Сепультурум (ЛП) - Кайм Ник - Страница 14

— Назад! — закричала она, вцепившись в одного из защитников и дергая его за воротник пальто. — Назад!

Прихватив его с собой — это был старый привратник с несиловой палицей — она слезла по неровному краю баррикады. Перегонщик тоже отступил, но в одиночку. Бесшабашный уличный глашатай, так и сохранивший ранец с сообщениями, которые ему уже не суждено было донести, задержался слишком долго. Его дробовой пистолет еще раз с грохотом выстрелил, после чего у него соскользнула нога, и его захлестнула орда. Баррикада не могла выстоять, последним шансом защитников была дверь, и теперь, пока немногие смельчаки отходили назад, Моргравия пожалела, что не сберегла пулю. К ее тревоге ей снова представилось лицо Ошанти, и она прокляла тот факт, что это одна из немногих вещей, которые она действительно помнила.

На другой стороне она встретила перегонщика и горстку прочих.

— Никогда не видел ничего, похожего на этих тварей, — задыхаясь, проговорил привратник. — Гюнтер, — добавил он, протягивая Моргравии руку для рукопожатия. — Благодарю тебя.

Она кивнула в ответ, но не стала жать ему руку.

— Нам понадобится каждый мужчина и каждая женщина, способные держать оружие.

Гюнтер медленно опустил руку, возмущенный тем, что он воспринял как грубость. Моргравии было совершенно наплевать.

— Она выдержит? — поинтересовался дорожный смотритель в длинном бежевом плаще, вооруженный грязным ножом. Он выглядел совершенно бесполезным: таким низкооплачиваемым работником, которому и канаву–то не доверишь охранять, не то что настоящую дорогу.

Портовый грузчик заколотил отвалившийся стул в верхнюю часть кучи при помощи куска расколотого кирпича во второй руке, а затем закинул наверх и его.

— Должна.

Вокруг его рабочего пояса был намотан кусок цепи, недавно служивший оружием, судя по запекшейся крови. Он выглядел молодо. Как и все они, исключая Гюнтера и женщину-следопыта. Последняя закинула на руку опустошенный арбалет и озиралась в поисках импровизированного оружия.

— Не выдержит, — протянула она, шумно жуя кусок табака, от сока которого у нее побурели зубы. — Нам придется пробиваться наружу.

— Трон милостивый… — безоружный писец, лицо которого было забрызгано чьей–то кровью, повалился на колени.

Моргравия вздернула его на ноги.

— Вставай, — грубо прохрипела она. — Найди что–нибудь, чем можно драться. — Она бросила взгляд на следопыта. — Она права. Они прорвутся. Кроме нас, этому ничто не помешает.

Она говорила с большей смелостью, чем чувствовала на самом деле. Единственным, что не давало ей сорваться, был гнев от очевидного отсутствия Хел. По прикидкам Моргравии, у них оставались считанные минуты до того, как бледные продерутся сквозь баррикаду. Поверху не лез никто. Похоже, они обязательно двигались к добыче кратчайшим путем вне зависимости от того, что находилось на дороге.

Она поймала на себе взгляд перегонщика, проверявшего свои пистолеты.

— Если ты сейчас улыбнешься, — предупредила она, — клянусь Императором, я…

Тот горестно посмотрел на пару пустых магазинов.

— Нет, я бы сказал, что сейчас не время улыбаться, — произнес он, с рисовкой убрав оружие в кобуры и сняв с пояса тычковый кинжал. — Я бы сказал, что сейчас нас изрядно поимели.

Это оказалось чересчур для писца, который повалился и обмяк грудой, что–то бормоча. Моргравия не стала его трогать. Сильные выживут, слабые — нет. Или, быть может, не выживет никто, но она умрет стоя, а не хнычущим ничтожеством.

— Как твое имя? — спросила она перегонщика.

Тот нахмурился.

— Что–что?

— Твое имя. Если мы здесь умрем, хотя бы буду знать, кто ты такой.

— Перегонщик.

— Заткнись.

— Нет, правда. Перегонщик. Арум Перегонщик, — он торжественно положил руку на сердце. — С самых пеленок. Я бы предложил спросить у моей матери, если не веришь, но она умерла от гнили в легких, когда я был мальчишкой. А даже если бы не умерла, то не думаю, что мы отсюда выберемся, чтобы ты смогла с ней повстречаться.

