Расскажу вам сказку (Сказки и легенды народов Западной Европы) - Лунин Виктор Владимирович - Страница 22

Что же он увидел?

Его жена вместе с девушкой как безумные скакали по кухне.

— Хватит дурака валять! — закричал фермер. — Где мой обед? Сейчас не время веселиться.

Он в сердцах распахнул дверь и шагнул на кухню. Но не успел он опомниться, как уже плясал вместе с двумя женщинами, стараясь лишь не отставать от них и не сбиваться с такта. Таким образом вместо соло, а потом дуэта, теперь в хижине уже отплясывало бурное трио.

Негостеприимная фермерша осипшим голосом продолжала петь:

Весь этот день сэр Майкл Скотт охотился в лесу, а когда спустились сумерки, слуга напомнил ему:

— Интересно, как она там пляшет, эта фермерша?

— Ты, верно, хотел сказать, как они там пляшут, эта славная троица? — поправил его сэр Майкл, у которого был свой способ узнавать, где что делается. — Что ж, думаю, она уже получила свое. Теперь можешь вернуться и вынуть чертов палец из-за дверной рамы.

Слуга выполнил все в точности, вытащил чертов палец из-за притолоки, и пляшущая троица тут же упала без сил на пол и проспала, одни говорят — семь дней, а другие — целую неделю.

Вот вам еще одна история про Майкла Скотта, знаменитого волшебника, который прославился своими чудесами; того самого, что расколол пополам Эйлдонские горы.

По старинному обычаю, принятому среди просвещенных и благочестивых людей Шотландии, каждый год в Рим к папе римскому отправляли посланника, чтобы тот узнал у его святейшества, на какое точно число падает первый день масленицы.

Людям было очень важно знать точный день, потому что от этого зависело, когда справлять все остальные церковные праздники в году. Сразу после масленицы шел Великий пост, а через семь недель наступала Пасха. И так далее, один праздник за другим в течение всех двенадцати месяцев.

Случилось однажды, что эта честь идти в Рим выпала на долю Майкла Скотта. А так как он в это время был слишком занят, то совершенно запамятовал, какое святое дело ему поручили, и протянул со своим путешествием до самого сретенья, то есть до последнего праздника перед масленой.

Нельзя было терять ни секунды. Если бы кому-нибудь из простых смертных предложили совершить путешествие в Рим и обратно за такой ничтожный срок, он бы ответил, что только безумный на это согласится, а он еще в здравом уме. Но для Майкла Скотта это было сущим пустяком.

Он встал пораньше и отправился на зеленый лужок, где паслись волшебные скакуны, — во лбу у каждого горела белая звезда, а большущие глаза их блестели почище золота.

— С какой скоростью ты можешь мчаться? — спросил Майкл Скотт у первого скакуна на зеленой лужайке.

— Со скоростью ветра!

— Не подойдет, — сказал Майкл и задал тот же вопрос второму скакуну.

— Быстрее ветра! — ответил тот.

— Для меня это медленно! — сказал Майкл.

— А я лечу как мартовский вихрь! — сказал третий скакун.

— Слишком медленно! — сказал Майкл и подошел к последнему скакуну. — Ну, а ты быстро бегаешь? — спросил он его.

— Быстрее, чем хорошенькая девушка меняет возлюбленных! — ответил скакун.

— Вот это мне подходит! — обрадовался Майкл и без лишних слов вскочил на коня, и они отправились в Рим.

Они летели как на крыльях через сушу и моря. Цок-цок, цок-цок, только искры летели из-под копыт — по белым гребням волн, по снежным вершинам гор, по зеленым холмам. Цок-цок, цок-цок! Быстрее времени! И вот уже серые скалы и бурные моря остались позади, и Майкл Скотт на золотых крыльях раннего утра опустился на площадь перед дворцом папы в Риме.

Не мешкая Майкл передал папе весточку, что некий шотландец ожидает его у дверей, и папа римский тут же принял его в своем приемном зале.

— Я посланец верных тебе шотландцев, которые просили узнать, пока еще не миновало сретенье, когда в этот год начнется масленица, — сказал ему Майкл.

