История жены Дьявола (СИ) - "Elena Fors" - Страница 30

— У меня сейчас уверенность в виновности Майлза девяносто девять процентов. — его выражение лица меня пугает. — И я знаю, что делаю.

— Что случилось с тобой после того, как мы ушли?

Смотрю на него, ничего вроде бы не изменилось: тот же голос с глазами, шрам. Его любовь ко мне не стала меньше. Но за это время внутри его груди образовалась необъятная черная дыра, которая затягивает в себя остатки человеческого.

— В эту пятницу у тебя операция, после чего ты отправляешься жить с Максом в Париж. Мой юрист уже ищет Вам жилье. Новое имя и фамилию можешь выбрать себе сама. — он отходит от меня и говорит с трудом, даже не делая паузу после моего вопроса, потому что ему самому не приятно говорить это. Вижу боль в его глазах. — Я организую встречу с отцом, чтобы попрощаться, если будет нужно — он будет ездить к тебе.

Мне становится душно от его слов. Он уже все решил без меня, не спрашивая. Просто уже назначил день моей операции, выбрал врача и решил, что я уезжаю. Слезы сами начинают катиться по щекам. Этот человек считается только со своим мнением и решениями, распоряжаясь моей жизнью по своему усмотрению.

— Я не поеду никуда. — твердо говорю, делая шаг назад и качаю головой, отрицая происходящее. — Не сможешь заставить!

Он берет меня под локоть, рывком возвращая к своему торсу и волоча к себе. Мы возвращаемся к лифту, ведущему в наши апартаменты. Местами я даже ноги не переставляю, так волочу. Зайдя в лифт, я ловлю момент и вырываю руку, отпуская звонкую пощечину Дьяволу, желая поквитаться за решения за моей спиной, за неоправданную жестокость.

Тот рычит, прижимает меня к стене.

— Ты дура, живешь эмоциями, а в моем мире так нельзя. Тут близкие могут стать врагами быстрее, чем ты моргнёшь. Тебе будет намного безопаснее на расстоянии от меня. — он держит не просто крепко, до одури больно. У меня по всему телу пробегают мурашки с холодным потом. Начинают дрожать руки от такого свирепого захвата. Дьявол не рассчитывает силы, сжимает меня пока я не выдерживаю и не начинаю пытаться вырваться охая.

— Недавно ты говорил, что мне опаснее без тебя.

Он утыкается носом в мою шею, шумно вдыхая запах. Мой вопрос остаётся без ответа.

Дьявол заталкивает меня в номер, не заходя в него сам.

— Ты плотно позавтракала, поэтому несколько часов продержишься без еды.

С этими словами дверь захлопывается и раздается щелчок, после которого контур бронированной двери подсвечивает белый свет. Лука запер меня здесь.

Несколько минут просто стою у двери в надежде, что он вернётся и объяснит, что происходит в его голове, но чем больше я стою как истукан, тем больше понимаю — он поехал за ними, закончить начатое. Не может не контролировать всех вокруг себя. Тиран.

Бросаюсь к городскому телефону, вспоминая нужный номер. Когда Лука пропал, Захар заставил выучить все номера мобильных, чтобы в случае чего могла связаться с кем-нибудь из них.

Захар поднимает телефон на пятом гудке, у него должен стоять определитель.

— это я, Алиса. Пообещай мне кое-что! — я сбивчиво и очень быстро изливаю на него поток слов, но все равно надеюсь, что он поймёт меня и сделает то о чем его прошу.

Лука.

— Прости, мужик. Больница закрыта. — парень в темно синем костюме не глядя на меня, а залипая в телефоне, шлёт меня куда подальше. Я помню его, даже имя припоминаю, смешное такое, старорусское, Тихомир. Есть что-то богатырское и бравое в имени, но никак не в парне.

Несмотря на свои внушительные размеры с хорошо развитой мускулатурой, он лишь способен охранять входы, и то, как видно, не очень качественно.

— Ты не услышал меня? Повторить? — он отрывается от своего телефона и смотрит на меня безразличными, тупорылыми глазами, даже не понимая, кто перед ним. Смешно. Положив телефон в карман брюк надвигается на меня.

Все это время я стою на месте, не говорю ни слова, даю ему шанс проявить свои навыки. Неужели ты так туп и слеп?

