Гибель Урании - Дашкиев Николай Александрович - Страница 63

Но эта кажущаяся разумность поведения машины для инженера Дэйва распадалась на отдельные движения различных агрегатов. И результаты анализа не радовали его.

Машина должна самопрограммироваться. Казалось бы, что в этом сложного? Задачи, которая еще два года назад считались почти фантастическими, теперь исполнялись всеми кибернетическими аппаратами: достаточно включить машину, и она вполне самостоятельно найдет для себя наилучший режим, укажет, а то и устранит сама недостатки своей конструкции.

Дэйв вложил в свою «Малютку» способность самопрограммироваться на максимальную жизнеспособность. Это означало, что электронно-вычислительная машина должна была в любых условиях, прежде всего, бороться за свое выживание. При этом порой возникали такие ситуации, когда логика поведения машины даже пугала. Так, например, несколько минут назад «Малютка», минуя мнимые мины — куски металла, заранее разбросанные на ее пути, — поехала прямо на Дэйва и Рума — на ЛЮДЕЙ, которых она обязана всегда уважать, не делать им ничего плохого.

— Мне это не нравится! — сердито сказал инженер Дэйв и, подойдя к машине, прикоснулся палочкой к ее клешне.

«Малютка» будто только и ждала этого прикосновения. Откуда-то из ниши за клешнями выскочили тонкие щупальца, быстро обследовали палочку, оттолкнули ее прочь.

— Успокойся, глупышка! — сказал Дэйв, протягивая палочку во второй раз. — Это безопасно!

Сооружение прореагировало совсем не так, как надеялся Дейв. Вместо того, чтобы замереть, машина медленно поднялась на лапах-шасси и, угрожающе вытянув клешни, двинулась вперед. Выглядело это так, как будто и в самом деле у этой конструкции, где нет ничего живого, проснулся жестокий и хищный инстинкт первобытного животного.

— Стоп!..

Машина застыла на месте, потом медленно опустилась.

— Вот видишь? — Дэйв обернулся к брату, недовольно поморщился. — Я не буду лукавить перед тобой: мое желание сделать «Малютку» способной к борьбе за существование привело к тому, что она все чаще начинает проявлять признаки отсутствия самоконтроля…

— Ну, что же, ты дал ей задачу бороться за существование каким угодно образом, то и жаловаться не приходится… — произнес Рум. — Единственное, что тебе остается, — это научить ее отличать настоящую опасность от мнимой.

— Ты, может, захочешь, чтобы она жертвовала собой ради общего дела? — засмеялся Дэйв. — Этого, пожалуй, не будет никогда… — он взглянул на часы. — Погоди, я покажу тебе очень интересную вещь… «Малютка» — внимание! В течение часа может случиться что угодно; ты услышишь любой сигнал — не двигайся с места! Не двигайся с места! Не двигайся с места, пока я не произнесу: «Вперед!»

В памяти машины зафиксировались электромагнитные сигналы, в которые превратились звуки голоса Дэйва, про-анализировались, внедрились в программу и легли сигналом записи новой команды.

— Наблюдай!.. — Дэйв стремительно взял брата за руку. — Сейчас ты увидишь борьбу между «страхом» и «чувством долга» машины…

Прошло еще несколько десятков секунд. Издалека донеслось негромкое завывание сирены.

«Малютка» моментально насторожилась, напряглась, готовая сорваться с места и помчаться вперед на полную мощность своего ядерного реактора. Но электронная память затормозила движения машины. Клешни вездехода пришли в исходное положение, она медленно, будто неохотно опустилась. А сирена все завывала и завывала, все громче и громче. «Малютка» начала «вставать» снова — медленно, как животное, которое опасается удара.

— Стоп! — громко воскликнул Дэйв.

«Малютка» замерла, однако уже не вернулась в стартовое положение. Грохот двигателей в ее металлическом брюхе нарастал, становился все громче, и вдруг машина, несмотря на запрещающую команду «Стоп!», рванула с места и помчалась напрямик в противоположный конец полигона.

