Северские земли (СИ) - Волчок Сергей - Страница 35

Мужики помолчали, а потом разговор перекинулся на грядущую поездку старосты в Козельск, и больше ничего интересного Ждан не услышал.

Тема неведомых ублюдков живо заинтересовала нашего попаданца, но дальнейшего развития не получила. Попытка поговорить об этом с матерью привела к тому, что Лушка орала на сына так, что у того уши закладывало, но ничего информативного при этом не сказала. А отец Алексий даже разговаривать не стал – ограничился подзатыльником. Да буркнул, уходя: «Дюжину разменяешь – узнаешь. Грех раньше говорить».

Но, видать, и впрямь настало время удивительных историй.

Потому что буквально через пару недель умаявшийся на тренировке Ждан проснулся среди ночи, как будто его кто толкнул. И сразу понял, что бодрствует в избе не только он.

Отец Алексий и Лушка полуночничали за столом, при тусклом свете лучины. Звякнуло стекло – поп разлил наливку по чаркам, чокнулся со служанкой, выпил, крякнул и сказал:

- Вот так вот дела обстоят, Лукерья. Собирай сына. Завтревя соберёмся, я старосту предупрежу, а послезавтревя, наверное, и поедем. Ждать нечего.

- Ой, а, может, погодить всё-таки? Грех ведь, ему ведь только десять годков минуло. А положено не раньше одиннадцати, вы ж сами баяли…

Голос обычно весёлого священника сегодня был на редкость суров:

- Ты чем слушала, Лукерья? Кашель с кровью сегодня был. Чахотка это. После одиннадцати я или в этой избе лежать-доходить буду, или, что верней – на погосте уже лягу. Другого случая не будет. Сейчас надо, пока силы ещё есть. Грех за раннее его паломничество отмолю, а там – что Господь даст.

Седенький священник встал из-за стола и распорядился:

- Иди, ложись. Сыну ничего не говори, сам всё по дороге объясню.

***

Следующий день вышел суетным. Взрослые лихорадочно собирались, а Ждана со всеми его вопросами отправили в игнор. А при попытке настаивать на значимости своего мнения – отправили вычистить щёткой перед завтрашним путешествием Борзого Ишака.

Так священник называл своего старого мска[2], купленного им как-то по случаю в Польше, из-за чего Ждан про себя именовал вьючное животное «иномаркой».

[2] Мски или мески – так в Средневековой Руси называли мулов.

Ну а официальное имя объяснялось просто. На самом деле мул был лошаком, то есть помесью осла с лошадью. Отец Алексий, который, как выяснилось, несколько лет прожил в Орде, зачем-то переделал название на татарский манер – из «лошака» в «ишака». Ну а второе слово вообще не требовало объяснения. Ждан уже знал, что в своём изначальном значении слово "борзый" означало "резвый", "быстрый". Отсюда, кстати, и название породы собак "борзая". И выражение "Ты чо такой борзый?" на самом деле - полный синоним наезда в стиле "Ты чо такой резкий?". Это уже потом, через несколько столетий слово "борзый" сменило значение и стало синонимом слова "дерзкий".

Вышли в путь они утром, вдвоём, а Лушка долго махала им платком от околицы, периодически промокая глаза. Судя по количеству припасов, навьюченных на Борзого Ишака, путешествие обещало быть долгим.

Ждану была торжественно вручена уздечка, и он повёл гружённого мска в поводу. Священник, опираясь на дубовый посох, вышагивал рядом.

Минут пять шли молча, и лишь когда избы Гранного Холма исчезли за деревьями леса, батюшка наконец открыл рот:

- У меня к тебе серьёзный разговор. Ты знаешь что-нибудь про разбойника Кудеяра?

Глава 26. «В своей душе я на любой вопрос найду ответ…»

- Разбойника Кудеяра? – на всякий случай переспросил Ждан.

- Разбойника Кудеяра.

- Ничего не знаю! – с чистой совестью заверил мальчик своего наставника. – Ну то есть имя это я где-то слышал, но толком ничего не знаю.

- Понятно. – хмыкнул в бороду священник. – А про разбойника Ёпту слыхал?

- Про разбойника Ёпту даже и не слыхал никогда. – честно ответил Ждан.

- Отлично! – подытожил батюшка. – Что ж, я свои вопросы задал и ответы получил. Теперь у тебя есть право на свои два вопроса. Задавай.