— Ты поздновато пришел, — сказал папа. — Теперь тебе никак не успеть вернуться в Шотландию до того, как пройдет сретенье.

— О, у меня еще уйма времени, — возразил Майкл. — Всего несколько минут назад я был в моей родной Шотландии. И вот я здесь. Стало быть, и назад вернусь так же быстро.

— «Всего несколько минут назад»! — воскликнул папа римский. — Никогда не поверю! Чем ты это докажешь?

Тут Майкл и протяни папе свой берет, который он снял из почтения к его святейшеству.

— Видите снег на нем? — говорит он. — Это снег с шотландских гор, где еще стоит зима.

— Тогда это просто чудо! — воскликнул папа. — И хотя я не верю в чудеса, я все-таки дам тебе ответ на вопрос, за которым ты сюда пришел. Масленица всегда начинается в первый понедельник первого лунного месяца по весне.

Майкл был просто в восторге от такого ответа. Раньше посланцы приносили из Рима только один ответ: масленица в этот год начнется точно в такой-то день. А Майклу удалось узнать секрет, как папа определяет этот день, — вот удача!

— Благодарю вас, ваше святейшество, — сказал Майкл и тут же отправился восвояси.

Вскочив на волшебного скакуна, он добрался до Шотландии так же быстро, как из Шотландии в Рим, и сообщил свою новость землякам.

Эластер и Джон — так звали двух скрипачей, живших в Стратспи. Бедняки из бедняков были эти двое. До того не везло им в последнее время, что решили они податься в Инвернесс. И, уж конечно, в путь они отправились пешком, а не в золоченой карете. А по дороге заходили в деревни и там играли: иногда за несколько пенсов, а случалось, лишь за ужин или за ночлег.

— Надеюсь, в Инвернессе нам больше повезет, — сказал Эластер, когда они были уже близко к цели.

— Во всяком случае, хуже не будет, — отвечал Джон, глядя с грустью на свои лохмотья и на большой палец ноги, выглядывавший из башмака.

Но, к сожалению, в Инвернессе их не ждала удача. Когда они добрались наконец до города, наступила зима, и земля спряталась под высокими сугробами снега. Скрипачи достали из футляров свои скрипки и заиграли веселую джигу. Но на улице не было ни души, и некому было их слушать. Добрые жители Инвернесса попрятались по домам и грелись у своих очагов.

— Мы зря стараемся, — вздохнул Джон. — Скрипки в сторону, и поищем-ка лучше, где бы укрыться от этого злющего ветра.

В это время из темноты пустынной улицы вынырнул какой-то старик.

— Добрый вечер, джентльмены, — скрипучим голосом произнес он. — А вы, никак, музыканты?

— Они самые, — ответил Эластер. — Да только в такую ночь вся наша музыка на ветер.

— И в карманах ветер, и в желудке ветер, — подхватил Джон. — Одно слово: горе мы скрипачи.

— Если согласитесь играть для меня, я наполню и ваши желудки, и ваши карманы, — сказал старик.

Не успел он закончить, как Джон и Эластер вскинули скрипки под подбородки и…

О такой удачной встрече они и не мечтали!

— Нет, нет, — остановил их старик, кладя руку Эластеру на плечо. — Не здесь. Пойдемте за мной.

— Странный старик, — успел шепнуть на ухо своему приятелю Джон.

— Э-э, за ним так за ним, — ответил Эластер.

И старик двинулся в путь, а скрипачи за ним. Так они добрались до Тонауричского холма. Поднявшись до середины холма, старик остановился перед большим домом. С улицы казалось, что в доме ни души. Света не было, стояла мертвая тишина. Старик поднялся по ступеням к массивной двери, и, хотя он не успел постучать, дверь перед ним бесшумно растворилась.

Скрипачи замерли на месте и в изумлении поглядели друг на друга. Джону стало не по себе, и он готов был бежать без оглядки, если бы Эластер не напомнил ему, что здесь их ждет тепло и хороший ужин.