Поход (СИ) - Валериев Игорь - Страница 66

— Тимофей Васильевич, — девушка вновь перебила меня, глядя повлажневшими глазищами. — Поцелуйте меня…

Беневская закрыла глаза и потянулась ко мне. Я, ошарашенный просьбой девушки, как подросток потянулся к ней, и коснулся её сжатых губ. Почувствовав словно какой-то удар, после того как наши уста соприкоснулись, сгрёб девушку в охапку и впился в её рот. Куда-то пропали свист снарядов и звуки разрывов, я слышал только, как бухает моё сердце. Мои руки ласкали тело девушки, поцелуй, казалось, затянулся на вечность. Мария, что-то пыталась сказать, когда мои губы переместились на её шею, но я вновь впился в её губы.

— Всё! Всё! Тимофей, хватит! — девушка оттолкнула меня, когда я вновь стал целовать её шею, опускаясь ниже. — Я просила только один раз поцеловать меня.

«Млять, мне уже больше полувека стукнуло, а повёл себя как сопливый мальчишка», — я с трудом приходил в себя от любовного угара, глядя, как Беневская судорожно застегивает пуговицы на блузке, которые я как-то успел расстегнуть.

— Прошу прощения, Мария Аркадьевна…

— Я надеялась услышать другие слова…

Я поднял голову и посмотрел в смеющиеся глаза девушки.

«Да что же это такое, млять, — я выругался про себя. — Эти Евины дети вертят нами, как хотят, и жизненный опыт большой роли не играет».

— Машенька, я Вас люблю…

Девушка спрятала лицо в ладонях. Замерла, а потом произнесла, так и не отняв рук от лица.

— Я пока не могу сказать также, Тимофей. Давай, немного подождём.

Пауза несколько затянулась. Возможно, Мария ждала от меня каких-то слов, но я итак слишком много сказал, да и пора было действовать. В моём мире китайцы так и не осуществили нападение на Благовещенск, но здесь всё могло пойти по другому сценарию.

В общем, через минуту мы стояли, взявшись за руки, на крыльце собора. Как я и предполагал, в городе была паника. Народ устремился вверх от реки, пытаясь покинуть город. Но бежали не все, большое количество народа, в основном мужчины, двигались в сторону городской управы и резиденции губернатора. Шли они под оружейные и орудийные залпы с китайского берега. Слава Богу, каких-либо плавсредств, направляющихся к нашему берегу, я не увидел.

Направились мы к больнице, где, возможно, оставались Бутягины. Путь проходил мимо управы, где увидели побоище за обладание оружием. Люди, действительно, дрались до крови за возможность получить в свои руки старую винтовку Крынка, выдаваемую со склада. Порядка не было никакого. В толпе слышались крики, что всё оружие скупили китайцы, что добавляло паники. Потом, кто-то крикнул, что в магазинах «Чурина» и «Кунста и Альберса» есть оружие и большая толпа бросилась туда, не смотря на то, что самая сильная стрельба была напротив улицы Мастерской, напротив Чуринского дома-магазина, городской Управы, дома губернатора и казачьих лагерей.

Позже я узнал, сотрудник немецкой фирмы Макс Оттович Клоос пожертвовал на вооружение второго участка обороны двести десять ружей и двадцать тысяч патронов к ним. У Таралы или компании «Чурин и Ко» в магазине и на складах стволов было меньше, но их все Арсений также передал в фонд обороны города. В общем, народ вооружался в панике, кто, чем мог, включая топоры и ножи. Если честно, то я понимал мужчин. В такой ситуации надо было, чтобы в руках было хоть какое-то оружие.

Наконец, добрались с Машей до больницы, но Бутягиных в ней не оказалось, как нам сказала одна из сестёр, они буквально за пару минут до обстрела отправились домой.

— Машенька, извините, но я больше не могу Вас сопровождать, мне надо в резиденцию губернатора. Здесь относительно безопасно, из-за расположения больницы. Будьте в её здании, позже я приду за вами.

— Я буду ждать, — девушка приподнялась на цыпочки и поцеловала меня в щёку. — Берегите себя, Тимофей!

Очень хотелось сжать в объятиях девушку, но я ограничился тем, что поцеловал ей руку. Через мгновение я был уже на улице и бегом направился в резиденцию губернатора. Обстрел города продолжался, как ружейный, так и орудийный.

