Разрушай и подчиняй (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 6

 — Хватит клубной болтовни, — Черный Ирокез сорвался. — Время и место, джентльмены.

Мои глаза метались между жутко выглядящими мужчинами в одинаковых куртках и истекающим кровью Президентом, тяжело дышащим через нос. Для непросвещенных он выглядел взбешенным. Контролирующим, сильным и полным жизни. Для тех, кто знал о боли, блеск в его глазах был не от гнева, а от агонии — спина напряжена не от ярости, а оттого что он истекал кровью.

Откуда я знала о нюансах боли и языке тела — неизвестно. Это было необъяснимо, что вся моя жизнь стерта, и лишь отрывки моего прошлого были тут… возникая неосознанно.

Но так и происходило.

Взгляды мужчин переместились на нас. На ряд отчаявшихся женщин, ожидающих услышать о нашей участи.

Один приподнял голову, насмехаясь.

 — Как насчет них? Невольницы смотрятся чертовски веселее, чем клубные шлюхи, которые скрываются в этом помещении. Я был бы не против свежака.

Свежака?

Женщины по обе стороны от меня захныкали, закрыв рты дрожащими руками.

Килл покосился на нас, прежде чем обернуться к своим людям.

 — Насчет пятерых уже договорились. Ты знаешь, торги будут завтра.

— Ладно, шестая может стать нашей. Отдай ее нам, и мы забудем о сегодняшней ночи. — Выбритый Череп ухмыльнулся.

 Килл двинулся, полный сил действовать, после остановки. Его лицо резко побледнело, от боли, захватившей его тело, но он не колебался.

Его кулак громко и жестко столкнулся с лицом мужчины. Он рухнул как тяжелое пианино, с треском ломающихся костей.

— Убирайся. Вон, — прошипел Килл. — Хватит с меня твоего дерьма. Ты изгнан.

Мужчина посмотрел на него с ненавистью, из носа хлестала кровь.

 — Ты не можешь прогнать меня. Я принял присягу, твою мать!

— Могу и делаю. Мой Клуб. Мои правила. Сорвите его патч.

Мужчина прорычал.

 — Ты — хренов покойник, Киллиан.

 — Будто я раньше этого не слышал. — Киллиан щелкнул пальцами. Черный Ирокез и Песочный Блондин, подошли к нему. — Сорвите патч. Избавьтесь от него.

— С удовольствием. — Мужчины сгребли истекающего кровью человека с пола, толкая его к выходу.

— Ты покойник. Все вы, вы слышите меня? — Выбритый Череп размахивал кулаком, не обращая внимания на малиновые потоки из его носа.

 — Да. Да. Посмотри на нас... мы, бл*дь, застыли от ужаса, — сказал Черный Ирокез, тяжело выталкивая его.

Остальные мужчины прекратили подпирать стены и выпрямились.

Густые Усы шагнул вперед, подхватывая истекающего кровью товарища.

— Мы разберемся с ним.

Его взгляд переместился на Килла.

— Ты выглядишь, как будто тебя переехал комбайн, Килл. Закончи с ними. — Он указал на нас, будто мы тающие продукты, которым нужен домашний холодильник. — Мы пересечемся на встрече через пару дней.

Киллиан вздохнул, его грудь поднималась и опадала, смешивая адреналин с тестостероном. Он, наконец, кивнул.

— Ладно. Хоппер, Мо, оставайтесь здесь. Нужна ваша помощь с женщинами. Держите их в безопасности. Торги должны пройти безупречно, никаких отметин. Мне не нужны возвраты.

Моя спина окаменела. Он говорил о нас как о животных.

Мы были товаром для продажи или использования.

Страх медленно расползался вниз по моим венам.

Мои глаза сузились, в поисках частичек правды в его тоне. Он не был похож на человека, который отсиживается в гараже. Да, он был грубым, злым, опасным, и совершенно точно завязан в криминале, но в его зеленых глазах скрывался проницательный ум и рациональность.

Он был ходячим противоречием.

Таким же как я.

Килл не сказал ни слова, только кивнул, когда прибывшие начали уходить, и мы остались в пугающем пузыре тишины девяти человек. Шесть женщин и трое мужчин.

 Если бы я знала, кем была, — что я умела кроме ветеринарии, — я, возможно, могла бы начать переговоры об освобождении или помочь выйти женщинам, плачущим рядом со мной.