Парень подходит вплотную, по его лицу вижу, что немного тушуется, потому что я выше и крупнее. Глазомер подвёл его, не оценил. Только сейчас он обращает внимание на моё лицо, на шрам, ставший уже визитной карточкой.

Совсем теряется, вроде похож, а вроде и нет. Стоит истуканом, хлопает глазами, и вот такие идиоты меня охраняют? Кого Захар поставил сюда? Куда делись все мои толковые парни?

— Долбаеб. — не выдерживаю я, вздыхая.

— п-п-п… — Тихомир отходит и вытягивается по струнке, выпучивая глаза. — Простите!

Узнал хозяина все-таки. Прохожу дальше молча. Таким, как он, не место среди моих людей. Лучше никого, чем надеяться на этих оленей.

В больнице тихо, Алан с Захаром всех отправили в другой корпус, где стационар, тут только наши люди, все перекрыто. Толпы охранников тоже не вижу, но до этого тоже доберусь.

Дорогу до нужной операционной знаю наизусть, могу дойти с закрытыми глазами, как же часто я проходил эту дорогу, переживая за друзей и своих людей, за Алису. Не меньше меня провозили по этому коридору истекающего кровью в бессознании.

У самой операционной стоит Захар, словно ожидая меня. Руки в карманах, лицо слишком воинственное, прирос к одному месту. Рядом с ним сидит Лида, собранная и вытянутая по струнке.

Эта девушка мне нравится все больше, молодец, в сто раз лучше Тихомиров, хоть и женщина.

— Что тут у Вас?

— Алан быстро извлёк пулю, сейчас ставит переливание и подключает к аппаратам. Майлз пришёл в себя. — спокойно говорит Захар, не двигаясь, не пропуская меня.

Киваю, не удивляясь, стандартные процедуры после такой операции. Жизни Майлза ничего не угрожает.

Одновременно и выдыхаю, потому что нечто невидимое, еле ощутимое стиснуло легкие еще в гостинице после выстрела, и не отпускало до сих, пока не удостоверился, что он жив, и разочаровываюсь. Не уверен, что найду в себе силы снова спустить курок. Выстрелить, глядя в лицо друга детства.

— Почему Ала не закрыли?

— Он сейчас Майлзу нужен. — отвечает Захар, расставляя ноги шире. Что-то с ним странное, к чему-то готовится.

Я настороженно щурю глаза, чувствуя поднимающийся гнев внутри меня. Восстание.

— Отойди. — я его предупреждаю, понимая, что он зачем-то преграждает мне дорогу, не дает заглянуть в палаты за этими дверьми и довести начатое дело до конца.

— Нет. — отвечает он. Напряжение в каждой черточке его лица, в позе, в глазах.

Я могу сейчас сломать ему пару костей, вправляя голову на место, проводя профилактику оспаривания моих приказов, но мне становится любопытно — почему Захар вдруг решил ослушаться меня?

— Почему же, боюсь спросить!

Меня это выводит, воспламеняет. Не люблю, когда оспаривают мои решения, не слушают.

— Твоя жена попросила меня не дать тебе убить Ала и Майлза любой ценой. — он говорит спокойно, но интонация выдаёт — он боится. Делаю шаг и прикидываю: какие травмы я могу нанести ему, не сильно повредив здоровье.

Алиса. Маленький коршун, а не цыплёнок, мастер заебывания моих нервов. Везде лезет, не зная ничего. Не понимает, что тут жалость оборачивается против тебя, становится твоей слабостью и приводит к смерти. В мире диких животных все построено на инстинктах, либо ты выживешь, либо тебя…

— Я согласен с ней, давай сначала закончим расследование, их посадим на карантин под тотальным контролем. Если кто-то из них виновен, я сам помогу тебе спустить курок, но сейчас… слишком опрометчиво.

С каких пор все считают возможным поучать и наставлять меня на путь истинный? Действительно с Монишей стал мягче, показал себя с новой стороны и теперь пожинаю плоды. Мои же люди брыкаются, оспаривают мои решения, показывают мне свой характер.

Разминаю шею.

Хватит, пора заканчивать.

— Ты теперь подчиняешься моей жене?

— Я работаю на Гроссерия.

— Ответ еврея.

— Тебе виднее. — Захар пытается пошутить, чтобы сгладить ситуацию.

— Я даю тебе пять секунд, чтобы отойти.