Геленджик и пришельцы (СИ) - Колотилина Октавия - Страница 19

В каюте были распахнуты все иллюминаторы. Через них виднелся пенный вал, он расходился двумя снежными хребтами. Машины гудели. Между люками висел портрет Сталина. За столом из красного дерева, на кожаном кресле сидел капитан 1 ранга Владислав Ладыгин.

Зазвенел телефон.

— Корабль вышел на боевую дистанцию, — доложили из рубки.

— Готовьте пуск. Сейчас буду, — отозвался капитан, не отрываясь от бумаг. Ракеты надо было ещё списать и снять с учёта.

В углу каюты стоял плазменный телевизор. Полки прогнулись от папок с личными делами экипажа. Из приоткрытого шкафчика выглядывали набор армянских коньяков, бутылка сладкого мускателя «Массандра» и пять видов водки.

Дверь дёрнул широкоплечий лейтенант в бескозырке:

— Разрешите доложить!

— Давайте, — проворчал капитан. Кто придумал заполнять этот бланк, тысяча чертей?!

— К вам из комиссии по бак-оружию! — отчеканил моряк.

— Что?! — поднял голову Ладыгин. — Как они у нас на корабле-то оказались?

— Говорят — прилетели.

— Я тебе дам «прилетели»! Под трибунал пойдёшь! Дежурного по локаторам ко мне… Ладно, после. Зови.

В кабинет ворвался высокий сухопарый старик, одетый как шпана. За ним шли фигуристая девушка и полуголый татуированный призывник.

— Мы договоримся с лентами, они больше не будут трогать людей, остановите пуск! — Старик выдрал бланк из-под носа капитана.

— Уже нельзя, город взят на прицел, — отозвался тот, пытаясь вернуть бумагу.

— Вы допустите гибель тысяч мирных жителей, даже не попытавшись их спасти?

— Ничего не могу поделать, приказ сверху.

— Вот не хотел этого, но иначе солдафоны не понимают! — Представитель комиссии достал потёртую чёрную книжечку.

Психобумага всегда показывала нужный документ, однако Ладыгин о том не знал. Он встал, вынул из сейфа покрытый сверкающими полосами защиты документ, на котором стоял гриф «Особой важности». Долго вчитывался в удостоверение, сверяя не там расставленные точки и запятые с шифровкой. Потом надел белую фуражку с распластанным орлом и приложил к ней ладонь:

— Прошу простить, господин президент! Не узнал, отличная маскировка! Вы по телевизору немного ниже кажетесь. Чуть-чуть совсем. И у парней маскировка что надо! Хотя с наколками перебор, — поглядел он на телохранителей.

— Разве у вас не принято обращение «товарищ?» — задумался избранник народа.

— Что, уже?! — Глаза капитана стали круглыми. Он быстро вынул из тумбочки фуражку с блистающей красной звездой, надел, а с орлом кинул в мусорку.

— Вы ракеты остановите или нет?

— Прошу простить, товарищ президент! Будет выполнено! — Ладыгин поднял телефонную трубку и скомандовал: — Отменить пуск!

— Молодец, — процедил старик.

— Только пожалуйста… — Капитан прижал фуражку к груди. — Не посылайте Лаврова договариваться, а? Он уже в Донбассе и в Сирии надоговаривался, эдак весь мир сожрут!

— Без него справимся, — успокоил Доктор и отправился обратно к ТАРДИС.

Кабардинка

Возле здания МЧС смеялись пожарные, все вместе успокаивали курящую дежурную. Они то и дело изображали волны руками и хохотали над бурной реакцией женщины. По дороге пронеслась машина скорой помощи без сигнала, но с работающими маячками.

— Расни, тут многие интересуются, — начала Клара. Из-за её спины выглянула лиловая лента — и снова спряталась. — У тебя не осталось того молочка синей жабы? Очень, говорят, вещество хорошее.

— Вредно это, — отрезал даяк. — Потом мозги выворачиваются, как у шамана.

Он посмотрел на бельсерафа, который хитро поводил усами — и махнул рукой:

— Хотя какие там у вас мозги! Вот, забирайте.

На ладони Расни чернел сушеный плод.

150 м над набережной Кабардинки

Цемесская бухта положила треугольную бирюзовую морду на берег. Её чётко окантовывала жёлтая полоска пляжа. Среди зелёных кудряшек алели крыши, выступали, как океанские лайнеры, длинные корпуса санаториев.

