На родной земле (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 14

Осознав, что загремел в западню, Дед повернулось ко мне и заревел, потрясая длинной бородой. Больше всего она напоминала здоровенный – чуть ли не до колен – комок водорослей… А может, это и были водоросли, прицепившиеся к нескладному телу твари и придавшие ей такой причудливый облик… И при этом весьма пугающий. Ничего похожего на симпатичного и доброго чудика из древних советских мультиков я, во всяком случае, не наблюдал. Водяной оказался уродлив и зубаст. Чем-то похож на русалку – только пасть втрое шире, и примерно же настолько больше тонких иглообразных зубов.

– СЪЕ-Е-ЕМ! – В воздух взметнулась когтистая ручища. – НАКАЖУ-У-У!!!

Ух, зараза! Медленный – но до чего ж здоровый!

Я отпрыгнул назад, но увернуться все равно не успел. Похоже, Дед отмахивался чуть ли не вслепую – иначе бы прицелился получше – но все-таки зацепил. И, как назло, по локтю, не защищенному кольчугой. Полоска здоровья просела не так уж сильно – но тут же поползла и дальше вниз. Кровотечение!

– Ах ты ж… – выдохнул я, поудобнее перехватывая посох.

Больно не было – но ощущение струящейся по рукам крови сносило башню ничуть не слабее руны Уруз. Подсев под еще один неуклюжий выпад, я размахнулся и опустил посох на выставленную вперед перепончатую лапу.

– А-А-А!!! – заревел Дед, заваливаясь на бок.

И снова Молчан оказался прав – при всех своих размерах речное чудище оказалось на удивление хрупким. Я ударил снова, целясь по когтистым пальцам – и они переломились, будто веточки. Водяной попытался отмахнуться уцелевшей рукой, но, получив посохом еще раз, скрючился и заскулил.

– Пощади-и-и, – заголосил он, – не бей!

– С чего бы? – Я снова замахнулся посохом. – Чтобы ты дальше девок таскал?!

– Не лишай живота-а-а! – Водяной обхватил голову искалеченными пальцами. – Погаси! Жжется!

А это он про огонь Сварога?.. Ладно – а то помрет еще, зараза такая. Я выключил свою «лампочку» и отступил на пару шагов, одновременно разворачиваясь – так, чтобы не упустить из виду ни самого Водяного, ни столпившихся за «забором» из заговоренных наконечников русалок.

– Пожалей, добрый молодец! – хором запричитали они. – Не тронь дедушку, он тебе зла не сделает!

Без огня Сварога свита Водяного выглядела совершенно иначе. Как… как самые обычные молоденькие девушки. Только худенькие и одетые в листья кувшинок или обмотанные речной тиной – а половина так и вовсе выбралась на берег, в чем мать родила. В лунном свете поблескивали мокрые зеленоватые волосы и глаза. Немыслимо огромные, темные и глубокие, как сама Вишинева, глазищи. И все до единой речные красотки протягивали ко мне хрупкие ручки и просили, просили…

– Берегись, ярл! Не слушай!

Вигдис уже успела освободиться от ремней и встала со мной рядом, сжимая в руках нож. Похоже, она не постеснялась бы припомнить русалкам былые обиды – на нее их обнаженное очарование явно не подействовало… Впрочем, я и сам слишком хорошо помнил, чем невесты Водяного были на самом деле.

Сам Дед больше не пытался драться – только потихоньку отползал к речке, пользуясь передышкой.

А ну стой! – рявкнул я. – А то как дам!

Рана на локте уже понемногу начинала затягиваться, но я до сих пор не без труда справлялся с соблазном сломать Водяному не только пальцы, но и тощую шею… Хотя сделать это сейчас, пожалуй, оказалось бы сложнее. Психологически. В лунном свете Дед преобразился не меньше, чем его русалочье воинство. Когти втянулись, пасть сузилась до размеров морщинистого рта, а глаза теперь разве что совсем чуть-чуть напоминали рыбьи – такие же круглые и бестолковые. Обычной такой худенький плешивый дедок… метров трех с половиной ростом.

– Не бей, добрый молодец! – захныкал он. – Все для тебя сделаю, что попросишь. Велика Вишинева, да глубока. Сколько золота на дне, да каменьев драгоценных – не счесть…

– Имя? – Я шагнул вперед. – Как звать тебя, дед? Отвечай!

– Витрой кличут…

– Врать мне вздумал?! – прорычал я.

– Не серчай! – Дед снова закрыл голову руками. – Пантелеймон я! Все отдам, чего душе угодно, только…

– Опять брешешь?!

