Точка (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич - Страница 22

Мессер достал портмоне из внутреннего кармана добротного, в полоску, пиджака.

— Пожалуйста.

Он вложил в ладонь официанта истертую банкноту.

— Благодарю, — сказал тот.

Мессер принялся размешивать сахар в кружке. Ложка едва слышно скребла по дну и не касалась стенок.

— Что еще вам интересно? — спросил Искин.

Мессер вздохнул.

— Вы куда-то торопитесь?

— Пока нет.

— Хорошо, — Мессер отхлебнул кофе. — Здесь тихое место. Есть, конечно, места потише, но они не настолько уютны.

Искин выпрямил спину.

— Господин Мессер, если это угроза…

— То что?

«Безопасник» сделал новый глоток, глядя на Искина поверх кружки. Ответа не последовало. Мессер достал из кружки ложку, аккуратно, видимо, по давней привычке, протер ее салфеткой и отложил в сторону.

— Вы правильно замолчали, — сказал он. — В вашем шатком положении строить из себя поборника прав и свобод было бы опрометчиво. Но я, на самом деле, далек от каких-либо угроз в ваш адрес. Мы просто разговариваем. В какой-то мере обмениваемся информацией. Я — вам, вы — мне.

— А что вы можете — мне? — спросил Искин.

В серых глазах собеседника мелькнуло удовлетворение.

— Легализацию, окончательную, — сказал Мессер. — Гражданство. Вам разве это не интересно? Документы, с которыми вы сможете уехать на юг Европы или в Америку. Подальше от Фольланда и от нас.

Искин помолчал, глядя на каплю черничного варенья на кромке блюдца.

— Я мало что помню.

— Не важно. Разрешите?

Мессер достал диктофон с миниатюрной кассетой. Искин пожал плечами. Возражать смысла не было. Диктофон лег между ними на стол. Мессер нажал кнопку, закрутились видимые через стекло крохотные катушки.

— Так что вы делали в Киле? — спросил он.

— Был подопытным, — сказал Искин.

— В лаборатории А или лаборатории Б?

— В Киле не было деления на лаборатории.

— Конечно, — кивнул Мессер. — Простите, небольшая проверка. Хотел убедиться. Насколько я знаю, там были испытательные зоны.

— Испытательные зоны были на самой фабрике, а мы занимали отдельный корпус, связанный с фабрикой подземным коридором, палаты с первой по двадцать вторую. Кинбауэр называл нас «Arbeitsgruppe».

— «Arbeitsgruppe»… То есть, вы напрямую работали с Кинбауэром?

Искин накрыл блюдце сдернутой с шеи салфеткой.

— Я вижу, вы хотите выставить меня пособником, — он посмотрел на мужчину напротив. — Мы не работали с Кинбауэром, Кинбауэр работал с нами. Как с расходным материалом. Это не добровольное сотрудничество. Так, извините, можно договориться до того, что преступник и его жертва совместно работали над убийством.

— Возможно, я был не совсем корректен, — сказал Мессер, сложив лицо в мимолетную гримасу. — Прошу прощения, если мои слова вас задели. Мы ищем тех, кто был хотя бы частично в курсе работ доктора Кинбауэра.

— Никто, — сказал Искин.

— Категоричное утверждение. У него не было учеников?

— Нет. Было четыре помощника и восемь санитаров. Но санитары не работали с аппаратурой, они присматривали за нами.

— Хорошо, а эти помощники?

Диктофон чуть слышно шелестел пленкой.

— Я знал их только по именам, — сказал Искин. — Ральф, Марк, Вальтер и Эрих.

— Ни фамилий, ни отличительных примет их вы не знаете?

— Нет.

— То есть, просто Ральф, Марк, Вальтер и Эрих?

— Ральф был рыжий, а Эрих косил на левый глаз. Это вам как-то поможет?

Мессер поджал губы.

— Не знаю. Но нам пригодились бы любые мелочи.

— Собственно, шесть лет назад я все рассказал вашим коллегам и вряд ли смогу припомнить что-то еще. Наоборот, мне бы хотелось забыть все, что связано с Киле и Шмиц-Эрхаузеном. Это не слишком светлые страницы моей жизни. И ваши коллеги, кстати, обещали, что больше меня не потревожат.

— Обстоятельства, господин Искин, — сказал Мессер. — Я читал стенограммы ваших бесед. Вас, кажется, даже проверяли магнитоном?

