной нижней части листа. Кто же ее оторвал? Сам убийца? Почему же он не вырвал всю страницу или не сжег вообще всю книгу? Зачем скрывать только имя убийцы, когда можно уничтожить память о его преступлении?

Или низ листа оторвал Бернардо, чтобы никто, кроме него, не знал эту страшную тайну?