- Куда мы идём? – мгновенно выпалил Ждан.

Священник поморщился.

- Ты зря потратил одно желание. Раз мы туда идём, ты вскоре так или иначе узнал бы ответ на этот вопрос. Но раз спросил, изволь – мы идём к Чёртову городищу.

Священник посмотрел на вытянувшееся от расстройства лицо Ждана, которое своим выражение очень напоминало унылую морду нагруженного Борзого Ишака, маячившую за его плечом. Этот двойной портрет был настолько комичен, что батюшка рассмеялся и продолжил:

- Ладно, будем считать, что урок получен и усвоен. Наш с тобой поход – это не простое путешествие. Это паломничество. Паломничество, совершаемое перед получением Дара. Обычно его совершают в одиннадцать лет, но по независимым от меня обстоятельствам я вынужден повести тебя раньше. Поэтому я должен немного рассказать тебе о Даре.

Понимаешь ли, Глеб, люди не так много знают о Даре – он появился не так давно, два с лишним столетия назад. Мы с тобой изучали историю. Первые случаи появления Дара люди сочли чудом. Потом стало понятно, что это Дар божий, но очень редкий. Ведь появлялся Дар только у носителей древней крови – у князей рюриковичева и гедиминовичева племени, и то не у всех. Его в то время так и звали – «Царский дар». В Московском княжестве, например, первыми известными носителями Дара были великий князь Василий Васильевич Тёмный и его двоюродные братья и кровные враги Василий Юрьевич Косой и Дмитрий Юрьевич Шемяка. Возможно, дар был и у третьего «Юрьевича» - Дмитрия Красного, но это не точно, слишком рано тот умер.

Потом Дар стал просыпаться у всех князей, потом – и у некоторых бояр тоже, и к концу царствования Ивана Грозного Дар был уже у всех дворян. Об этом не принято говорить, но от тебя у меня секретов нет, и я тебе честно скажу – я не знаю, что здесь лошадь, а что телега. Грубо говоря – Дар ли просыпался только у дворян или те, у кого проснулся Дар и стали в конечном итоге дворянами. Ходят случаи, что не зря Иван Васильевич всю свою державу взбаламутил и опричнину вводил. Не знаю, были ли все опричники дворянами: слухов много ходит про то, что в собачьеголовые полки[1] первый царь всякую шваль позаборную набирал, а родословные им в царской канцелярии с потолка и из пальца писали. Но совершенно точно известно, что ни одного человека без Дара – причём Дара сильного! – в опричнине не было.

[1] Одним из символов опричнины была отрезанная собачья голова.

Священник неожиданно закашлялся, причём кашлял долго, опираясь на посох и отплёвываясь.

«А ведь он умрёт скоро, - неожиданно понял Ждан. – Если у него действительно чахотка, то есть туберкулёз, то в Средневековье это приговор».

Меж тем приступ закончился, и священник, вытерев рот, продолжил:

- В общем, про Дар мы знаем не так много. Мы знаем, что чем знатнее человек, тем более сильный Дар у него может открыться. Дары бывают «простые», «редкие» – примерно один редкий на десять простых, «штучные» - один штучный на сто редких, и «уникальные». Уникальных известно всего несколько десятков случаев за всю историю и были они только у рюриковичей и гедиминовичей. Среди татар – только у чингизидов. Но это неточно – статус Дара не считывается, его только сам носитель открыть для другого может, а люди не очень любят такие тайны про себя раскрывать.

Дар открывается после двенадцати и до тринадцати лет. Довольно редко может открыться раньше, и никогда – позже. Если отроку или отроковице исполнилось тринадцать и Дар не открылся – тут уже сомнений не остаётся, обнёс ребёнка Господь. Такое тоже случается и не сказать, чтобы сильно редко.

На то, какой Дар откроется, можно повлиять. Много зависит от того, чем ребёнок перед получением Дара занимался. Ежели это наследник, к примеру, которому потом княжеством управлять – то за книги сажают, учителей берут – чтобы умственные Дары открылись. А если родители по воинской стезе сына пустить хотят – бегать, прыгать или камнями кидаться заставляют. Но только не с оружием тренироваться! С оружием до открытия Дара – грех большой, Берсерк открыться может. Знал бы ты, сколько собственных семей эти безумцы в гневе перебили, прежде чем люди поняли, отчего это случается.