В доме губернатора я встретил подполковника Орфенова, комендант города раздавал приказы нескольким офицерам, судя по погонам линейного батальона и артиллерийской бригады.

— Господин капитан, рад Вас видеть, — обратился ко мне Георгий Михайлович. — Как думаете, начнут китайцы переправу?

— Не знаю, господин полковник. Прошу выделить мне двадцать человек из казачьей сотни.

— Зачем?

— В доме купца Таралы находятся десять ружей-пулемётов Мадсена с патронами и снаряжением. Мне нужно двадцать человек, чтобы сформировать десять пулемётных расчетов. Если китайцы захотят перейти Амур, то они встретят огненный шторм. Это будет мобильный резерв, который мы сможем перебрасывать на любой участок обороны города.

— Голубчик мой, спаситель, — пожилой подполковник прослезился. — Я немедленно отдам все указания. Вся надежда на вас. Сами видите, какой бардак в городе творится.

Пускай не так быстро, как мне хотелось бы, но скоро под моим командованием оказалась целая полусотня казаков. Солянка из Нерчинской сотни и призывных Амурского казачьего полка. Ещё где-то с час ушло на формирование пулемётных команд, после чего направились на набережную. Большую помощь оказал приказный четвертой сотни Журба Григорий. Спрятав коней за домами, короткими перебежками выдвинулись на берег Амура и начали окапываться всем тем, что попалось под руку. Как говорится, нам бы теперь «вечер продержаться, да ночь простоять».

В этот момент открыли огонь два орудия, которые остались в городе. Причем стреляли они с открытого пространства, так как позиций оборудовано не было. Удачными выстрелами Сахалян был зажжен в нескольких местах, но вскоре снаряды закончились и двухорудийная батарея — замолчала. Вскоре смолкли и китайские пушки. Десанта так и не было. Но сделай китайцы вторжение в этот вечер, город с легкостью был бы в их власти.

Когда канонада стихла, и сумрак начал окутывать землю, на берег Амура потянулись первые ополченцы, которые приступили к рытью окопов. Подошла пара офицеров из линейного батальона, и начала руководить этим процессом. Я же, оставив за старшего Журбу, сходил на позицию артиллеристов, где рассказал её командиру о возможности корректировки огня с наблюдательного поста в соборе с помощью телефона. Вместе выбрали позиции для всех орудий бригады, так как была слабая надежда, что войска вернутся в город. Если же нет, то завтра нашим пушкам отвечать нечем, потому что снарядов не осталось, и придётся встречать возможный китайский десант только ружейным огнём.

В этот момент меня нашёл посыльный от полицмейстера с просьбой срочно прибыть к нему.

— Что случилось, Леонид Феофилактович, — на правах старого знакомого обратился я по имени и отчеству к надворному советнику, зайдя к нему в кабинет.

— Да вот вспомнил, Тимофей Васильевич, что вы китайский язык и их письменность знаете. Не посмотрите, что на этих листовках написано.

Я взял первый листок в руки, быстро пробежал глазами, потом взял второй. Прочитав, тяжело опустился на стул.

— Что там, Тимофей Васильевич?!

— В листовках призывают всех китайцев, находящихся на русском берегу, оказать помощь при захвате города ихэтуанями и китайскими регулярными войсками.

— Ишь, чего захотели «ваньки узкоглазые», — полицмейстер побагровел. — Город они захватят. Да кто им даст это сделать?! А когда будут выступать, ничего не пишут?

— Пишут, Леонид Феофилактович, пишут. И если я не ошибаюсь в китайском лунном календаре, то в ночь с третьего на четвертое июля.

Полицмейстер ещё больше покраснел.

— Господи, что же делать-то?! У меня людей раз-два и обчелся, — растерянно произнёс он.

— Привлекайте ополченцев, переселенцев из лагеря. Китайцев из чайнатауна надо собрать где-то в одном месте и под охраной. Не хотелось бы, чтобы они ударили нам в спину. С маньчжурского клина, как мне сказали, почти все семейные уже перебрались в Китай. Основная масса «ванек»-работников ушла на прииски, так что китайцев в округе должно быть не особо много.