Моргравия обернулась к Маклеру, которая ждала возле бара вместе с сомелье. Она заметила на лице сервитора капельку крови, полностью подтвердившую ее предшествующие подозрения, что тот не просто подает вино.

— Ты явно не с пустыми руками. Есть мысли?

— Только что следовало выбрать для встречи другое место, но сейчас это едва ли имеет значение.

— Так и думала, что ты скажешь что–нибудь в этом роде.

Моргравия посмотрела мимо нее, на торговца.

— Эта сетка их не удержит, — произнесла она. — Я знаю, что ты меня не до конца понимаешь, но твой наемник прилично говорит на готике, — она бросила на того взгляд. — Они убьют нас, а потом снесут ее и убьют вас.

К удивлению Моргравии, Фаркум ей ответил.

— Ты лжешь.

— При нас молчал, да? — позади нее раздался зловещий скрип, и она на секунду обернулась, но баррикада еще держалась.

— Да, я достаточно хорошо знаю ваш язык, но не говорю на нем. Мерзкое наречие, говор свиней и обезьян.

— Это не ложь, — сказала Моргравия, которой хотелось вогнать кулак в глотку жирного ублюдка и вырвать тому легкие.

— Впусти их, — потребовал бармен. Казалось, он сам это сделает, пока не вмешался Харата. Бармен вскинул руки, не желая получать новые синяки.

— Это не обычная зараза, — произнесла Моргравия. — Они сильнее, чем выглядят. Они ее снесут.

Фаркум глумливо усмехнулся.

— Да что ты знаешь, женщина?

Она скривилась, устав от уловок, и выставила напоказ свою розетту. Та сверкнула, не оставляя сомнений в своей подлинности. Еще меньше сомнений оставила манера держаться:

— Я — инквизитор Моргравия Санктус из Ордо Сепультурум и властью Бессмертного Императора Человечества приказываю тебе открыть эту проклятую дверь.

Преграда продержалась бы еще недолго. На этот счет она не лгала. Сражаясь в узком пространстве… возможно, они бы и смогли одолеть бледных, отыскать способ выбраться. Сейчас это был чисто вопрос истощения сил. По крайней мере, так выжившие могли получить несколько лишних минут, а это уже чего–то да стоило. А выражение лица Фаркума стоило неизмеримо больше.

Торговец побледнел, отвесив челюсть, словно кретин. Он помедлил, просчитывая и принимая решение, а затем прошептал: «Выполняй».

Харата замер.

— Господин?

— Я сказал, выполняй нахер. Она из Инквизиции, идиот!

Харата открыл дверь, и первые из выживших уже входили в нее, когда баррикада обрушилась, и орда устремилась внутрь.

Тут отключилось электропитание, свет погас, и все погрузилось во мрак.

В тумане на полях что–то двигалось.

Они успели дойти только до старых мельниц, когда Селестия остановилась. Она выглядела нервной, но Кристо едва ли мог ее за это винить. К счастью, ветер переменился, и дым вместе с вонью гари уплывали за Железный Пруд, находившийся в полумиле или даже дальше позади них. Впрочем, ему было не унести образы и крики, которые уже прочно въелись в сознание. Кристо было скверно о них вспоминать, но он мог лишь догадываться, что для сестры-послушницы все обстояло многократно хуже.

— Ты уверена?.. — прошипел он, сощурившись и вглядываясь в мутный бурый туман. Карина периодически обмякала у него на руках. Примерно н середине пути от приората, когда руины уже пропали из виду, но не из головы, они остановились под сенью металлического выступа, где накопившиеся отложения улья образовали своего рода утес. От конденсирующейся влаги тот был скользким, по неровным краям бежали крошечные каскады медно-рыжей воды. Кристо уложил Карину, волнуясь из–за вынужденной остановки, но зная, что ей нужен срочный медицинский уход. Селестия нанесла мазь и дала ей тинктуру из маленького серебряного флакона. Кристо не знал, что было во флаконе, однако от этого Карина ненадолго очнулась, а затем снова погрузилась в глубокий сон.

— Она будет спать. Исцеляться, — произнесла сестра-послушница. Они двинулись дальше и шли достаточно хорошо до мельниц.