Северские земли (СИ) - Волчок Сергей - Страница 15

По его словам, батюшка скончался, когда Андрею было 16 лет. Унаследовав княжество и клан, молодой хозяин пустился во все тяжкие. Он, похоже, возомнил тебя не то царём-батюшкой, не то германским императором – из казны черпал горстями и приёмы с танцами устраивал каждую неделю. На звон монеты в Трубчевск скоро слетелась вся окрестная шваль – цыгане с медведями, скоморохи с бубнами, всякие презренные акробаты, музыканты, алхимики, фокусники, поэты и прочая шантрапа, паразитирующая на добрых людях. А уж про пропившихся дворян, пристрастившихся задарма жрать на балах и слабых на передок женщин и говорить нечего – те, объявлялись в Трубчевске каждый божий день, иногда добираясь аж из Вильно! Господи, да кого там только не было! Даже приблудный эфиоп явился откуда-то со стороны Молдавии, выучив по-русски одну-единственную невнятную фразу: «Я есть предок ваше всё».

Чем это закончилось – легко догадается даже полный идиот. Сундук с казной однажды показал дно, разочарованные блудницы с жонглёрами разбежались, цирк уехал, эфиоп запил и был разжалован в дворники.

Князь, оставшийся в долгах как в шелках, пребывал в унынии. Нет, долговая яма ему не грозила – кто ж его посадит, он же удельный князь! Но вот все неименные роды отчисления в клановый бюджет уменьшили до минимума – мы, говорят, не нанимались пониженную социальную ответственность финансировать. Поэтому казна практически не пополнялась. А в долг князю уже пару лет никто не давал и давать не собирался – у дураков денег обычно не водится, а те, у кого они есть, не очень часто бывают настолько дурными, чтобы ссужать Трубецкого.

Из меланхолии князя, которому едва перевалило за двадцать, вывела любовь. Как вы, наверное, догадываетесь – любовь к княжне Белёвской. Но – и это для вас наверняка будет таким же сюрпризом, как и для Антипы – не к Алине, а к Арине.

Да, именно нынешняя боярыня Адашева, как уверял своего нанимателя Стрига, стала первой и, пожалуй, единственной настоящей любовью князя.

Они познакомились на шумной свадьбе в Мезетском княжестве, на которую съехались все окрестные властители – князь Кукубяка отдавал свою дочь за сына князя Шутихи[2].

[2] Обе фамилии абсолютно подлинные. Мезецкий князь Василий Фёдорович Кукубяка упоминается в документах второй половины XV в., а князь Андрей Всеволодович Шутиха, сын князя Всеволода Юрьевича Орехвы, дал начало трем известным княжеским родам - князьям Барятинским, старшей и младшей ветвям князей Мезецких.

Там-то Трубецкой и утонул навсегда в глазах блондинки, а дома, поразмыслив, понял, что желаемая им свадьба решает все проблемы, убивая одной стрелой двух зайцев. Он женится на любимой женщине, а после смерти тестя может получить – по крайней мере в управление – еще и Белёвское княжество. Оно, как было известно всем соседям, приносило изрядный и стабильный доход, кроме того – кто же откажет в займе человеку, владеющему сразу двумя княжествами?

Молодой князь Андрей приготовился к планомерной осаде. Он нанес два визита Белёвским, один – якобы случайно проезжая мимо по делам, другой – уже по приглашению. И всё бы хорошо, но во время третьего визита он узнал о скоропостижном замужестве Арины и с ним едва не случился нервный припадок прямо в палатах князя Гаврилы. Владелец Трубчевска почувствовал себя нагло обворованным, и подлый вор Адашев, укравший из-под носа его счастье, мгновенно стал его злейшим врагом. В расстройстве и истерике молодой князь собрался было откланяться, но вовремя обратил внимание – какими глазами смотрела на него княжна Алина. Брюнетка действительно по уши влюбилась в импозантного красавца, и не было в мире сил, что превозмогли бы необоримость этой первой любви.

«Что ж, - цинично подумал обворованный князь. – За неимением пергамента пишут и на бересте».

С его опытом амурных похождений взять эту крепость не составило труда и уже через несколько дней пара бухнулась в ноги старому князю, прося родительского благословения.

