На родной земле (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 3

– Не забыл, дядька. – Я тряхнул головой, отгоняя невесть откуда взявшиеся ложные воспоминания – то ли чужие, то ли мои собственные. – Как забудешь. Родная земля – она и есть родная, видать, судьба мне сюда вернуться, да князю службу сослужить…

– Погоди. – Ратибор сдвинул косматые седые брови. – То не тебе решать. Князь сам рассудит, что ему с твоим конунгом делать – принять, али прочь выгнать.

– Негоже нас гнать. – Я покачал головой. – Рагнаг Бьернсон Саврошке каменецкому – кровный враг. Ужели не подружимся?

– Добро бы то было. – Ратибор, похоже, наконец-то проникся ко мне чем-то отдаленно похожим на симпатию. – Поглядел я на твоих молодцев – славная дружина. А если про тебя Златка не врет – сам Перун князю нового волхва пожаловал, Молчаму старому на замену. Да только…

– Здравствуй, Ратибор Тимофеич. Что же за гостей ко мне ты привел? Разве не сказано тебе было свеев поганых смертным боем бить, ежели на землю вышеградскую ступить посмеют?

Голос из-за строя щитов звучал совсем негромко – но все услышали. И проняло – даже Ратибор на мгновение замедлил шаг, будто споткнувшись. А уж в глазах Рагнара появилась такая тоска, которой я не видел с того самого дня, как мы покинули Барекстад. Не рады нам здесь, ох не рады… Но что поделаешь. Твой выход, Видящий.

– Здравствуй, Мстислав Радимич. – Я выступил вперед, нарушая и субординацию, и все мыслимые местные обычаи. – Не вели казнить, княже, вели слово молвить.

Глава 3

Князь Мстислав: задание выполнено!

Вы получаете 3000 очков опыта.

— Ты кто таков будешь?

Строй щитов заколыхался и расступился, и навстречу мне вышел сам князь Мстислав. То ли у «Гардарики» закончились типажи, то ли кто-то из славных воителей севера давным-давно пошалил с девчонкой из склафов — правитель Вышеграда оказался чуть ли не копией Рагнара. Со спины и в одинаковых доспехах их не различила бы и родная мать. Даже лица похожи — только Мстислав успел загореть за лето чуть ли дочерна. Возраста они были примерно одного, может, князь даже чуть помоложе – судя по рассказам Третьяка, Златы и Ратибора – но смотрелся он куда старше своих лет. То ли из-за преждевременной седины, уже кое-где поблескивавшей в чуть вьющихся русых волосах до плеч, то ли из-за шрама. Рагнару тоже приходилось сражаться во многих битвах, но Тор-защитник ни разу не позволил вражескому клинку коснуться его лица. А вот Мстиславу с божественными покровителями повезло меньше. Когда-то давно острие то ли меча, то ли копья оставило на щеке князя след. Ровный белесый рубец прорезал смуглую кожу от левой брови до уголка рта и терялся в короткой бороде. Глаз чудом уцелел – похоже, смертоносная сталь прошла по касательной, скользнув по краю щита или шлему. Шрам ничуть не уродовал Мстислава, но суровости определенно добавлял. Князь выглядел опытным воином — но не солдафоном вроде того же Ратибора. Ему явно приходилось видеть немало битв — и не все из них он выиграл мечом. Серо-стальные глаза просвечивали меня не хуже рентгена. Да уж, серьезный князь в Вышеграде. И не дурак, ой, не дурак… Такой уж точно не станет казнить без разбора, но и шутить с ним не стоит.

– Антором меня звать, княже. – Я склонил голову. – Я служу конунгу Рагнару Бьернсону, истинному правителю островов Эллиге.

– Непростой ты человек, Антор. – Мстислав склонил голову набок. – Имя у тебя чудное, одежа свейская — да сам ты не свей.

– Наш он, княже, – подал голос Третьяк. -- Из скловен родом, недалече отсюда родился, в…

– Цыц! – Ратибор показал купцу кулак. – Молчи, покуда князь говорит.

– Ежели ты из скловен – почему служишь свейскому конунгу? – Мстислав не без труда выговорил непривычное слово, но не стал заменять ни «князем», ни привычным «боярином». – Ты, я погляжу, парень крепкий, да и не из робких, раз не побоялся вперед Ратибора слово молвить. Ужель такому молодцу бы не сыскалось места в княжьей дружине?

