Инструкция по ловле ведьм (СИ) - Лещенко Ирина - Страница 19

Кто-то возмущенно охает. Я улыбаюсь.

Говорить не нужно — в наших глазах сейчас целая орда бесов танцует, одна на доих.

— Он что, загрызть ее пытается? — недоверчиво уточняет кто-то. Рыцарь приподнимает одну бровь и раздвигает губы в кривой ухмылке.

Стекло влажно блестит меж зубов.

Вместе с прощальным хрустом фиала обветренные губы прижимаются к моим. Осколки стекла режут обоих, попадают в рот вместе с каплями крови.

И сила — такая, что я кричу прямо в чужие губы, не чувствуя больше ни порезов, ни боли. Только могучий поток, проходящий сквозь мое тело.

Только голубые глаза, в которых плавает мое отражение.

Я была уверена, что удержусь, что справлюсь, иначе не стоило и затевать, но…я же всегда уверена, что смогу, только не всегда получается.

В этот раз я была очень близка. Нет, убить ведьму, заряженную такой силищей, вообще невозможно — не знаю, брал ли кто-то до меня столько. Другое дело, что силы было очень много, а меня намного меньше, совсем чуть-чуть. Наверное, я захлебнулась бы в ней и растворилась…

Кажется, светлый — бедный, бедный рыцарь, губы изрезаны — что-то понял. Увидел по глазам или просто почувствовал, ведь река текла через нас обоих, он не мог ею воспользоваться или удержать, но не ощутить-не мог.

За секунду до того, как его стащили с меня, он плюнул на все свои братские заморочки и цапнул меня за нижнюю губу, да так, что искры из глаз посыпались.

Одновременно мычать от боли и смеяться не получилось.

Рыцаря сдернули за вывернутые руки, только волосы скользнули по лицу, пощекотав нос — ну же, Ула, выплывай.

Толпа огорошенно молчала. Видимо, еще ни разу приговоренные к смерти не бросались с такой яростью друг на друга, да с поцелуями. На светлых было смотреть одно удовольствие. Дедок хихикал, беспрестанно утирая губы; одни брезгливо морщились, другие вовсе принялись молиться, косясь на нас.

— Позор какой. — тяжело выдохнул голубоглазый светлый, гонявшийся за мной по площади. Несколько секунд он вглядывался в лицо рыцаря, будто пытаясь прочитать, что на него нашло. — Как упыри какие… Видите, что ведьма способна сотворить даже с самыми стойкими из нас! Это…чудовище смущает разум, внушает низменные чувства, и горе тому, что не сможет справиться с ними!

Коротким кивком приказывает снова опусть рыцаря на колени и, не сдержавшись, коротко пинает его в живот. Удар даже на мой взгляд был слабоват — так, пар спустить

Я скептически хмыкнула. Рыцарь, подвигав челюстью, сплюнул на землю кровь с остатками стекла и выпрямился.

Если бы тут был кто-то из Совета, все бы пропало. Они не оставили бы нам фиал, они не дали бы нам даже договориться. И уж тем более они заметили бы, что со мной происходит. Земля обжигала колени, веревка на руках была просто досадной помехой, пришлось сомкнуть пальцы, чтобы не дать себе возможности разорвать ее.

Голову снова повело, нужно было срочно отвлечься. Причем отвлечься так, чтобы не разнести все раньше времени.

Ладно, пусть мне слова и не давали, я не гордая — сама его возьму.

— Я вижу свет!!! — в экстазе завопила я, запрокидывая голову. Поднимавшие меня стражники передумали и быстренько опустили обратно. — Вся моя жизнь была полна горя и злобы, но теперь я вижу!

Толпа озадачилась. Кто-то неуверенно улюлюкнул. Святые братья переглянулись.

— Ооо, священный огонь очистит мою душу, и я воскресну в другом теле! Я искуплю все причиненные муки своими! — голосила я, раскачиваясь из стороны в сторону. Ладно, переигрывать точно не стоит. — Сожгите меня, и если бог примет мою жертву, пусть вознесет меня в огненном вихре!

Судя по скептическим взглядам, светлых мне переубедить не удалось, ну и ладно. Зато вон как люди заволновались — привстают на цыпочки, высматривая меня. Да и рыцаря повеселила — в голос он, конечно, не смеялся, но плечи вздрагивали, несмотря на невозмутимое лицо.