Стрый князь Белёвский совсем не обрадовался. Цену своему новому зятю он знал прекрасно, молодого кутилу откровенно не любил и сильно расстроился - не такой судьбы он хотел для дочери. Но дело к тому времени уже было сделано, несмотря на всю «правильность» Алины, и грех можно было покрыть только походом под венец.

Так вот и случилось, что обе сестры выскочили замуж скоропостижно и практически одновременно.

«А молодой зятёк начал операцию «Яблочко», - мысленно закончил рассказ Стриги Антипа.

Прибыв тогда в Трубчевск, Антипа много раз порадовался, что не пожалел отцовских денег и нанял «эскорт». Явись он ко двору Трубецкого в одиночку, как нищий калика перехожий, не пробиться бы ему в палаты княжеские, нипочём не пробиться бы. Молодой князь, впрочем, и без того был не в духе и велел гнать в шею всех пятерых, заявив, что тратить свое время на эти незнакомые разбойничьи рожи он не собирается. Пришлось Антипе просить стражу передать князю в знак серьезности его визита яблоко и флакон с бесцветной жидкостью.

После этого Антипа мгновенно оказался в покоях князя, но лишь за тем, чтобы услышать, что шантажистов в Трубчевском княжестве топят в нужнике, и нарушать славную традицию ради прекрасных глаз долговязого визитера князь вовсе не собирается.

Пришлось признаться, что во флаконе вовсе не «аква Тофана», а «аква симплекс»[3],– Антипа не удержался и щегольнул латынью, изученной в Гродно. А настоящая аква Тофана сейчас в Белёве и в комплекте с письмом Антипы окажется на столе белёвского князя ровно через семь дней, если к этому сроку стародубский паломник не вернется обратно.

[3] aqua simplex (лат.) – вода обыкновенная.

Со словами: «А ты ловкий прохиндей, весь в папеньку», трубчевский князь согласился выслушать визитера. Антипа отошел к двери, открыл, убедился, что за ней никто не маячит, откашлялся и начал:

- Я желаю служить достойному господину. Белёвский князь, даже если выживет, на эту роль не годится – он стар и у него всё в прошлом. А вот вы – вы можете достичь невообразимых высот. Ну а лучший способ начать службу – это доказать свою полезность. Времени у нас немного – князь Гаврила угасает и через месяц с небольшим упокоится в фамильной усыпальнице близ белёвского собора. Меж тем мой покойный отец не учёл один важный момент. Им я и предлагаю срочно заняться. Сразу предупреждаю – вам придется съездить в Вильно, заручиться поддержкой Его Величества…

Этот самый план Антипа Оксаков и реализовывал сейчас, пока Андрей Трубецкой томился в ожидании окончания соборования. Да сколько этот поп там бубнить будет?!

Как будто услышав его мысли, собороновавший батюшка умолк, потом распахнул двери и хорошо поставленным басом объявил:

- Князь просит всех зайти проститься.

Глава 10. «Прощались всем районом, даже плакал кто-то…»

Народ повалил в открытую дверь, и скоро в спальню набилось море народу. Не влезшие шумели и толкались за дверью. Казалось, здесь был весь Белёв – всё-таки старого князя действительно любили.

Сам старый князь Гаврила Бельский полусидел на своей кровати, и выглядел очень нехорошо – вот уж действительно, краше в гроб кладут. Похоже, курносая уже тянула к нему свои руки и держался он из последних сил. Князь невысоко поднял руку, призывая к тишине, и все сразу замолчали.

Он начал говорить – уже несколько невнятно, с трудом выговаривая каждое слово:

- Други мои, спасибо вам, что вы были рядом со мной, и сейчас пришли проститься. Мой срок вышел, но сиротами я вас не оставлю. В Белёве будет новый хозяин… Я знаю – мой выбор верен…

На этих словах князь схватился за сердце, и стал заваливаться набок. Народ ахнул, лекарь кинулся к умирающему, а князь успел прохрипеть:

- Жена… Жена скажет…

После этого его голова бессильно откинулась назад, и седая борода задралась кверху. Лекарь пощупал кровяную жилу на шее и потянул с головы шапку.

Народ в спальне закрестился, мужчины обнажали головы, кое кто из баб начал было голосить, но, не получив поддержки, замолк. Зависла пауза, а потом старая нянька княжьих детей, которой традиционно позволялось многое, рявкнула: