Магистр! Вы, кажется, влюбились (СИ) - Огинская Купава - Страница 35

— Но ваш прошлый муж… — Мне было стыдно задавать неприятные вопросы, но понять происходящее хотелось очень сильно.

— Сбежал, — просто ответила она, не испытывая по этому поводу ни капли грусти. — Я объявила себя вдовой и стала вновь свободной.

Ответ Дарны запутал меня только сильнее. Я не могла понять логику оборотней и путалась в выводах.

— Но он жив?

— Вероятно, — невозмутимо ответила она.

— И может вернуться? — бестактно пыталась докопаться до сути я, чувствуя себя при этом весьма странно. Дарна спокойно отвечала на мои вопросы, ничем не выдавая раздражения или нежелания со мной разговаривать. Она была спокойной, лаконичной и… завораживающей.

— Вполне возможно.

— И что будет тогда?

— Тогда я действительно стану вдовой, — с убийственным равнодушием призналась она. — Своим побегом он оскорбил меня и запятнал честь стаи. Его жизнь больше ничего не стоит.

Вежливо спросив, интересует ли меня что-то еще, и получив заторможенный, но однозначно отрицательный ответ, оборотница вернулась к прерванному занятию — методичному обходу кабинетов.

А я побрела на свое рабочее место, безнадежно осознавая, что оборотней мне никогда не понять.

Но как же хорошо, что магистр человек…

На пороге, скрестив руки на груди, меня встречал мрачный командор.

— «Нет ничего особенного», значит? — шепотом вознегодовал он, так как опасался быть услышанным Дарной, но очень хотел ругаться и не мог терпеть. Уязвленное самолюбие требовало немедленной расправы надо мной.

Не знаю, на что он рассчитывал, но тесное общение с Анушем сделало меня не очень чувствительной к чужому возмущению. И вместо того, чтобы смутиться, я нахмурилась.

— Вы подслушивали, — констатировала я мрачно. — Вы что, думали я вас сдам?

Зот промолчал. Нагло врать мне в лицо ему вроде бы было неловко, а правду говорить… тоже приятного мало.

Я же, почувствовав слабину, продолжила бушевать.

— И куда вы дели сержанта Шустера?

Даян, до этого наблюдавший за нашим противостоянием с умилением, заулыбался.

— Командор сослал Виэстена в архив. На неопределенный срок.

— Срок, как я понимаю, определяется Дарной?

Я оказалась очень проницательной, а оборотень — удивительно чутким к грядущим неприятным разговорам.

— Если и ты тоже станешь требовать, чтобы я поговорил с Дарной… — начал он угрожающе.

— И я тоже? — переспросила я, бросив непонимающий взгляд на ДаВилора. Как показывала практика, от него объяснений дождаться было проще.

Сержант пожал плечами.

— Я не считаю правильным так долго ее избегать. Она не заслуживает подобного отношения, какой бы сложной личностью ни была.

Я энергично закивала, полностью согласная с мнением ДаВилора, тихо и вредно добавив:

— Вы же целый вожак. — И проскользнула мимо командора к своему столу.

Если при первой встрече Дарна вызывала у меня только ужас и желание больше никогда не попадаться ей на глаза, то сегодня мое мнение о ней изменилось.

В оборотнице не было ни капли женственности. Ни кроткой, ни тихой назвать ее тоже было нельзя. Дарна являла собой полную противоположность того образа настоящей леди, что вбивали в меня с детства.

Ей не нужны были все эти шелка, сервизы из тонкого фарфора и светлые гостиные, в которых можно было бы собираться стайками единомышленниц по выходным и щебетать на бессмысленные темы.

Дарна знала, чего хочет, и готова была это взять, не обращая внимания на преграды.

Мы с ней были из разных миров. Только мой мир навевал скуку, а ее очаровывал.

— Вожак, — угрюмо согласился Зот, следя за мной взглядом. — А что толку? Стая Дарны не приемлет мужской власти. Если я сдамся, наша семейная жизнь будет похожа на непрерывную войну.

— И об этом вы можете сказать ей. И о том, что она мешает работе управления, тоже, — заметила я, возвращаясь к свеженьким жалобам горожан. Еще я хотела добавить, что Дарна похожа на разумную женщину, но вовремя вспомнила про вырванный дверной замок, появившиеся на окнах решетки и промолчала.

Какое-то время командор так и стоял посреди кабинета, глядя на меня. Я головы не поднимала, чтобы случайно не встретиться с ним глазами и не устыдиться своего поведения.

За последнюю неделю я уже второго мужчину толкала на опасный, но несомненно героический поступок. И если магистр сдался довольно легко, то командор упрямо не желал рисковать.

Вспомнив о ректоре, я вспомнила и о его матери. По всему выходило, что за последнее время я имела честь столкнуться сразу с двумя властными женщинами. Всю свою жизнь не видела ни одной, а тут сразу две.

Вот только если леди Гэдехар пугала меня своей напористостью и беспринципностью, то Дарна ничего, кроме легкой светлой зависти, не вызывала.

Зот вернулся за сержантский стол, несколько часов в мучениях взвешивал все за и против, после чего, громко ругнувшись, хлопнул ладонью по столу и выпалил:

— Луной клянусь, если я паду, то по обычаям человеческих старообрядцев превращусь в призрака и испорчу вам жизнь!

После чего с решительным видом разочаровавшегося в жизни смертника покинул кабинет.

— Если все разрешится, с меня обед, — тихо предложил Даян, прислушиваясь к шуму в коридоре.

Зот искал Дарну. Судя по звукам, искал недолго.

— Договорились, — так же тихо согласилась я.

Командора в этот день я больше не видела. 

Очень в скором времени вторник обещал стать самым ужасным днем всей недели.

Растянувшись на кушетке, я куталась в плед и равнодушно следила за действиями Ануша.

Привиденчик заваривал мне чай. Но не простой, а какой-то там свой, волшебный.

Со странными травками из стеклянных баночек, что скрывались от меня на самой верхней полке шкафчика.

Заваривал чай и ворчал.

И самое ужасное, пожалуй, заключалось в том, что мне это нравилось.

У меня опять болела голова, и меня знобило, я никак не могла согреться, но ровный голос Ануша облегчал мои мучения.

— Зачем умные люди зонты придумали? — бормотал он, отмеряя нужные порции трав и закидывая их в глиняную пузатую кружку поистине исполинских размеров. В ней было пол-литра, а то и больше, и выглядела она несокрушимой. — Чтобы от дождя спасаться, не вымокать и не болеть.

— Я же не специально вымокла, — простонала я жалобно. — Когда из дома выходила, дождя еще не было. Он начался, когда я уже на полпути была. Совсем бешеный, насквозь за пару минут промочил.

Я еще хотела напомнить о том, что уже несколько раз приходила на работу мокрая из-за холодного осеннего дождя и ничего мне от этого не было, но благоразумно промолчала, понимая, что Ануш непременно еще и это бы поставил мне в вину.

А ведь я просто не успела еще привыкнуть к переменчивой погоде этих краев. У нас если уж небо хмурилось, то весь день, соизволив пролиться дождем лишь ближе к вечеру, перед этим наполнив воздух предчувствием непогоды.

А тут что? И моргнуть не успеешь, как дождь обрушится на землю, вымочит до нитки и так же резко прекратится, оставив тебя посреди улицы недоумевать, как же так вышло.

И ведь самое обидное, когда только пришла в библиотеку совершенно мокрая, чувствовала себя на удивление замечательно, а после чаепития с Тадэш очень скоро занемогла. Зря, наверное, по холодным, полным сквозняков коридорам так беспечно бегала.

Закончив колдовать над чаем, Ануш изящным жестом, который очень хотелось попробовать повторить, отправил кружку ко мне. И велел:

— Чтобы выпила все до последней капли.

От чая шел пар и едва уловимый приятный запах трав. На поверхности плавало несколько травинок и белый, расправившийся в воде лепесток. А глиняные бока кружки очень приятно нагрелись, согревая, но не обжигая холодные руки.

— Спасибо.

Благодаря грубоватой заботе Ануша и студентам, будто забывшим, что в академии есть библиотека, из-за чего я почти весь день провела на кушетке, в коконе из покрывал, к концу рабочего дня состояние мое значительно улучшилось.