Цифрогелион (СИ) - Вайнберг Исаак - Страница 16

Внезапно бок экипажа быстро и совершенно беззвучно поднялся вверх, словно крыло птицы, открыв моему взору просторный салон, в котором разместилось четыре ряда кресел (по три кресла в каждом ряду), обшитых совершенно потрясающего вида светлой кожей, которая выглядела лучше любой из тех, которые можно увидеть в залах и спальнях Губернаторского Дворца. В салоне разместилось всего четыре человека, остальное пространство занимали ящики из необычного белого материала и различное странное оборудование, о назначении которого я мог лишь догадываться, притом догадки мои едва ли ушли дальше заключения, что всё это «очень странные неведомые хреновины». Пассажиры же и сами выглядели крайне любопытно: белые комбинезоны со множеством карманов, высокие белые ботинки, а у двоих были ещё и белые плащи.

Один из незнакомцев быстро выпрыгнул из салона и навёл на меня какое-то устройство. За мгновение до этого я успел навести на него свой коломёт, который ещё секундой ранее успел-таки зарядить.

Ещё двое странных людей, не покидая салона своего не менее странного транспортного средства, в котором, я только что это понял, не было живого генератора энергии или какой-либо другой массивной двигательной установки (бо́льшая часть внутреннего пространства была у меня на глазах, так как боковая часть экипажа была поднята практически полностью), направили на меня оружие. Хоть оно и не было похоже на коломёты или луки, но всё же я был уверен — это оружие — только его держат подобным образом. Более всего их оружие напоминало белые ружья формы толстого прямоугольного бруса с кучей угловатых деталей.

— Молодой человек, я настоятельно рекомендую вам держать себя в руках, — спокойно и уверенно обратился ко мне четвёртый человек, в руках которого не было ни оружия, ни странных устройств.

Он был самым старшим из них, хотя, в наше время сложно судить о возрасте по внешнему виду, так как все люди старели по-разному: кто-то в шестьдесят лет, а кто-то в сто двадцать или триста (обычно это зависело от наличия и возраста собственных детей), но этот человек выглядел старым: седые волосы, глубокие морщины, пигментные пятна на щеках… Ему было явно никак не меньше шестидесяти пяти, а может, и семидесяти лет…

— Мы не собираемся причинять вам никакого вреда, — уверил меня он всё так же спокойно. — Мой коллега просканирует вас — это совсем не больно и абсолютно безвредно, поверьте.

— Не знаю, что значит «сканировать», но должен признаться, что у меня нет на это времени, — ответил я, оглядываясь назад. Там, далеко впереди, из-под арки выглядывали мои преследователи, явно не решаясь подойти ближе. — За мной гонится банда вооруженных палками бродяг…

— Не стоит о них беспокоиться, — уверил меня старик. — Они не посмеют напасть на вас. Во всяком случае до тех пор, пока мы тут. И если вы проявите лояльность, опустив своё оружие и позволив моему коллеге провести сканирование, то я в свою очередь обещаю вам, что мы побудем тут ещё несколько минут, гарантировав вам хорошую фору, чтобы вы могли скрыться от преследователей…

Задумавшись на мгновение, я опустил коломёт. А какие у меня варианты? Убить их всех одним выстрелом я всё равно не смогу, так что пусть его друг со странной штуковиной в руке «сканирует меня», если, конечно, «сканировать» не значит «засунуть мне в задницу странную штуковину».

— Вот и славно, — улыбнулся старик. — Семьдесят седьмой, можете проводить сканирование.

— Понял, — коротко ответил человек со странным устройством и, нахмурившись, уставился в своё устройство, тыкая в него пальцем свободной руки.

— У объекта нет нужных аномалий, — констатировал он. — Но у него кровное родство с тем, кто активировал аномалию, заблокировавшую вторую локацию… Не знаю, может ли это быть полезным?

— Сколько у него времени? — спросил старик.

— Должен дойти до конца с вероятностью двенадцать процентов, если не брать в расчёт ещё не активированные аномалии, — ответил человек с устройством.

— Тогда сохрани результаты сканирования и пометь его, — приказал старик. — Проанализируем позже, у нас ещё очень много работы, а времени осталось слишком мало.

Человек снова принялся возиться с устройством. Брови его нахмурились, губы что-то беззвучно шептали, время от времени он цокал и покачивал головой, словно что-то шло не так.