– Вижу, обычай разумеешь… Откуда ж ты умный такой сыскался?

Водяной вдруг перестал хныкать и уставился на меня немигающим взглядом. Настолько злобным, что у меня мороз по коже пробежал. Искалеченная тварь умела давить на жалость – но куда лучше умела ненавидеть. Замученный безобидный дедок исчез – теперь на меня снова смотрело когтистое чудовище, способное выпустить мне кишки одним ударом. И болтать я не собирался.

– Имя? – в последний раз повторил я, поднимая посох.

– Дармидон! – прошипел Водяной. – Отпустил бы подобру-поздорову – не стал бы я серчать, простил бы. А теперича службу я тебе сослужить должен – да как сослужу – так и сживу со свету белого!

Я не успел ни замахнуться, на даже зажечь волшебный огонь. Водяной вдруг перевернулся на живот, подтянул колени к животу и в несколько прыжков умчался к Вишиневе. Я ударил о землю кончиком посоха, превращая обычную палку в не знающее промаха копье – но целиться оказалось уже не в кого. Не помогло даже «Истинное зрение». Речка будто опустела – в серой дымке мира духов я видел только волны.

Мутные и недобрые.

Глава 14

— Вот так и утек? — Молчан хлопнул себя по коленям. — Чего говорить – оплошал ты, боярин.

– Да сам знаю, – буркнул я. — Почем мне знать, что Дед Водяной так скакать умеет? Я слова молвить не успел — а он уже в речку и прыгнул… чтоб ему пропасть.

– А ты чего думал? – Молчана, похоже, искренне веселило то, как хитро обставил меня Водяной Дед. – Навь – она завсегда хитрит, с ними нужно ухо востро держать. Ладно утек – а мог бы и тебя самого утащить, пока ты на русалок любовался… Сколько парней так в былые годы сгинуло – не счесть!

— Довольно тебе насмешничать! – Я с размаху опустил кулак на траву. – Самому тошно, так ты еще…

-- А ты рычать меня не смей! – Молчан нахмурился. – Молод еще! Поживешь с мое – сам додумаешь, что наука когда через доброе слово, а когда и через битие дается. Меня старый ведун так иной раз хворостиной потчевал – три дня сесть не мог. Оттого и дожил до своих годков, что накрепко все запомнил. А ты разиня! Был бы отроком – вот как есть бы тебя выпорол, не испужался бы чину боярского!

– Ты говори, да не заговаривайся! – Я тоже понемногу начинал заводиться. – Сам, небось, немало годков дело ведовское учил, а меня на первый день Деда Водяного ловить отправил! Мудрено ли оплошать?

– Немудрено, боярин, – вздохнул Молчан. – Ты не смотри, что лаюсь, как пес старый – тебе же добра желаю. Ну как утянули бы тебя русалки – что бы я конунгу твоему говорил? Как бы девице твоей в глаза глядел?

Начало-о-ось… Еще один!

– Какой такой девице? – проворчал я. – Неужто ты про Видану Рыжую? Так я…

– Не про эту. – Молчан махнул рукой. – Видана собой хороша, и ты ей люб, боярин, да другая у тебя на уме. Сам я всего-то разок видывал, да гриди конунговы сказали – служит тебе девица, что гидьей промеж них зовется. И до чего же чудная! И пригожа, и травам разным обучена, и говорит ладно – а ходит незаметно. Вот вроде только была, а оглянешься – поминай, как звали. Все про тебя выспрашивала, как ты отлучался… Непростая девица, да, видать, тебе по сердцу пришлась, боярин…

Однако. Гидья, обучена травам, говорит ладно и обладает поистине фантастическим даром появляться неведомо откуда и так же пропадать… Как говорится, сложите два плюс два. Молчан говорил о Кате. Выходит, супершпионка не только ныряла в вирт, но и зачем-то скрывалась от меня.

Зачем? Тайком встречалась с Гримниром-Романовым? Пыталась выведать что-то от местных? Или просто заскучала сидеть в гостиничном номере?.. Гадать можно бесконечно – и уж точно безуспешно. Но пока понятно только одно: списывать ее со счетов, как возможного конкурента в борьбе за «Светоч» еще рановато… особенно учитывая недавно открывшиеся обстоятельства. Слишком уж ценная ставка – бессмертие. Безлмитное и безболезненное счастье для всех и даром. За такое добрая девочка-доктор запросто выпустит кишки кому угодно. Даже мне – и хорошо, если только в вирте. Йотуновы кости… Впрочем, мне ли привыкать никому не верить?