— Интересно, да? — сверкая глазами, засмеялся Дэйв. — «Страх» победил… на самом деле, после сирены замкнулось специальное реле, которое подает только одну команду: «Кратчайшим путем — до хранилища!» Для каждой из электронно-вычислительных самодвижущихся машин нашего института сирена ассоциируется с наибольшей опасностью…

— А что же это за сирена? — поинтересовался Рум.

— Вскоре над нашей территорией будет пролетать «Звезда Кейз-Ола». Сам понимаешь, совсем нежелательно, чтобы фотографии самодвижущихся машин попали в генеральный штаб Монии.

Рум промолчал, и только позже, когда над багровыми облаками, невысоко над горизонтом, появилась «Звезда Кейз-Ола», спросил:

— Читал сообщение о собрании «мудрейших»?

— Разве это неожиданность? Рано или поздно Кейз-Ол попытался бы нас раздавить, даже если бы сам погиб при этом. Но как тебе нравится его неприступная Урания?

— Подлец! Вытащим его оттуда!

Возникла пауза. Братья провожали мрачными взглядами сияющее кольцо, которое неспешно плыло по восточной половине неба прямо на юг.

— Не было?.. — тихо спросил Рум.

— Нет… — грустно ответил Дэйв.

Они понимали друг друга: речь шла о письме от Майоли.

— Какие мы были тогда глупые… — кивнул Рум головой в направлении движения «Звезды Кейз-Ола».

— Глупые и слепые. Мы видели в ней женщину и не видели человека. Помнишь ту фотографию? «Его жизнь — настоящий подвиг!» — сказала она тогда…

— А помнишь: «Я бы сыграла такую роль»?

— Так…

Быстро темнело. Вот уже и погасли последние отблески дня. Небо затянуло темное одеяло, испещренное яркими звездами. А братья все еще стояли, задумчиво глядя вдаль. Родные и близкие, они в то же время были бесконечно далеки, потому что их разъединило чрезмерное сходство; по-дурацкому чужие, потому что прошла между ними женщина, которую забыть невозможно, женщина, которая появилась на мгновение, чтобы исчезнуть навсегда.

Когда Рум вернулся из Института автоматики, его ждал приказ немедленно прибыть в Высший Совет Труда и Обороны Союза Коммунистических Государств.

Вызов не удивил Рума. Как пилот надстратосферной авиации, он часто получал неожиданные срочные задачи. Не удивился он и тогда, когда начальник отдела реактивной техники Высшего Совета, давно знакомый профессор, подал ему бумажку с официальным штампом.

— Пойдете вторым пилотом на гравитолет «Звезда Надежды».

Он сказал это таким обычным тоном, что Рум машинально ответил:

— Есть!.. — и вдруг захлопал глазами. — Извините, профессор… Как вы сказали? Гравитолет?

Тот лукаво улыбнулся:

— Согласитесь, что более точное название — мезонно-гравитонный резонатор направленного действия — слишком длинное?

Рум в смущении положил на стол только что полученное назначение.

— Я на гравитолетах не летал…

— А кто на них летал, мой друг?! — профессор раскрыл папку и достал оттуда лист плотной бумаги.

Это была фотография огромной, если судить по размерам окружающих предметов, постройки, похожей на диск. По ее краю, словно по кромке на тарелке, тянулся ряд иллюминаторов. В центре диск утолщался, превращался в кольцо сферических башенок, которые топорщились многочисленными антеннами коротковолновых излучателей.

— Грандиозно!.. — прошептал Рум. — Я думал, что «Звезда Надежды» не больше трансконтинентальной ракеты, а тут… Да это же не гравитолет, а настоящий искусственный спутник!

— Поэтому его и назвали «Звезда Надежды»!.. — серьезно сказал профессор. — А впрочем, для разговоров нет времени. Лучше давайте поговорим вот о чем: во время последнего испытания на «Звезде Надежды» взорвался один из резонаторов. Экипаж понес большие потери. Резерва подготовленных навигаторов не хватило, чтобы пополнить экипаж. Только поэтому мы и вызвали вас. Хочу предупредить — задание опасное. Гравитолет стартует менее чем через сутки, а вам еще надо хоть немного ознакомиться с ним. Если у вас есть хоть самое малое сомнение, отказывайтесь сразу.