— А может быть, вы, достопочтенные господа, подбросите меня до ближайшего района, населённого нормальными людьми? — предложил я, расплывшись в дружелюбной улыбке, которая, впрочем, даже мной ощущалась крайне наигранной. — У вас будет масса времени, чтобы закончить «сканирование»…

— Простите, но мы не можем рисковать, пуская незнакомого попутчика в наш автомобиль, — отрезал старик. — К тому же мы тут совсем недавно, и плохо ориентируемся на местности, так что едва ли сможем быть вам полезными…

— Недавно? — удивился я. — Откуда же вы прибыли? Если бы вы жили в Северной Столице, я бы обязательно о вас слышал.

— Мы не из Северной Столицы, — ответил старик и посмотрел на коллегу. — Семьдесят седьмой, вы закончили?

— Секунду, — не отрывая глаз от устройства, протянул Семьдесят седьмой, медленно поднимая указательный палец. — Всё! Сканирование закончил.

Он убрал устройство в один из карманов и быстро забрался в салон экипажа.

— Я смогу дать вам лишь несколько минут, — напомнил старик, обратившись ко мне. — Спасибо, что разрешили нам провести сканирование. Надеюсь, больше вы не попадёте ни в какие передряги. Счастливого вам пути…

— Постойте! — я поднял ладонь и сделал несколько шагов по направлению к экипажу. — Скажите, кто вы такие и откуда…

Но старик уже меня не слушал: он похлопал по плечу впереди сидящего человека, и через миг бок экипажа вернулся на своё место.

Вот и разрешай после этого себя «сканировать» каждому встречному… Даже спасибо не сказали…

Решив, что стучать в окна будет излишним (понятно, что господа потеряли ко мне всякий интерес), я решил как можно быстрее покинуть это место, воспользовавшись предоставленной мне форой. Так что, убрав коломёт в кобуру, я обошёл необычный экипаж и бросился бежать.

Дыхание стало подводить минут через десять. Через пятнадцать — мои горло и грудь жгло огнём, а ноги едва слушались. Но я всё равно продолжал бежать, стараясь увеличить свой отрыв от преследователей настолько, насколько это возможно.

Улицы сменяли одна другую: то узкие, то широкие, то извилистые, то прямые, то мощёные — покрытые грязью, то заваленные гниющими досками — тоже покрытыми грязью. Грязь, грязь, грязь — наш мир буквально утопал в ней… Держу пари: если бы потоп не случился — мы всё равно утонули бы, но в этой чёртовой грязи.

Наконец на моём пути стали попадаться люди. К счастью, они не выглядели как бандиты — скорее, как запуганные, потерянные в жизни, бродяги: мужчины и женщины в заношенной одежде, некоторые с котомками за спинами или в руках, другие налегке, плечи опущены, головы понурены, ноги медленно плетутся, словно без какой-либо цели впереди. Лица несчастных неизменно покрывали жуткие волдыри, а некоторые так и вовсе выглядели как бесформенные куски давно сгнившего мяса… При этом люди по большей части шарахались от меня в сторону, то ли не желая помешать моему бегу, то ли я действительно выглядел ещё хуже, чем они...

Я завернул за очередной угол, и передо мной, под низко-нависшим серым мрачным небом, раскинулась огромная площадь, в которую вливалось как минимум шесть улиц (это только те, которые я мог посчитать отсюда, по пробелам между зданиями). По площади сновали десятки, сотни, людей, тут и там стояли самодельные прилавки, собранные из кривых досок, ящиков, мешков, столов, табуреток, заваленных различным барахлом: ветхой, наспех отстиранной, одеждой и кое-как залатанной обувью, свалявшимися одеялами, дохлыми и живыми крысами, кормовой древесиной, мутной водой в грязных банках и ржавых вёдрах, в общем, передо мной раскинулся самый настоящий бедняковский рынок, где нищие продавали друг-другу различный найденный хлам, который кому-то ещё может пригодиться, и еду, состоявшую по большей части из того, что можно поймать на улице или срубить… При этом тут было очень тихо: никто не кричал, не зазывал к своим лоткам, не ругался. Да, голоса были слышны — люди разговаривали между собой, но делали это очень тихо, словно устало…