Над бухтой медленно плыла полицейская будка. Расни осторожно выглядывал в дверь, Клара сидела на пороге и болтала ногами.

Остов сосны, сухой и покосившийся, начал раскачиваться. Через десять метров от него заходил из стороны в сторону другой, такой же.

Вдруг стало понятно — это не сосны. Это кончики усов.

Между ними поднялась длинная голова, распахнула чёрные блестящие глаза со спутниковую тарелку каждый.

То, что зрители принимали за полоску жухлой травы, оказалось шерстью чудовища, которое разлеглось полумесяцем на горе. Его узкий хвост тянулся метров на пятьдесят по склону.

Дракон изогнул тело высокими арками — и пополз к морю. Из санаториев к Саму потянулись желтые, красные, лиловые ленты. Они цеплялись ртами за длинное тело, облепляли кругом.

Двое оранжевых бельсерафов пролетели возле ног Клары, сделали пируэт и спиральками пошли вниз. Под брюхом у каждого прижималась гроздь вишнёвых шариков.

Пёстрый от ярких лент, змей скользил, едва касаясь земли. Он был всё ближе.

— Уйдите оттуда! Кыш! — прикрикнул Доктор.

Расни с Кларой едва успели отскочить: дракон собрался пружиной, прыгнул — и влетел прямиком в ТАРДИС. Наблюдающих окатил ледяной ветер, корабль содрогнулся от свистящего гула.

Полоски трепетали. Их калейдоскоп пронёсся возле консоли управления и нырнул в нижнюю правую комнату. Тело Сама всё струилось и струилось мимо, как река, которая играет на солнце бликами.

Грузовой состав бесконечно тарахтит по железной дороге именно тогда, когда вам надо её перейти. А кончается он внезапно.

Так же внезапно оборвался шум, хвост бельсерафа скрылся, Доктор захлопнул дверь. Потом раскрыл снова и прокричал:

— Не напачкай мне там!

Отставшая жёлтая лента нырнула ему под руку.

Устроив нового пассажира, хозяин брезгливо отряхнул ладони и пробежал к пульту управления.

— Всё-таки я не понимаю, как может океан разговаривать, — признался Расни.

— Ну ты же слышал, — стрельнула глазками Клара, — волны плескали «Наконец-то!», когда Доктор предложил ему компаньона. Океан уже наверняка подготовил сгустки протоплазмы для кладок, Саму понравится.

— Пусть только попробует сказать, что не нравится, — проворчал пилот. — Пойдёт котам на коврик. Возни с ним, как с больным далеком.

Представьте бурлящую манную кашу, которая пытается сбежать из кастрюли, но ей не дают. Представили? Теперь помножьте на пару триллионов кастрюль и разлейте по поверхности планеты.

Взрывающиеся протуберанцы, пузыри размером с Австралию, течения, которые поднимают со дна туши давно затонувших скал.

Океан никогда не затихал — он думал.

ТАРДИС приземлилась прямо на водоворот диаметром в несколько километров. Под ней тут же выпрыгнул остров. Их ждали. Ждали очень, очень давно.

Синяя будка открылась, наружу извергся разноцветный поток. Он удлинялся и удлинялся, словно гирлянда из шляпы фокусника, которой хватает, чтобы обернуть всех зрителей, и непонятно, как она уместилась-то в шляпе.

Туман над водой разошёлся. Повсюду в Океане стали видны клочки суши с пляжами и пицундскими соснами. Под соснами лежали существа, похожие на тюленей без головы, они лениво шевелили плавниками.

Пляж справа тянулся и тянулся, терялся в дымке. Сам приземлился на него, сложившись арками. Осторожно протянул морду к тюленю, повёл усами. Раздалось рокотание, как дальние раскаты грома:

— А у них точно нет этих…

— Ракет? — негромко подсказал Доктор, прислонившись к будке и удобно скрестив ноги.

— Мозгов!

— Ну, если ты очень попросишь, Океан создаст существ, которые могут разговаривать. Но они будут лишь его марионетками, так что общаться вам придётся тет-а-тет. Учись.

Дверь за галлифрейцем закрылась, ТАРДИС растворилась в воздухе, появилась снова, потом пропала.