Гибель Урании - Дашкиев Николай Александрович - Страница 55

Старомодной ручке нет цены, потому что ею был подписан Пакт о капитуляции врага после окончания Второй всепирейской войны. А писал этой ручкой мистер Кейз-Ол сейчас потому, что боялся доверить свои мысли даже диктофону. На больших листах высококачественной бумаги мистер излагал тот политико-экономический курс, которого должна придерживаться Мония и ее вассальные государства с момента начала будущей войны.

В мозгу Айта отражается каждая фраза, каждая цифра ужасной программы действия. Хотелось бы запомнить, по крайней мере, самое основное.

Такое же желание светится и в глазах Мэй.

— Все бумаги и бумаги… — скорчив рожицу, она сгребла листы в кучку и сунула туда свой нос. — Фу, неужели у вас нет советников, светлейший?

— Не надо, Мэй! — Кейз-Ол забрал у нее бумаги, закрыл ладонью. — Здесь нет ничего интересного.

— О, если так, я должна прочитать все. От первой до последней строчки!

— Нельзя.

— А я хочу!

— Нет!

— Нет?! Я обижусь, светлейший!

— Мэй, это — дело не вашего ума!

Прищурились ее глаза, метнули синие молнии. Бровки сдвинулись, и между ними легла упрямая вертикальная черта. В голосе, который только что звучал хрустальным колокольчиком, послышалось совсем другое, похожее на свист пули.

— Светлейший, если не ошибаюсь, обещал жениться на женщине, которая окажется умнее него?.. Я не претендую на такое звание, и еще не стала женой светлейшего. Но если он хочет сделать из меня куклу, пусть считает, что брачный контракт расторгнут!

Сказала, повернулась и ушла.

Ничего не ответил ей Кейз-Ол, только нахмурился и приступил к ужину.

Не впервые приходится Айту наблюдать такие сцены, но до сих пор Мэй была сдержаннее. Сейчас она решилась на значительно большее — и Кейз-Ол не взорвался гневом, проглотил обиду.

«Подкаблучник старый, подкаблучник!» — насмешливо думает Айт.

Действительно, в течение последних декад здоровье Кейз-Ола начало пошатываться. Всю жизнь, начиная с детства, он придерживался строгого режима и никогда не реагировал на женские прихоти. И вот теперь все изменилось. Видимо, это уже подкатывает старость.

Скорее всего, Кейз-Ол вот-вот признает себя побежденным. Его рука уже тянется, чтобы включить экран, позвать невесту. Но в это мгновение раздается тихий мелодичный сигнал, загорается светящаяся табличка: «Шеф полиции». И Кейз-Ол вдруг странно меняется. Он выпрямляется, в его глазах загораются злые огоньки: если кто-то осмелился побеспокоить среди ночи самого мистера Кейз-Ола — значит, произошло что-то чрезвычайное, очень неожиданное.

Псойс знает, что в таких случаях его присутствие нежелательно. Он медленно идет к двери, но так, чтобы расслышать хоть слово. И то, что он слышит, продирает, как мороз по коже, заставляет его сердце забиться в радостном и одновременно тревожном танце. Шеф полиции, заикаясь от страха, сообщает, что его агенты задержали неизвестного, у которого обнаружено пятнадцать катушек магнитофонной записи Совещания «мудрейших». В семдесятый час над Дайлерстоуном промчался самолет, который сбросил несколько тысяч листовок с сокращенной стенограммой того же Совещания. Только что получен свежий номер «Пламя», целиком посвященный Совещанию. Группа каких-то вооруженных людей захватила телецентр «Ньюз-Лайн Компани» и, отбивая атаки полиции, сейчас ведет передачу опять же про Совещание.

Задерживаться дальше опасно. Айт тихонько прикрывает дверь и совсем не по-стариковски быстро и энергично уходит по коридору.

Вот и началось то, о чем только мечталось. Началось так неожиданно, так внезапно, что просто не верится.

Что же будет делать Кейз-Ол? Как будет выкручиваться хитрый, хищный лис?