– Давно я с земли родной ушел, княже. – отозвался я. – Много годков минуло – уже и упомню, когда то было. Едва не всю землю исходил, по морям плавал – но нигде себе покоя не сыскал, пока не встретился мне конунг Рагнар. Он дал мне новый дом и назвал ярлом, а по-вашему – боярином. С той поры служу я ему верой и правдой, как тебе Ратибор Тимофеич служит.

– Значит, ты конунгов воевода, – задумчиво проговорил князь. – Над дружиной старший. Не только в ратном деле, но и умом среди гридей первый. Вижу, силой тебя боги не обидели, да больно молод ты. Как вышло так, что у конунга не сыскалось бояр вящих?

И как хочешь, так и понимай. Вопрос не то, что с подвохом – с двойным дном. А то и с тройным. Едва ли Мстислава так уж волновали тонкости нашей иерархии – скорее он хотел узнать, почему истинный правитель Эллиге пожаловал в Вышеград в такое время года всего на двух кораблях, с крохотным хирдом и склафом со странным именем в качестве «первого заместителя».

– Много ярлов служило моему отцу, князь. – Рагнар шагнул вперед. – Но даже среди стариков не найдется того, кто сможет потягаться в уме и хитрости с Антором.

– Так значит, ты и есть Рагнар Бьернсон. – Мстислав сложил руки на груди. – Конунг – князь над северянами. Выходит, мы с тобой равны.

– Это так, князь, – ответил Рагнар. – Но здесь я твой гость.

– У нас говорят – незваный гость – хуже булгарина. – Мстислав не повышал голос, но все вокруг – включая меня – тут же подобрались. – Ты пришел в Вышеград с ладьями и дружиной… Да разве я звал тебя?

Щеки Рагнара тут же вспыхнули. Не сорвался бы…

– Не сечи мы ищем, княже, – встрял я. – Не злата и не девок красных. Беда в дом конунгов пришла. Один из ярлов восстал на Серого Медведя – да убил подло, как Саврон, что ныне в Каменце сидит, Ратшу старого сгубил. А с конунгом и дружину всю его порубил. Только мы целы и остались – да бежать пришлось. И сами не рады, да нет нам больше жития на севере. Всех поубивают изменщики.

– Вот как? – усмехнулся Мстислав. – Значит, защиты да дома просить желаете?

Йотуновы кости… Ну нельзя же так с конунгом и сыном конунга! Рагнару явно приходилось изо всех сил сдерживать фамильный нрав, чтобы не взяться за меч или хотя бы не ответить князю недобрым словом.

– Негоже равному у равного просить, княже, – проворчал я. – Не простой человек к тебе пожаловал – конунг. Ведомо мне, что нет у тебя со свеями дружбы, но то Саврон зла натворил, а мы к тебе без меча пришли, да с добрым словом. Ужели в Вышеграде забыли, как гостей встречать положено?

Если кто-то из молодых дружинников или хирдманнов Рагнара и отваживался перешептываться, прячась за спинами старших товарищей, теперь замолчали даже они. На несколько мгновений вдруг стало так тихо, что я услышал, как в полусотне метров течет Вишинева. Князь грозно сдвинул брови, но я без труда выдержал его взгляд. И чувство собственной правоты помогало ничуть не меньше, чем сверхчеловеческие двадцать единичек Воли.

– Твоя правда, ярл, – наконец, произнес Мстислав. – Не враги вы в Вышеграде, а гости… Так ведь и Саврон-подлец так же к Ратше старому пришел в том году! Земли для дружины своей просил самую малость, да службу верную обещал – а вон, как случилось. Как вошли свеи в силу – сложил Ратша седую голову, да не в поле в бою, а в хоромах каменецких, где теперь Саврошка поганый сидит. Оттого и нет у меня веры гостям заморским.

– Разумею, княже, – вздохнул я. – Да только некуда нам путь держать боле. Не от конунга поганого бежали – от самой смерти верной. И с Савроном у нас теперь кровная вражда вышла. Те свеи, что в Каменце сидят, нам не милее вашего. Может, случится тебе да конунгу вместе против них стоять.

Мстислав явно хотел что-то сказать – но я не дал ему раскрыть рта, тут же закрепляя успех.

– Добрая у тебя у тебя дружина, княже. – Я указал на строй алых щитов за спиной Мстислава. – Крепкая да ратному делу обученная – так и у конунга не слабее будет. Разве худо сильным да могучим побрататься? А коли не веришь, так я против любого из твоих гридей биться выйду, да…