Убийца яутжа (СИ) - "Sascha_Forever_21" - Страница 19

Киан’дэ выпрямился и вызывающе зарычал в лица пленителям, вонзая окровавленный клинок в песок.

====== 14 ======

Громкий вопль донёсся до меня, оглашая весь Касл-Рок, и я почувствовала, что холодею и против воли замираю от ужаса.

— Это они? — хмуро спросила Норма, закидывая подушечку жвачки себе в рот и работая челюстями.

Я кивнула и продолжила тоскливо смотреть в окно.

С гаснущими лучами уходящего солнца терялась моя надежда на лучшее. Я не знала, что ждёт нас всех этой ночью, но в том, что мне придётся делать ноги, не сомневалась. Конечно, если я хочу выжить.

Ждать Киан’дэ здесь или как-то миновать охрану и бежать к нему? Как будет лучше?

— Интересно, каково это, когда тебя трахает инопланетный мужик? — спросила больше у своего пистолета, чем у меня, Норма.

— Вообще без понятия, сама не поняла. — Сказала я на автомате.

А потом мы обе услышали выстрелы.

Первые чужие, неосмотрительно подбежав к воротам, взорвались на минах. Но их собратья были уже осторожнее. Они запрыгнули на грузовики, одним махом покрыв метра два в прыжке, и бросились на ворота, получив в морды порцию огня и пуль.

Киан’дэ уже забыл, что такое ярость сражения. Он выполнял свою работу с поразительным для хищника хладнокровием, убивая других яутжа. Словом, яутом он себя никогда не считал. Ведь он не был членом клана.

Единственное чувство, которое его не покидало — это месть. Но сейчас выходило так, что он никому не мстил, более того — он спасал уманов, но в первую очередь, свою подругу.

Киан’дэ заметил, как один из чужих уже запрыгнул на стену и вот-вот сползёт по ней вниз.

Рыкнув, он снял с бедра длинный кнут, усеянный шипами, и, размотав его, хлестнул чужого, мастерски обвивая его мощную шею и сваливая его вниз, на землю.

Со всех сторон застрекотала автоматная очередь, и вот первое бездыханное тело ничком лежало на земле. Киан’дэ с презрением посмотрел на каиндэ амедха, опасаясь, правда, что они могут победить только численностью.

Собственно, Киан’дэ знал, чем все закончится. Кодексу воинов он не следовал и не обязан был защищать слабых, потому расчётливо подумал, что единственный уман, которого ему нужно спасти — это Рената.

Он слышал рёв и визг чужих за стеной и чувствовал, как они налетают на неё и подтягивают свои чёрные тела, чтобы преодолеть ее. У него оставалось какие-то секунды, и он позволил себе вспомнить ту ночь.

Слыша звук разбивающейся об пол воды, он не прекращал думать об уманке, зная, что она вот-вот окажется без одежды.

Но пользоваться этим ему казалось недостойным. Вскинувшись, Киан’дэ прошёлся по шатру и решил отнести ей чистые вещи, которые нашёл в вещмешках.

Киан’дэ был бесшумным, он незаметно зашёл со спины, замечая, что девушка спокойно моется и не подозревает, что хищник наблюдает за ней.

Он невольно посмотрел на неё и ощутил, как мышцы наливаются тяжестью, а желание подойти к ней и овладеть становится все сильнее.

Хищник тихо вздохнул, сжимая руки в кулаки и удаляясь. Нет, этого не будет. Он переменил своё отношение к уманке за время путешествия. Она достойна другого отношения, использовать ее как самку для спаривания низко.

Он вышел за плотную штору, отделяющую отсеки шатра, и прикрыл глаза, стараясь сохранить спокойствие.

Откровенно говоря, впервые самоконтроль Киан’дэ дал сбой. За время жизни с яутжа он ни разу не поддался на чары самок, хотя они рассеивали феромоны, действующие на мужчин, как дурман.

Он с усмешкой смотрел на самцов, готовых убить ради права обладания самкой, и посмеивался, когда они калечили друг друга на специальных аренах или в коротких жёстких схватках.

Уманка отличалась от яутских женщин — у неё было достаточно хрупкое (с точки зрения хищника) телосложение, волосы на голове непохожи на валары яуток: они короткие и волнистые, и при прикосновении приятно щекочут кожу.

Киан’дэ не понимал себя. Когда он оставил ее в живых в лагере воинов, он хотел всего лишь быстрой разрядки и плоти этой уманки, чтобы хотя бы раз в жизни ощутить что-то сродни удовольствию. Столько времени он был один, столько времени он вынужден был сдерживать свои чувства и требования.