Но триллионер не только не растерялся — он собирается использовать ситуацию в свою пользу. Холодный голос четко чеканит слова:

— …Отключить подачу электроэнергии в телецентр, а если не получится, то во всем районе!.. Немедленно напечатать миллион листовок с подписью: «Центральный Комитет Коммунистической партии Монии». Содержание: призыв к всеобщему вооруженному восстанию; лозунги — экспроприация всей — подчеркните: всей частной собственности, запрет церкви, преследование тех, кто работал на Кейз-Ола… Набрать и напечатать сто тысяч экземпляров «Пламени» с аналогичным текстом. Все это сбросить утром с самолетов.

Лишь немногие одиночки пойдут за фальшивыми лозунгами. Спровоцированное Кейз-Олом вооруженное восстание будет подавлено. А тогда начнет свою работу агитационный аппарат. Коммунистов обвинят в фальсификации, на них свалят вину за человеческие жертвы. Кто вспомнит тогда о каких-то там катушках с записью Совещания?

— Полицию и войска привести в состояние боевой готовности. Старайтесь не стрелять первыми, сделайте так, чтобы стреляли мятежники. А тогда уничтожайте все!

— Будет выполнено, светлейший!

Щелкнул выключатель, погас экран. Кейз-Ол поднял голову, посмотрел на Мэй, которая, встревоженная событиями, снова помчалась в его кабинет, и сказал насмешливо, с вызовом:

— Ну?

— Простите, светлейший! — Мэй подошла к нему, прижалась к щеке. — Я признаю свою вину. Но признайте и вы: не хорошо унижать достоинство женщины… — Она помолчала немного и сказала уже другим тоном, озабоченным, деловым: — Меня очень беспокоит эта история, светлейший! Вы предложили гениальный план контрнаступления. Но не будет ли этого мало?.. Позвольте мне высказать предложение, светлейший! А что если бы сенат издал закон о запрещении атомного оружия?.. Коммунисты добиваются его шестнадцать лет. Они играют на этом, подстрекают всех. Так пусть получат бумажку… Вы меня поняли, светлейший?

Кейз-Ол смотрел на нее молча, удивленно. Если он сам только что приказал осуществить действительно грандиозную по своим масштабам провокацию, то его невеста пошла дальше!

Законопроект о запрещении атомного оружия!.. Гм… Даже у него, человека, не гнушавшегося никакими средствами для достижения цели, не хватило наглости прибегнуть к такому обману. А это же действительно хорошая идея! Надо только оговорить в законе, что Мония имеет право использовать атомное оружие только тогда, когда есть угроза применения атомного оружия со стороны врага. Такую «угрозу» при необходимости можно инспирировать очень легко.

Он уже согласился со столь смелым предложением своей невесты, но, будучи человеком недоверчивым и осторожным, еще медлил, обдумывая, нет ли в таком маневре какой-то скрытой опасности.

— Ну, что же, Мэй… Может, так и придется сделать. Увидим, как пойдут дела.

Радостно вспыхнули глаза девушки. Пусть мистер Кейз-Ол издаст закон, который можно будет использовать против него, когда план «Молния» начнет осуществляться. Сделать тогда атомную бомбардировку будет гораздо сложнее, чем он думает: войну не начнешь без людей, а каждый человек, независимо от своих политических убеждений, хочет жить. Только бы Кейз-Ол не передумал!

Эта ночь была для Айта очень тревожной. Он надеялся, что «конспираторша Тесси» включится хоть теперь. Почти две декады назад она горячо поблагодарила его за колесико, намекнула о каком-то чрезвычайно важном задании и предупредила, что не сможет поддерживать связь, потому что уезжает на неопределенное время. Наверное, действительно ее задание было серьезным, потому что девушка наивным шифром — по первым буквам отдельных слов — передала свою фамилию — Торн.

Айт разгневался тогда на девушку за ее безрассудство, попрощался с ней сухо и кратко. А теперь жалеет, беспокоится. Он привык к звенящему, взволнованному голосу Тесси Торн, к тем странным ее интонациям, которые почему-то находили отклик в сердце, вызвали воспоминания о собственной юности.

Хорошо было бы, если бы Тесси вышла на связь. Впечатлительная девчонка может не понять смысла провокационного плана Кейз-Ола, ринется в бой и погибнет. Комитет Защиты Мира!.. Айт теперь уже знает, что работу в Комитете полиция расценивает как принадлежность к коммунистической партии, а это говорит о многом. Нет сомнения, что именно такие девушки и юноши распространяют листовки, которые доставили Кейз-Олу столько хлопот.