A Different Curse (ЛП) - "ChloeWinchester" - Страница 30

— Белль, она вернется! — прошептал он, неожиданно неистово заскулив, когда его руки заботливо опустили. — Она… Ты понятия не имеешь, что она сделает с тобой. Она сказала мне! Она сказала мне, что все, что она сделает, ты не можешь…

— Шшш…- успокаивала его Белль. — Я никуда не уйду. Снаружи Джефферсон, если вдруг она придет. Мы собираемся забрать тебя домой, — она поцеловала его лоб, нежно вытерла слезы тканью из своей сумки.

Покопавшись шпилькой, она смогла освободить его шею от ошейника. Вампир закашлялся, наконец имея возможность свободно вздохнуть, и прикоснулся к ране, будто желая убедиться, что ошейника на самом деле там нет. Его кашель эхом разнесся по подвалу, заставив его замереть и задрожать всем телом.

— Все хорошо, все хорошо, тшш…- успокаивала она, придвинувшись, чтобы снять с него лохмотья, что когда-то были его рубашкой.

— Н-нет, — он взмолился. — Оставь ее, пожалуйста. Ничего больше, она разрезала все остальное. Не забирай это. Я не… мне нужно это.

— Хорошо, — она кивнула, пытаясь унять боль, мелькнувшую у него на лице, когда она хотела забрать рубашку. Она не могла не остановиться, видя, насколько это было мучительно для него. — Хорошо, я оставлю ее, все хорошо.

Белль гладила его по волосам, шепча нежные слова, стараясь помочь и не навредить ему еще больше.

Он не исцелялся. Он так долго голодал, что не мог исцелить себя, и Белль снова заплакала, зная, что ей необходимо было вытащить ножницы.

— Белль, — прошептал он, с ужасом смотря на нее.

— Шшш… я не хочу причинять тебе боль, — заверила она. — Но мне необходимо вытащить их, Румпель. Я не могу оставить их, они жгут твою кожу. Закуси это, — она сложила тряпку, которой вытирала ему слезы, и приложила к его губам. Он был вынужден согласиться, успокоенный той нежностью, с которой она поднесла эту ткань к его губам. Ножницы были вытащены из его поврежденной плоти, настолько осторожно, насколько это было возможно. Белль рыдала, как и он, извиняясь перед ним. Тяжело было оставаться нежной, когда ножницы были настолько глубоко, разрывая и еще раз повреждая связки.

Окровавленными руками она откинула серебро, со звоном приземлившееся на землю.

Румпеля повело, и Белль плача, судорожно выхватила тряпку из его рта, и захромала с ним к кровати. Он был так слаб, истощен и хрупок во всех смыслах. Клеймо было разодрано, кожа на его запястьях и лодыжках была сожжена и ужасно обезображена. Кожа в паху была воспалена и окружена глубокими царапинами. Белль осознала, что произошло, и на ее глаза навернулись слезы.

Она чувствовала, как он ненавидел себя. Ей было жалко его, не только его тело, но и душа были искалечены, и она обняла его, стараясь оградить от всего этого.

— Н-нет, нет, я отвратителен, Белль. Ты не должна касаться меня. Я… она… я не хочу, чтобы она касалась меня, Белль, — взмолился он. В его голосе слышался страх, его разрывало от вины и боли, он выглядел таким маленьким, таким юным. Белль посмотрела в его большие карие глаза и прижалась своим лбом к его, заставляя его замолчать.

— Нет, — заверила она. – Нет, Румпель, это не твоя вина. Ты не виноват.

Он бы никогда отсюда не выбрался. Он едва мог передвигаться и в мыслях, он уже похоронил себя, в попытке закрыться и уклониться, это было самым безопасным решением. Она сняла пальто, успокаивая и заверяя его, что ей тепло, когда он запротестовал, и завернула его им, прижав к себе.

Ему было слишком больно, чтобы о чем-то думать. Он был слишком голоден и без Джефферсона он бы никогда отсюда не выбрался. Но она не хотела унизить его еще больше.

Она поцеловала его в макушку и, удобнее сев, обнажила шею, притягивая его к себе.

— Тебе нужно поесть, Румпель.

— Нет, — просипел он, отворачиваясь. — Н-нет, я не могу. Я могу потерять контроль. Я буду не в состоянии остановиться, Белль, я могу причинить тебе боль.

Ее пульс стучал в его ушах. Этот заветный деликатес был так сладок, он жаждал попробовать его, распираемый любовью к ней и ее теплом, если она все еще была его. Его избитое сердце было не в состоянии выдержать столько разочарований одновременно.

