Пособие по выживанию в сказке (СИ) - Шеина Александра - Страница 39

Я отвечать вечно раздраженной булочке ничего не стала. Знаю, что снова не права, но поступить по-другому просто не могла, вот и ухватилась за крохотный намек на надежду.

— Руслана, давай вернемся, — произнес поварёнок, дергая руку. — Мне что-то здесь не очень нравится…

— Да что-то говоришь, — ядовито прошипел Колобок, по-прежнему прижимаясь к моей ноге своим горячим бочком. — А чего тогда следом полез, мелюзга?

— А ты? — не остался в долгу мальчик.

— Тише, — шикнула на них я.

Спорщики послушно замолчали, а я снова прислушалась к тишине, отчетливо различив, как где-то неподалеку хрустнула ветка.

Стало не просто страшно. На меня накатил дикий ужас, мешая адекватно соображать и обездвиживая, а вместе с ним совершенно не вовремя пришли жгучие чувства стыда и обиды. Почему-то перед глазами отчетливо предстала картинка, как на поляну прямо сейчас выползут голодные волки, и, именно из-за моей глупости, вместе со мной утащат и Стёпку с хлебушком.

Я уже собиралась быстро двигаться хотя бы примерно в ту сторону, откуда пришла (ну или хотя бы громко начинать звать на помощь), как рядом с нами, буквально в паре шагов, раздалось очередное громкое уханье вернувшегося обратно в рощу филина. Подлетела эта причина потери половины наших нервных клеток совершенно бесшумно, поэтому от его «миролюбивого» клича, мы дружно подпрыгнули и в унисон взвизгнули.

— Руслана? — неожиданно раздался знакомый голос, заставляя вздрогнуть в очередной раз.

Я в панике оглянулась в сторону, откуда он доносился и, прищурив глаза, разглядела небольшой огонек за темными стволами деревьев. Он все приближался, пока, наконец, не позволил различить сразу несколько человеческих силуэтов. Гости вышли на поляну, а я все острее чувствовала, что от обуявших эмоций не могу произнести ни слова.

— Руслана, почему вы еще здесь? — хмуро произнес усталый, но такой родной голос Максима.

А я даже не собиралась отвечать на этот вопрос, со всех ног бросаясь в сторону пришедшего отряда и с судорожными всхлипами повисая на шее охнувшего Хранителя.

Сдавив парня так, что у него вырвался из груди болезненный полустон, я не сразу сообразила, что что-то не так. Лишь после того, как Максим вкрадчиво попросил меня отцепиться от него, если я не хочу узреть его хладный трупик, я с ужасом отступила и поняла, что куртка на парне промокла отнюдь не из-за недавнего дождя. Под тусклым светом от факела в руках стоящего рядом Ильи я разглядела кровь на одежде парня, которая теперь испачкала и меня.

— Господи, — в ужасе прижала руки к губам. — Ты ранен?!

Максим лишь поморщился и молча пошел в сторону потухшего костра. Остальные двинулись следом, а я с ужасом замечала все больше и больше раненных в рядах отряд разведки. Кого-то вообще тащили на плечах, потому что переставлять ноги самостоятельно бедняга не мог.

— Что здесь происходит? — на поляне показались, наконец, Ратмир вместе с еще несколькими дружинниками.

— Ну неужели, — мрачно отреагировал на их появление Колобок, — как всегда вовремя.

Мужчины проигнорировали ядовитое замечание хлебушка и кинулись к вернувшимся товарищам. Те уже медленно рассаживались вокруг потухшего костра, который Максим пытался разжечь. Я с ужасом заметила, что движения левой рукой приносили ему неудобства и боль, и парень, в конце концов, просто плюнул, доверив добывание огня резво подскочившему к нему Стёпке.

— Где Авдей? Пусть сюда идёт! — гаркнул Ратмир, оглядываясь в сторону шатров. Шум постепенно будил все больше и больше народу, и на поляне, что уже освещалась постепенно разгорающимся пламенем, становилось людно.

— Тут я, — прокряхтел старик, вылезая из своего убежища. В его руках был зажат большой потертый мешок с врачевательными смесями и приборами.

Я же поначалу не могла даже пошевелиться. Шок заставил впасть в ступор, а руки, испачканные в крови Максима, мелко подрагивали. Остальные куда быстрее меня оценили ситуацию, принимаясь помогать раненным. Прямо на улицу вынесли несколько шерстяных подстилок, уложили туда особенно сильно раненных. Слава Богу, смертельных повреждений ни у кого не было.

