Поход (СИ) - Валериев Игорь - Страница 22

— Благодарю, Ваше превосходительство!

— С остальными наградами разберётесь сами, — с этими словами Гильтебрандт направился к своей свите. На этом осмотр форта закончился.

К моему сожалению, адмирал не заинтересовался ручными пулемётами. Как позже я узнал, его возмутил расход патронов к пулемётам Максим, который произошёл на «Гиляке». Если сравнить количество боеприпасов, которые сожгли пулемётчики на этой канонерке, и количество потерь от их огня, то можно было смело сказать, что морячки за максимами были явно криворукими и кривоглазыми.

Проводили высоких гостей и, наконец-то, пришло время приёма пищи. Полковой каптенармус Будаков оказался мастером на все руки. Обед, который приготовили под его руководством из трофеев продовольствия, которые нашлись в форте, оказался выше всяких похвал. Я не знаю, что это был за умелец из стрелков, но сваренный им плов просто таял во рту. Хорошие такие куски мяса, на сколько понял баранины, вместе с рисом, просто пролетали в желудок, еле успев смочиться слюной за пару жевательных движений. Всё-таки, почти восемнадцать часов без еды, тем более, горячей.

Закончив с обедом, который нам по-походному накрыли в одном из более-менее уцелевших помещений, видимо, бывшего штаба, офицеры благодушно расслабились. Станкевич и Янчис закурили папироски, а я с Шираиши мелкими глоточками пили чай из пиал, в который наливали его из солдатского котелка.

— Аленин-сан, насколько вкусно ваше блюдо под название плов, думаю, что мои моряки будут им приятно удивлены, настолько же ему не соответствует этот чай, — произнёс японский лейтенант, делая очередной глоток.

— Шираиши-сан, я знаю, как у вашего народа уважаема чайная церемония. Поверьте, русский народ тоже любит пить чай, но у нас это происходит несколько по-другому.

— Господин лейтенант, вы когда-нибудь пили чай из самовара? — вступил в разговор Янчис.

— Я слышал, что это какой-то саморазогревающийся большой чайник, но не видел его.

— Не знаю, получится ли, но лейтенант Бахметьев говорил, что у него на миноносце есть самовар. Если всё сложится, то можно будет попасть к ним в кают-компанию на чай, — вставил свои пять копеек Станкевич.

— Боюсь, простым чаем там не отделаемся, а адмиральский — это не саке, — усмехнулся я.

На мою фразу Станкевич и Янчис рассмеялись, а потом начали объяснять лейтенанту Шираиши, что такое адмиральский чай. Узнав все подробности морского чаепития, глаза японца стали несколько шире.

— Тимофей Васильевич, извините, но я предполагаю, что вы автор песни «Берега»? — неожиданно спросил Янчис.

— Скажем так, я её первым исполнил.

— Может быть, это сейчас не к месту, но солдаты нашли здесь русскую гитару. Даже не знаю, откуда она здесь взялась, но не могли бы вы исполнить песню, пока есть время?

— Пётр Александрович, действительно, это несколько неуместно, — произнёс я.

— Понимаете, я слышал различные варианты этой песни. Немного сам музицирую и пою. Очень хочется услышать того, кто написал эту песню. Мне очень надо, — произнёс подпоручик и мило покраснел.

«Кто сказал, что надо бросить песни на войне? После боя сердце просит музыки вдвойне!» — вспомнились мне слова «Маэстро» из замечательного и любимого мною фильма.

— Насколько понимаю, это «надо» имеет томный вид и коралловые губки? — улыбаясь, спросил я, увидев ещё больше заалевшие щеки Янчиса, продолжил. — Несите гитару, Петр Александрович.

Настраивая принесённый инструмент, подумал, что со дня смерти моей Дарьюшки почти четыре года не пел и не играл. Вспомнив мою «смелую птичку», которая со своей милой улыбкой будто встала перед моими глазами, начал.

Берега, берега — берег этот и тот,

Между ними река моей жизни.

Между ними река моей жизни течёт,

От рожденья течёт и до тризны.