Но — вот незадача! — когда уманка была в его полной власти, он вдруг сковал себя в ещё более строгие рамки и бдительно следил за ее безопасностью, не желая даже пальцем к ней прикоснуться.

Киан’дэ ненавидел себя. Он чувствовал себя слабым, а слабость — это не то, что он привык ощущать.

Даже сейчас он развернулся и вышел, чтобы не мешать уманке и не унижать ее своим присутствием. Он не хотел взять ее силой или причинить ей боль. Хотя прежде такие вопросы вообще не волновали его.

Причинять боль — это то, что он умел.

Уманка наконец вышла, и Киан’дэ вместо неё прошёл в душ, чтобы освежиться перед тем, как покинуть планету. Под шум льющейся воды можно было подумать, уйти в осознанную медитацию, замедлить взлетевшее сердцебиение. Но он сразу почувствовал, что больше не один. Девушка тихо прошла следом за ним, исподтишка глядя на него.

О чем она думает? Что она хочет? Он развернулся к ней, вглядываясь в смущенное лицо. Лица уманов и их эмоции и мимику он хорошо изучил, чтобы понять, какое чувство отражается на лице девушки.

Рената не выглядела колеблющейся, когда вложила свою руку в его и шагнула к нему.

Для Киан’дэ все это казалось нереальным прекрасным сном. Чтобы компенсировать физические силы, которые он сдерживал, чтобы не поранить Ренату, он немного ослабил ментальное воздействие. Он понял, что девушка смогла проникнуть в его сознание — ненадолго, и увидеть, кто он такой.

Может, это к лучшему? Пусть не обманывает себя, он недостойный, он убийца, ублюдок, которого все ненавидят. Даже своей рабыней он не может ее сделать. Он просто преподнесёт ее на блюдечке своему хозяину или любому члену клана яутжа. Это делало осознание невыносимым, и Киан’дэ впервые ощутил тянущую тоску.

В их отношениях нужно ставить точку, нужно разрубить их, прекратить причинять боль девушке, иначе она может привязаться к нему. Он видел ее взгляд, он понял, что отчасти она тоже очень одинока и в нем нашла надежную опору.

Глупая, эта ошибка может стоить ей жизни.

Но и отпустить ее на растерзание чужим Киан’дэ не мог.

Появилась короткая мысль: спрятать Ренату, поселить ее в небольшом уманском поселении, навещать ее. Это согревало сердце, но тут же хищник обрывал свои мысли. Нельзя!

Его кредо не велит так жить, его хозяин рассвирепеет, если узнает о привязанности убийцы. Он убьёт его, но что хуже — он убьёт девушку. Она не виновата в том, что Киан’дэ одинок. Она ещё может начать жить. Снова.

Глядя на то, как жуки переползают стену, убийца подумал: я обязательно вытащу ее, даже если все пойдёт прахом и сгорит! А потом покину ее, как и должно. И на том конец.

Я видела, как люди бегут от ворот в другую сторону, к западу, чтобы укрыться там, в лесах. Помоги им, Господи! Не думаю, что им удастся выжить.

Улучив момент, я взглянула на Норму. А та буркнула:

— Хочешь уйти — иди. Я тебя не видела. В суете ты сбежала. Половина наших бойцов уже свалила.

Я остановилась напротив темнокожей девушки, серьёзно глядя на неё.

— Ты просто великолепна, — честно сказала я.

— Ага. И третьей между вами буду. Да иди уже!

Я выскользнула из здания, по стеночке прокравшись мимо бойцов, отстреливавшихся от двух инопланетных тварей.

К счастью, те были слишком заняты полицейскими, чтобы заняться мной.

Я бежала что есть сил к воротам по полупустому городу. Дыхание сбилось, я оступилась и подвернула ногу, но все же вскочила с колен и продолжила бежать.

Нужно найти Киан’дэ, пока не поздно!

И я наконец увидела его. Неожиданно, но он сражался бок о бок с людьми, которые сторонились его только потому, что боялись, как бы он не задел их.

В его руке был кнут, которым он методично душил одного чужого, навалившись на чёрный панцирь и всем своим весом прижимая монстра к земле. Чужой визжал и хрипел, брызгая кислотной кровью, но Киан’дэ не сдавался. Его руки уже покрывала собственная зелёная кровь, однако он ломал хребет твари, пока та не прекратила шевелиться.