Я поджала губы, в поиске непреодолимого желания сбежать, скрыться, но оно все еще отсутствовало. Горстка страха была единственным намеком, что я вообще была жива. И тот был направлен на мужчину с зелеными глазами, а не на ужасную ситуацию, с которой я столкнулась.

Я разбита.

Мои сопротивление и инстинкт побега были вырваны вместе с моими воспоминаниями.

Нас должны продать.

Килл пробежался обеими руками по волосам, концентрируясь. Он поморщился, прошипел сквозь зубы, и сразу же опустил правую руку. С трудом сглотнув, он проворчал:

— Вам повезло подслушать о клубном бизнесе. Никто без присяги не посвящен во внутренние дела. Но, наверное, лучше, что вы стали свидетелями этого. Вы можете верить мне на слово, когда я говорю, ситуация не… стабильна. Я единственный, кто сохранит вас в целости и сохранности, так что проявите уважение и верьте мне, когда я говорю, вы не хотите злить меня.

Его голос усиливался в объеме, тембр изменился: от хриплого до жесткого.

— Забудьте все, что вы слышали. Вы не сможете договориться. Вам не повезло узнать об этом. Вы прокляты. Забудьте о прошлой жизни, вы к ней никогда не вернетесь.

От холода в его голосе в воздухе мерцали сосульки.

Иной липкий страх сочился сквозь мою кровь.

Девушка рядом зажала руками уши, слабый вскрик послышался из ее рта.

Килл нахмурился, вздрогнув, когда очередная волна агонии охватила его.

 — Вам, наверное, интересно, почему вы здесь, кто мы — чего мы хотим. Если вы умны, то поняли, но я собираюсь разложить все по полочкам.

Его взгляд остановился на мне, утопив меня в зелени травы, мха и изумруда.

— Вы принадлежите мне. Нам. Клубу. Мы владеем вами — каждым сантиметром. Я главный, которого вы должны приветствовать гораздо лучше, чем это было четыре года назад, но мое терпение не безгранично.

Его голос понизился до децибел, которые отозвались в моем сердце.

 — Единственное о чем нужно помнить, чтобы сделать ваше пребывание здесь как в долбаном «Ритц», а не в тюремной камере — это слушаться меня. Если я прошу вас что-то сделать, вы выполняете в точности и незамедлительно. Если нет, моя любезность заканчивается. И когда она заканчивается — заканчивается все гребаное хорошее.

Тень пересекла черты его лица. От боли на лбу проступили капельки пота. Скрипя зубами, он сглотнул, прежде чем скомандовать:

— Раздевайтесь. Все вы. Я должен убедиться, что вы не ранены. Ваши новые владельцы ожидают совершенства — не хочу разочаровывать их.

Мое сердце остановилось.

— Нет, пожалуйста, — умоляла блондинка с длинными волосами, — отпусти нас.

Килл поднял руку будто меч, быстро и также резко.

— Что я только что сказал? Незамедлительно и точно.

— Выполняй, сучка. — Черный Ирокез выдвинулся вперед, его руки были сжаты в кулаки по бокам. Жестокость вернулась в комнату, врываясь с его угрозами.

Девушки вздрагивали и вертелись, глядя друг на друга, ища помощи. Странно, что они не смотрели на меня — не искали моей дружеской поддержки, или не прижимались поближе для утешения.

Чем дольше мы стояли в этой шеренге, тем очевиднее было мое отчуждение от слез и ужаса женщин.

Как бы сильно я ни хотела узнать ответы, возможно, это было благословением не знать кто я. Не помнить свою семью, семейное положение, или тех, кого я могу никогда больше не увидеть.

Я отличалась от них. Я не могла определить, делает это меня сильнее или уязвимее, — быть вне группы. Я действительно ничему не принадлежала — даже этой ужасной жизни, в которую была брошена.

Килл провел ладонью по лицу, размазывая от шрама на лбу до шеи темно-красный след.

 — Я отдал приказ. Не испытывайте меня так скоро. Не сегодня.

 Его взгляд замер на мне. На это раз там ничего не было — ни притяжения, ни намека на узнавание.

Он был главным, а я была не более чем «свежак».

Губы сжались, когда он посмотрел на мою грудь. Я не подчинилась приказу.

Раздеться.

Глядя вниз на свое тело, я вытащила из полинявших синих джинсов белую футболку с большой причудливой розой впереди. Обе вещи пахли дымом, но не были сожжены как моя рука. У меня не было ни обуви, ни куртки.