— Помочь не хочешь? — хмуро поинтересовался Колобок, подскакивая ко мне, — Чего застыла изваянием?

— Прости, — пробормотала испуганно. Я должна была хотя бы попытаться что-то сделать, но от потрясения меня до сих пор трясло. Вот же стыдоба. Тоже мне, Хранительница, чуть что, сразу в ступор.

Адекватный внутренний голос, впрочем, никак не хотел серьезно восприниматься неадекватными чувствами. Я с огромным трудом заставила себя двинуться к Авдею, чтобы спросить, чем могу помочь, но голос дрожал до того отчаянно, что старик только недовольно покосился на меня и покачал головой.

— Сядь лучше, — хрипло посоветовал он, — сейчас только тебя от обморока откачивать не хватало.

Стало неприятно и стыдно. Моя собственная трусость меня тоже не устраивала, но я совершенно не могла ничего поделать. Стараясь не смотреть в ту сторону, где один из дружинников по имени Имир перевязывал Максиму рану, я тихонько отошла к палатке и залезла внутрь. Мне требовалась всего пара минут, чтобы прийти в себя. Отсиживаться в стороне я точно не собиралась — просто взять себя в руки.

Дрожащими пальцами я пошарила по полу, нашла большую флягу с водой и осушила парой жадных глотков. Спокойно, Руслана, спокойно. Закрыла глаза и постаралась начать глубоко дышать. Где-то читала, что это отличный способ успокоиться. Вранье, ничего, кроме головокружения, я не добилась. Прошло минут пять, но мне показалось, что в шатре я сидела целую вечность. И все это время в моей голове боролись друг с другом две мысли. Первая — выйти и помочь уже, наконец, чем смогу, вторая — отсидеться здесь и сделать вид, что заснула. Вторая была настолько трусливой и мерзкой, что мне стало стыдно от одного только ее наличия.

Вылезла я еще через пару минут. На поляне вовсю носились люди, костров за это время собрали уже четыре штуки. Пламя поднималось ввысь, освещая все вокруг теплым светом. Я глубоко выдохнула и снова двинулась к Авдею. Старик находился у своей палатки и что-то пытался откопать в сумке.

— Чем помочь? — твердо спросила. Голос почти не дрожал, и никому не нужно было знать, каких усилий мне это стоило этого достигнуть.

Авдей поднял на меня усталые глаза, удивленно приподнял брови и, я готова поклясться, едва заметно улыбнулся тонкими блеклыми губами.

— К костру иди, — ответил, наконец, он, — там ребятишки травы промывают, да бинты стирают. Им помоги.

Я послушно кивнула, мысленно благодаря старика за то, что не послал меня перевязывать раны. Я бы этого точно не выдержала. Быстрым взглядом осмотрев поляну и найдя толпившихся у дальнего костра мальчишек, я двинулась к ним. Взгляд то и дело пытался найти Максима, пока я, наконец, с облегчением не заметила его в паре шагов от соседнего костра. Парень выглядел вполне нормально. Он сидел по пояс голый и, стараясь не шевелиться, о чем-то тихо переговаривался с Ильей. Все его правое плечо было перебинтовано. Желтоватая ткань тряпки пропиталась сукровицей и зеленым отваром, который Имир нанес Хранителю на рану.

Смотреть больше двух секунд на парня оказалось тяжело. Я огромным усилием воли поборола очередной всхлип и отвернулась, чуть ли не бегом бросаясь к ребятишкам.

— Руслана! — Стёпка, завидев меня, замахал руками. — Ты как?

Теплая ладонь мальчика в утешающем жесте погладила меня по локтю и заставила застыдиться еще больше. Тут вон целый отряд раненных, а он еще и за меня переживает. Не Хранительница — обуза какая-то.

— Стёп, я помочь пришла, — попыталась улыбнуться я, — меня Авдей прислал.

Мальчишка понимающе закивал и, схватив меня за ладонь, потянул ближе к костру. Над ним стоял котелок, в котором кипела вода. Внутри лежали какие-то медицинские приборы вроде игл и щипцов. Они отдалённо напоминали те, которые я изредка видела по телевизору или в интернете, но все-таки их внешний вид значительно отличался. Складывалось ощущение, что их только что украли из какого-нибудь музея медицины.