— Тогда все проходили через магнитон, — сказал Искин.

— Да-да, Сальская область, паника, я помню. Вас, кстати, признали чистым, ни одного юнита не нашли.

— Это плохо?

Мессер улыбнулся.

— Это подозрительно. Заключенный, на котором испытывали юнит-колонии, вдруг оказывается совершенно чист.

— Даже нынешние магнитонные аппараты не выявляют одиночных юнитов, — сказал Искин. — К тому же я был три месяца в бегах. За этот срок все вышло со шлаками, с потом и мочой. Здесь нет ничего удивительного.

— Да, но в городе вы не встали на учет.

— Вы все же хотите видеть меня помощником Кинбауэра.

Мессер промолчал.

Порыв ветра потрепал тент, по дорожке протарахтел дряхлый автомобиль, за ним, хватаясь за вычурные крылья и блестящий, никелированный бампер, пробежали дети. На скамейке читал газету мужчина в плаще. Стройная женщина в светлом жакете и темных чулках выгуливала среди буков лохматую псину. Искин задумался, те ли они, за кого себя выдают. Группа поддержки? Август Мессер не любит ходить в одиночку?

— Вас не пытали электричеством, господин Мессер? — спросил Искин.

— Нет.

— В Шмиц-Эрхаузене была такая программа. Называлась: «Через электричество — в люди». Доктор Эльс Пауферн сделал на этом карьеру. Знаете, какое у него было прозвище среди зэков? Электрический папа. Он все время ходил в прорезиненном фартуке и в черных резиновых перчатках. Считалось, что электричество просветляет наши неблагонадежные мозги, выбивает из них дурь. — Искин подался к собеседнику. — И в какой-то мере это было правдой. Дурь действительно вышибало напрочь. Только вместе с мозгами. Наш блок-12 в Эрхаузене познал просветление одним из первых. В месяц к электрической кровати меня подключали четырнадцать раз. Иногда я забывал, кто я и где я. Иногда мочился в штаны. Нам накладывали кожаные шоры, а в зубы давали железную скобу, обмотанную изолирующей лентой…

— Благодарю, мне понятно, — кисло сказал Мессер.

— Поэтому когда объявили набор добровольцев в Киле, — продолжил Искин, — я вызвался, не задумываясь. Половина блок-12, те, кто еще могли что-то соображать, тоже изъявили желание участвовать. Не важно, насколько это было опасно, все, чего нам хотелось, так это оказаться подальше от доктора Пауферна и его электрических кроватей.

— Вам еще дали выбор, — сказал «безопасник». — Не у всех он есть даже здесь.

Искин пожал плечами.

— Фольдланд — демократическая страна. Во всяком случае, в границах Шмиц-Эрхаузена.

Мессер впервые посмотрел на Искина с симпатией.

— Хорошо, — сказал он, — я буду откровенен. В городе — целый вал происшествий, виновниками которых оказались местные парни и девчонки от пятнадцати до двадцати двух лет. Все они, большинство, имели развитые, укоренившиеся колонии юнитов. Мы полагаем, что они находятся под управлением инициированных программ.

— Я знаю, — сказал Искин.

Глаза Мессера стали острыми.

— Откуда?

— Сегодня из клиники, где я работаю, санитарная служба забрала одну из таких девчонок. Третья стадия.

— Имя девочки?

Искин потер висок, вспоминая. С усмешкой подумалось, что сейчас очень помог бы электрический разряд.

— Паулина! Кажется, Паулина. Фамилии я не знаю. Но, думаю, она есть в регистрационной карточке. А о грабежах я узнал от санитарного инспектора Бозена. От него же я узнал о том, что Фольдланд закрыл юнит-исследования и скоро об этом объявит.

Раздался щелчок, запись остановилась. Мессер открыл окошко, перевернул кассету, но включать диктофон вновь не стал, убрал в карман.

— Беда с этими инспекторами, — сказал он. — Оперативной информацией разбрасываются направо и налево. Хорошо, господин Искин, этот ваш инспектор Бозен прав. Мы сейчас работаем по всему контингенту, что может быть связан с фольдландской технологией. Случившееся насторожило не только нас, но и прочие европейские специальные службы. Поэтому все каналы, которые могут иметь какую-либо информацию, запрашиваются по-новой. В связи с этим я хочу спросить вас: вы имеете отношение к нынешней ситуации с юнит-заражением?