Невольно гордость почувствовала. Быстро же я из него всякую чушь выгнала…

К столбу меня вели осторожно-осторожно. Видать, решили, что я рассудком повредилась.

Толпа безмолвствовала. Ничего, это представление вы запомните на всю оставшуюся жизнь…

Солнце уже выкарабкалось из-за горизонта и вовсю светило. Становилось жарко.

Сначала привязали рыцаря, связав руки за столбом. Потом меня, точно так же. Мы стояли бок о бок, почти переплетя руки.

— Идиоты. — почти не разжимая губ, прошипела я. — Я же тебе руки развязать могу, а ты мне, кто ж так вяжет?

— Опыта никакого. — вполголоса согласился рыцарь. — А что, развязать?

— Вряд ли от веревок что-то останется. — я понемногу расслаблялась.

Взгляд невольно метался по лицам — первые ряды бледными блинами, дальше — просто пятна в мелко волнующемся море. Не знаю, зачем я его искала. Может, хотела попрощаться? Как бы там ни было, сегодня я стану мертвой для и для него, и для всех, кто сейчас глазеет на нас…

А может, просто не хотела оставаться в его памяти такой — растрепанной, ненормальной ведьмой, с хриплым криком, что разносится по площади, как карканье, и безумными глазами.

Еще минуту…

Видимо, братьям мое представление изрядно надоело. Коротко пробурчав над нами молитву, больше похожую на "да сдохните ж вы уже скорее", нас осенили святым кругом и с двух сторон сунули факелы в хворост.

— Спина чешется. — сердито пробормотала я, пытаясь потереться о столб. — Это вот все отсутствие нормального мытья…

Рыцарь напряженно молчал, сосредоточенно рассматривая первые рыжие лепестки. Неужели не верит в мои способности?

Огонь подбирался все ближе. Выдохнув, закрыла глаза и потянулась к нему.

Все ведьмы — дети земли и леса, ветра и воды, тут ничего не поделать. Словно в некоторых застряла частичка природы, даруя связь, но она же и предупреждала — не играй с силой, которая тебе неподвластна.

Никогда я не решилась бы звать на помощь неуправляемую мощь огня, кроме как костер запалить. Теперь же призывала не только огонь…

Потянувшись мысленно сразу на две стороны, словно развалилась на половинки — одна была жадной и сильной, податливой и неуправляемой, подбираясь все ближе к моим ногам; вторая — равнодушной и ликующей, любопытной, играющей прядями моих волос.

…Огонь с гудением взвился вверх, скрывая нас от людских глаз; ветер забрался повыше и дунул прямо в середину.

Бревно с сухим треском распадалось за нашими спинами, не успевая гореть. Веревки опадали хлопьями жирного пепла, словно черные бабочки взмывали вверх, попадая в потоки раскаленного воздуха.

Огненный вихрь волнами расходился над площадью, над головами истошно орущих людей, облизывал ближние дома, но осторожно — только закоптив стекла да слегка тронув стены.

Ветер с ног сбивал, заставляя алый цветок пламени распускаться все сильнее и сильнее.

За какие-то секунды все опустело: даже в домах люди не чувствовали себя в безопасности, забиваясь под кровати. Я скользила между бегущими, каждого подгоняя в спину — скорее, скорее, и я же сверху прихватывала за волосы, заставляя их трещать и скручиваться, и хохотала беззвучно…

Пока река во мне не иссякла, оставив выжженную черноту и запах гари.

Я успела сделать всего один шаг, на мгновение решив, что забытье мне не грозит — но тут прямо передо мной, пробив огненную преграду, вынырнул закутанный в тлеющие тряпки человек. Сбросил занявшийся плащ.

На черном от копоти лице темные глаза горели углями. Уже балансируя на самой грани, я заглянула в них.

Ему совершенно неважно было, что ни ресниц, ни бровей у него не было, что по виску протянулся алый след ожога — никакая боль не остановила бы его, никакие уловки не заставили поверить, что я мертва.

Он хотел убить меня своими собственными руками и шел только за этим. Воротник с тремя кругами почернел, словно сам Трехголовый отрекался от своего последователя-убийцы.

Теперь у него не было никаких преград, чтобы оборвать мою жизнь.