— Джефферсон снаружи, — кивнула она, обхватив его лицо ладонями и нежно целуя его щеки. Он жадно впитывал эти ощущения, стараясь раствориться в них. — Он узнает, если что-то пойдет не так, пожалуйста. Пожалуйста, просто поешь.

Удерживая его за затылок, она позволила коснуться ему своими губами ее шеи. На какое-то время он замер, не решаясь, дрожа. Было страшно. Но она обещала теплую, свежую кровь, не свернутую кровь, а ту, что поможет ему, и это был сладостный подарок для него от Белль.

Он осторожно пронзил клыками ее кожу. Теплая кровь заструилась по губам и горлу, он вонзился глубже. Он пил жадными глотками, закрыв глаза и теряясь в ощущениях.

Белль наблюдала за ранами, как они немного затягиваются, как он становится холоднее и менее уставшим, она улыбнулась. Боль утихала. Агония, в которой он был, исчезала. Однако, если он не остановится, она погрузится во мрак.

Она погладила его по волосам.

— Румпель, достаточно, — выдохнула она. Ее глаза широко распахнулись, когда ничего в его поведении не изменилось. Она толкнула его в плечи, отталкивая его.

— Румпель, отпусти!

Резкий испуг, что захлестнул ее с головой, изменил ее запах и вкус, это было достаточным предупреждением. Он отпустил, втянув клыки, и съежился в страхе, ожидая наказания.

— Мне жаль! Я извиняюсь, я не…

— Тшш… все хорошо. Ты остановился, Румпель, ты не причинил мне боли. Все хорошо, — заверила она, нежно касаясь пальцами его волос.

Он смотрел на нее, его губы были окрашены ее кровью. Он приник к ее груди.

— Белль, пожалуйста! Пожалуйста, не уходи.

— Не уходи? — нахмурилась Белль, покачав головой. — Румпель, я собираюсь забрать тебя домой.

— Домой? — выдохнул он, как будто это слово было смешным или выдуманным.

— Конечно, — ее голос был мягким, а улыбка была нежной и теплой, и почти болезненной. В ее глазах стояли слезы, когда она говорила об этом. — Я собираюсь забрать тебя домой. И там я тебя умою, накормлю и переодену и ты сможешь отдохнуть. Я буду там с тобой, я обещаю. Я не оставлю тебя.

— Но, но почему? — прошептал он, огонек надежды нерешительно вспыхнул в его глазах.

Она мягко прижалась своим лбом к его, крепче прижав его дрожащее тело к себе, и посмотрела в его неуверенные, избитые глаза. Она немного улыбнулась и сказала ему наполненные светом и жизнью слова, в которые он не мог поверить.

— Я люблю тебя.

Он моргнул глядя на нее и покачал головой.

— Ты не можешь.

— Могу, — выдохнула она, целуя его уголок губ. — Я хотела сказать тебе это раньше. На… на нашем свидании, в ту ночь, я собиралась тебе об этом сказать.

Он немного качнул головой, недоверчиво смотря не нее, его губы дрожали.

— Никто, никогда, никогда не сможет полюбить меня.

— Шш…- она обхватила его щеки и осторожно поцеловала. — Я люблю тебя, — он захныкал. — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя… — она чередовала слова с мягкими поцелуями, осторожно вытирая слезы с его лица.

Он поддался, перестал отрицать и просто принял ее любовь. Ее нежные жесты, говорили сами за себя о ее чувствах.

— Я тоже тебя люблю, — он прильнул к ней, не давая ей отпустить себя. Белль помогла ему подняться по лестнице, где он практически повис на Джефферсоне.

— Боже, ты хреново выглядишь, — усмехнулся Шляпник с нежностью в голосе.

Темному удалось выдавить легкий смешок и он, прислонившись к Белль, прикрыл глаза.

Дом. Он наконец-то, наконец-то будет дома.

***

Капнув свежую каплю крови себе на язык, Зелена пела и, посмеиваясь, спустилась вниз по лестнице.

— Сейчас, сейчас, мой питомец. Ты собираешься быть хорошим? Готов предоставить мне удовольствие, которого лишил меня? Бедная игрушка…

Она нахмурилась, ее руки потянули за цепь.

— Ты ответишь мне прямо сейчас, ты, отвратительный маленький чертенок! — закричала она, но ответом ей была тишина. Слишком тихо.