Я пел и вспоминал самые прекрасные моменты нашей жизни с моей невенчанной женой. Вот она несёт мне нагретые от печи шерстяные носки, накрывает на стол, что-то рассказывая о прошедшем дне. Наши жаркие ночи. Пел и чувствовал, как тот стержень, который засел в сердце после того, как узнал о её смерти, начал постепенно рассасываться. Закончив песню, склонил голову, чтобы никто не увидел моих глаз. Первым среагировал Шираиши.

— Аленин-сан, я не понял ни одного слова из песни, но она прекрасна, — произнёс японский лейтенант, вставая и отвешивая поклон. — Вы замечательный поэт и певец. У вас большая душа!

Произнеся это и сделав ещё один поклон, сел на место.

— Насколько я понял, — осторожно начал Станкевич, — эта песня посвящается кому-то из ваших очень близких людей?

— Сильвестр Львович, могу сказать, я надеялся, что она станет моей женой. Но, один из террористов, который покушался на Его императорское высочество Цесаревича Николая, убил её. Живым я его не смог взять, он покончил с собой.

Янчис, неожиданно для всех всхлипнул и отвернулся, чтобы никто не смог увидеть его лица. Заметив заинтересованный взгляд японца, я произнёс.

Когда офицеры покинули помещение, я ещё несколько минут просидел, предаваясь воспоминаниям. Когда был приглашён цесаревичем в девяносто восьмом году на тезоименитство его долгожданной дочери Ольги, пересёкся с уже генерал-майором Свиты Его величества Ширинкиным. Евгений Никифорович, который постепенно подминал под себя все вопросы охраны Государя императора, перехватывая бразды от генерала Черевина, сообщил мне в доверительной беседе, что тот пансионат в Швейцарии они держат под колпаком, но попытка захвата «товарища Семёна» закончилась полным провалом. Тот покончил с жизнью, выстрелив себе в рот. Ещё один террорист-смертник, оборвавший ниточки к фигурам, финансировавшим европейское революционное движение.

Заграничная агентура с центрами в Париже и Женеве, отслеживающая каждый шаг эмигрантов-революционеров, по словам Ширинкина, была значительно усилена. Полную безопасность русским борцам за свободу по-прежнему гарантировала лишь территория Великобритании, куда российским спецслужбам вход был заказан.

Российская социал-демократическая рабочая партия не создана до сих пор. В прошлой своей жизни, будучи на пенсии, специально изучал данный вопрос по различным источникам, так как ещё в школе заинтересовался, точнее, задумался над вопросом, почему второй и третий съезды этой партии происходили в Лондоне? И тогда наткнулся на интересные факты, которые в учебниках по истории как-то особо не освещались. Вот что смог накопать.

В марте девяносто первого года будущий вождь мировой революции Володя Ульянов приезжает, чтобы продолжить обучение в университете в Петербург. В апреле он успешно сдает часть дисциплин, а в ноябре этого же года сдает экстерном экзамены и получает диплом первой степени. Владимир Ильич тут же использует его по назначению, устраиваясь помощником присяжного поверенного в Самаре. С июля девяносто второго он получает право на ведение судебных дел. В сентябре девяносто третьего вновь возвращается в Петербург, где дает юридические консультации и ведет судебные дела. Никаких великих и судьбоносных открытий Володя Ульянов в тот момент не делает, но всеми силами стремится выехать за границу. Но на каждое обращение в «компетентные органы» следует отказ. Вокруг протекают годы царствия Александра III. За окном порядок. Государственная машина работает как часы. Охранка и полиция жестко пресекали любую попытку создания опасных организаций. «Либеральных студентов и слушательниц высших женских курсов, к примеру, выслали из столицы только за то, что они шли с венком в погребальной процессии писателя Щелгунова, отличавшегося радикальными взглядами».

Но тут в январе девяносто четвертого года тяжело заболел Александр III. От этой болезни он так и не оправится. А в самый её пик летом, помощник присяжного поверенного Володя Ульянов написал свою работу «Что такое „друзья народа“». В ней Ленин намечал основные задачи русских марксистов. Основная задача — организовать из разрозненных кружков единую социалистическую партию. «Ленин указывал далее, что именно рабочий класс России в союзе с крестьянством свалит царское самодержавие», — это было прочитано мною в учебнике за десятый класс и в «Кратком курсе истории ВКП(б)».