Тени дня (СИ) - Земляной Андрей Борисович - Страница 31

— Ваше сиятельство! — Глафира, одна из горничных, влетела в гостиную, забыв даже постучаться. — К вам эта, княжна Долгорукая Наталья Сергеевна, и княжна Аматуни Елена Назаровна приехали.

Николай вздохнул и поставил стакан на место.

— Сдохнуть не дадут.

Коротко отовсюду.

Величайший шахматный турнир будет организован в Москве.

Хосе-Рауль Капабланка, Александр Алёхин, Эмануэль Ласкер, Джозеф Генри Блэкберн и другие подтвердили свой приезд на Турнир Века, где будет разыгран невиданный приз — один миллион рублей от Русского Клуба Любителей Шахмат.

По слухам, для проведения турнира уже арендован крупнейший в Москве зал Промышленной Выставки, где будут дополнительно установлены места для публики и для судей.

Прямые трансляции матчей, будут вестись на специально выделенной для этого радиостанции, которую можно будет принимать по всей России, и за её пределами.

Также события турнира будут освещать крупнейшие телеграфные агентства мира, и всети хронику на страницах всех крупнейших газет.

Продолжаются столкновения полицейских подразделений и рабочих отрядов в Силезии. В области введено военное положение, и для разгона протестующих введены войска.

Канцлер Германии фон Бюлов, в своей речи заявил, что не позволит горстке революционеров уничтожить всё то, что создавали многие поколения немецкого народа.

Британский парламент на внеочередном заседании призвал Германию учитывать права трудящихся, и прекратить полицейские операции.

В Мексике волнения достигли столицы страны, и на улицы Мехико вышли десятки тысяч протестующих против убийства Панчо Вилья. Президент Мексики Альваро Обрегон, уже выступил с заявлением, в котором попытался успокоить общественность, но толпа жаждет крови того, кого называют организатором убийства генерала Вилья — Плутарко Элиаса Кальеса. Сам господин Плутарко по сведениям Американского Телеграфного Агентства уже выехал на территорию Соединённых Государств Америки, пребывая в Техасе.

Влас Дорошевич, Вечерний Звон 25 сентября 1923 года.

То, что золото легальным путём не вернуть, княгине Звенигородской стало ясно уже в конце сентября, когда всё стадо депутатов, адвокатов и общественных деятелей, вернулось из отпусков и принялось за работу. Княгиня раздавала взятки сотнями тысяч, депутаты и адвокаты обивали пороги властных учреждений, и судов, но золото так и продолжало лежать в хранилище госбанка.

Всё упиралось в суд, который должен был определить законность золотых слитков, но княгиня категорически не хотела отвечать на вопросы о происхождении металла, ведь что-то было приобретено легально, а многое, приобретено или на нелегальные доходы, или просто украдено с приисков.

Как последний способ решить вопрос, она использовала визит к императору, но тот категорически отказался вмешиваться в ход расследования, тем более что весь персонал банка держали под арестом в одиночках, дабы исключить возможность сговора.

Предполагая возможность такого исхода, Антип Благин, личный секретарь Матушки Николай Утехин и её сводный брат Кондрат Крапивин, уже потихоньку собирали свою армию.

Предстояло не только взять сильно укреплённое хранилище государственного банка, но и вывезти именно золото, а иначе операция полностью теряла смысл. Ассигнации в центральном государственном банке были с зарегистрированными номерами, и достаточно запретить оборот банкнот определённых серий, и их уже не приняли бы ни в одном банке и ни в одной меняльной конторе. Конечно, если бы речь шла о сотне тысяч, то никто не стал бы устраивать скачки с номерами банкнот, но Елена Звенигородская хотела полностью компенсировать свои потери и если можно, то с прибылью, и намеревалась взять из хранилища всё. А это, по самым грубым подсчётам, составляло десять тонн золота, что при цене пятьдесят рублей за грамм чистого металла складывалось в сумму совершенно фантастическую — пятьсот миллионов рублей. С учётом уже переправленных на Запад ста пятидесяти миллионов, уже можно было воплощать все те грандиозные планы, которые понапридумывала княгиня Звенигородская.

Она же прорабатывала и сам план ограбления центрального банковского хранилища и ухода с награбленным. Её планы всегда отличались простотой, эффективностью, и низкими требованиями к исполнителям. Кроме того, это был совсем не первый банк, взятый людьми Матушки. Так был ограблен Манчжурский железнодорожный банк, и Нижегородская Ссудная Касса. И производство, по этим делам было не закрыто по сию пору, так как при ограблении погибли в общей сложности пятеро банковских охранников и трое полицейских. А такие дела висели пока не были найдены все виновные.

Октябрь начался для Николая не с обычной университетской чехарды, а с переаттестации сотрудников отдела, и подготовке десятков документов. Но в итоге кончилось более-менее хорошо, так как по результатам аттестации, его заместителя повысили в звании, а ещё пятеро подчинённых получили ведомственную медаль Честь и доблесть и все поголовно денежную премию в размере оклада.

В целом можно было сказать, что техотдел обошёлся лёгким испугом, тогда как, третий и второй отдел трясли немилосердно. Подполковник Суворов, получив результаты работы комиссии, предпочёл сам написать рапорт об увольнении, также, как и пять сотрудников его отдела, пойманных на взятках и протекциях.

По результатам летних стычек с бандитами, специальные комиссии перетряхнули многие специальные службы империи начиная от низовых полицейских участков, и до Тайной Канцелярии, пополнив ряды отставников, пенсионеров, а в особых случаях и каторжан. Технический отдел на этом фоне смотрелся вполне благостно, что и было отмечено проверяющими.

Занятый этими проблемами, Николай бывал в Университете наездами, и по рекомендации декана факультета оформил себе свободное посещение.

Через две недели, в Канцелярии уже не вспоминали о проверке, но были те, кто не мог и не хотел ничего забывать.

Например, Сергей Елистратович Суворов, уволенный без пенсии и премий, был весьма недоволен жизнью. В его мечтах доставалось многим. И родному брату, который спасая свою карьеру пожертвовал родичем, всему клану Суворовых, представители которого отвернулись от него, но самое главное — этому выскочке, капитану или вот теперь уже майору Белоусову, с которого всё и началось. Причем Белоусову особенно, так как майорские погоны в двадцать три года, да ещё и куча орденов говорило по мнению Суворова о лизоблюдстве князя, и его выдающихся способностях паркетного шаркуна.

Мысль о мести занимала всё время бывшего подполковника до той степени, что он не мог ни есть ни спать.

По роду своей деятельности, Суворов имел доступ к очень важной информации, и не вся она была оформлена соответствующими рапортами и сводками. Например, он точно знал, кто скрывается за монограммой в виде четырёх скрещённых пистолетов, и прозвищем Матушка. И знал, что именно она организовала бандитский шабаш в Москве.

Теперь же, не получив своё золото, арестованное в Волжско-Камском банке, Матушка затаилась и наверняка что-то готовила. Не тот она человек, чтобы спустить такое с рук.

Так собственно и сформировалась мысль о мести всем его недоброжелателям, в число которых попал практически весь свет.

Сергей Елистратович, одетый в гражданский костюм и лёгкое летнее пальто, уверенно постучал в двери роскошного особняка, на Ильинке, и когда в окошке появилась кудлатая башка привратника, барским жестом сунул ему под нос визитку.

— Скажи Суворов, из третьего отдела спецуправы Тайной Канцелярии, желает видеть Матушку. Да поторопись. Недосуг мне.